Вера Ферра-Микура - Двенадцать человек - не дюжина
— Вот это правильно! — кивнула Марианна.
А Нелли, увлечённая собственной речью, с горящими глазами продолжала:
— И до тридцатого столетия тут будут стоять Вашингтон с Наполеоном. А может, даже ещё дольше! И мои прапраправнуки будут глядеть на них и говорить: «Это осталось нам на память от прадедушки нашей прапрапрабабушки!» Представляешь?
— Твои прапраправнуки… Вот это да!
Они замолчали и принялись снова с торжественным видом разглядывать памятники.
Между президентом Вашингтоном и императором Наполеоном была протянута верёвка. На этой верёвке болталась маленькая жестяная лодочка.
— Это Эрих подвесил, — коротко сказала Нелли. — Подвесная дорога.
Ей, видно, не особенно хотелось распространяться на эту тему.
— Да? Как так? — не поняла Марианна. Нелли смущённо кашлянула.
— Вашингтон — горная станция, а Наполеон — станция в долине. Дядя Михаил говорит, что прадедушка обиделся бы, если бы узнал про эту подвесную дорогу. Покачал бы головой и сказал: «Мой правнук Эрих ничего не смыслит в искусстве!»
— Ха-ха! «Ничего не смыслит в искусстве»! — передразнил её кто-то за дверью. — И всё-то ты повторяешь, Нелли! Как попугай!
Девочки испуганно обернулись.
В дверях, широко расставив ноги, стоял мальчишка лет двенадцати с пилой на плече. Он насмешливо глядел на Нелли.
— А, это ты, Эрих! — удивлённо воскликнула Нелли.
— Да ты ведь и так сразу поняла, что это я! Голос-то мой ты знаешь!
— Конечно… — смутилась Нелли. — А мы тут как раз говорим про императора и президента. Марианна, это мой брат Эрих. Это Марианна Шпиндель из нашего класса. Мы с ней сегодня подружились.
Марианна обрадовалась: хорошо хоть Нелли на этот раз не упомянула про «дюжину».
— И ты, не теряя времени, давай рассказывать новой подруге всякие ужасы, — сказал Эрих, покачав головой. — Так значит, я ничего не смыслю в искусстве? А кто сметает пыль с Вашингтона и Наполеона? Кто снимает у них с головы паутину? Кто фотографирует их во всех ракурсах?
— Ты, — поспешно согласилась Нелли. — Конечно, всё ты, Эрих!
— И я, выходит, ничего не смыслю в искусстве! Ха-ха!
— Ну ладно, — сказала Нелли, — а всё-таки признай, что с подвесной дорогой — это детская выходка!
— «Детская выходка»! Ха-ха! Какая солидная особа! Если не ошибаюсь, ты, кажется, на целый год меня моложе, уважаемая!
Эрих повесил свою пилу на крюк, вбитый в стену, и, легонько щёлкнув по ней ногтем, стал глядеть, как она качается, словно маятник. А только она остановилась, снова дал ей щелчка…
Нелли, кашлянув, примирительно спросила:
— Ну что, отпилили ножки у кухонного стола? Теперь он современный?
— Да нет, это мы с братцем Фрицем карандашики точили, — ответил Эрих и снова дал щелчка остановившейся было пиле.
Нелли и Марианна, весело взглянув друг на друга, захихикали.
Эрих засунул руки в карманы и прошёлся по мастерской с таким видом, будто никаких девчонок тут вообще не было. Подойдя к двери, он обернулся и сказал:
— Могу спорить, Нелли…
— О чём, Эрих? — спросила Нелли.
— Могу спорить, что ты не спросила входного билета!
Нелли перестала хихикать.
И Марианна тоже.
На одно мгновенье в мастерской воцарилась тишина.
И вдруг Нелли сказала:
— А вот и спросила! Как раз перед твоим приходом! Что, думаешь, вру?
Эрих ещё глубже засунул руки в карманы. Казалось, его руки вот-вот вылезут снизу из коротких полотняных штанов.
— Думаю, врёшь, — сказал он.
— А вот и не вру! — крикнула Нелли.
— А вот и врёшь!
— А вот не вру!
— А вот врёшь!
— Не вру!
— Врёшь!
— Не вру, не вру, не вру!
— Врёшь, врёшь, врёшь!
Марианна, сев на каменный ботинок Наполеона, глядела то на одного, то на другого.
— Из-за чего вы ссоритесь? — спросила она с недоумением.
— Да мы не ссоримся, — удивлённо ответила Нелли. — А разве кажется, что мы ссоримся?
Она провела рукой по пьедесталу Вашингтона и хмуро бросила брату:
— Нет, я не вру!
— Врёшь! — сказал Эрих сквозь зубы.
— Нет, я не вру! — мрачно повторила Нелли.
— И это называется — вы не ссоритесь? — спросила Марианна.
— Конечно, нет, — ответила Нелли.
— Ага…
Марианна прислонилась спиной к ноге Наполеона и, сложив руки на груди, принялась ощупывать кончиком языка то один, то другой зуб.
— Конечно, нет, — подтвердил Эрих. — Но, возможно, мы ещё поссоримся. Потому что Нелли наверняка струсила потребовать плату за входной билет. А ведь мы постановили на последнем тайном собрании: «Десять грошей с носа — будь ты хоть враг, хоть друг». Дешевле не бывает. Пять — за Вашингтона и пять — за Наполеона. Хочешь смотреть — гони монету! Всего десять грошей! Да это вообще задаром!
— Ох! — пробормотала Марианна, заливаясь краской, и от смущения заёрзала на ботинке Наполеона. Наконец-то она поняла, о чём вообще идёт разговор. Нелли, значит, должна была взять с неё десять грошей за осмотр скульптур, а она постеснялась…
А Нелли, размахивая руками от возмущения, всё повторяла:
— Эрих!.. Эрих!.. Эрих!..
Эрих глядел на неё прищурясь.
— Ну, что «Эрих»? — язвительно спросил он.
— Эрих! — крикнула она наконец. — Мама правильно говорит! Сразу видно, что у тебя переходный возраст! Ты ведёшь себя, как… как… всё равно как…
— Знаю, знаю! — крикнул Эрих. — Как болван! Как обезьяна! А обезьяны, между прочим, совсем не так глупы, как ты думаешь!
— Ты вообще оскандалился перед моей подругой! — крикнула Нелли ещё громче. — Из-за каких-то десяти грошей! И вообще мы купили входной билет! Да, купили! Просто эти деньги случайно упали в колодец. Мы в него заглянули, и я зазевалась, и эта монетка как полетит вниз! Вот и всё! А внизу там как звякнет! Очень хорошо было слышно. У тебя у самого новая авторучка в колодец упала! Что, забыл?
Голос Нелли подозрительно дрогнул. Собрав последние силы, она продолжала:
— Она там и до сих пор на дне валяется, эта авторучка! Гниёт, плесневеет!.. А от меня ты требуешь, чтобы я лезла в колодец, в такую глубину, из-за десяти грошей! А если я расшибусь, сломаю шею, ты даже не заплачешь!
— Ну уж не такой я подлец! — взревел Эрих. — И ты это прекрасно знаешь! Уж не такой я подлец!
— Конечно, знаю! — крикнула Нелли, и голос её снова дрогнул. Казалось, она вот-вот заревёт.
Марианна вскочила:
— Я сейчас побегу домой и принесу вам новую монетку, только не ссорьтесь, пожалуйста!
— Да мы вовсе и не ссоримся, Марианна! — выговорила Нелли с трудом.
— И не думаем! — подтвердил Эрих. — А всё-таки Нелли струсила, не потребовала входного билета! А у дедушки Зомера завтра день рождения, ему семьдесят лет! И теперь, если нас тётя Фелицита не выручит, нам не хватит денег на подарок. А мы хотели его удивить!
— Что-о? Что-о? Что-о-о? — опять заорала Нелли. — И Марианнины десять грошей нас спасли бы? На них даже бутерброда без колбасы и то не купишь!
— А вы что, хотите вашему дедушке бутерброд с колбасой на день рождения подарить? — удивлённо спросила Марианна.
— А почему бы и нет? — выпалили брат с сестрой в один голос.
— Я всегда думала, что на день рождения полагается торт с зажжёнными свечками и букет цветов. А у вас тут всё по-другому?
— Совсем по-другому, — сказала Нелли.
— Ничего похожего! — сказал Эрих.
Марианна широко раскрыла глаза:
— Без торта?
— Конечно, — дружно ответили брат и сестра.
— И без зажжённых свечей?
— Конечно.
— И без букета?
— А что тут такого? — спросили брат с сестрой в один голос.
— Подумать только! — растерянно сказала Марианна. — Чудеса!
— Сейчас я тебе всё объясню, — успокоила её Нелли. — Представляешь, мы каждый год справляем двенадцать дней рождения! Двенадцать тортов, двенадцать букетов, двенадцать раз зажигать свечи… Ведь это было бы… это было бы…
— Это было бы лишено всякой фантазии, — закончил Эрих.
— А потому смертельная скука!
— Вот именно! — сказала Нелли.
— Двенадцать бутербродов с колбасой — это тоже смертельная скука, — заметила Марианна. И, испугавшись собственной смелости, добавила: — Я хочу сказать, что это ведь было бы то же самое, что двенадцать тортов!
— Да кто ж говорит о двенадцати бутербродах с колбасой? — поразился Эрих.
Нелли так упорно глядела в глаза брату, словно хотела его загипнотизировать.
— Эрих, а Эрих… Если ты не возражаешь… Давай в порядке исключения…
— Ну? — спросил Эрих.
— Если ты не возражаешь, мы можем повести Марианну в наш чулан и показать ей «Семейную хронику».
— Ладно, не возражаю, — сказал Эрих.
— Красота! — в восторге выкрикнула Нелли.
— Ну, пошли! — скачал Эрих девочкам.
