Эдуард Пашнев - Цветы из чужого сада
– Садись.
После того как ее обворовали, она как-то постарела, и одышка у нее стала чаще. Раньше ей легко было вызвать учеников на откровенность, а теперь при одном ее взгляде мальчишки и девчонки замыкались в себе. «Наверное, пора уходить на пенсию», – подумала учительница. Она не догадывалась, что воры, забрав у нее многие привычные вещи, унесли из ее жизни и уверенность в себе. Если бы мальчишки и девчонки знали мысли Уф Фимовны, они бы успокоили ее. Но они ничего не знали.
Первые три дня мальчишки ждали, что Лешка вот-вот вывернется откуда-нибудь и скажет: «Привет!» Но прошла неделя, вторая, история с подснежниками начинала забываться. Гога бегал, как раньше, на большой перемене по партам, спасаясь от дежурной Нинки Пономаревой, Шурка запоем читал книги про шпионов. Заяц все чаще и чаще придирался к Алику, называя его Котей и маменькиным сынком. Алик снова занялся решением проблемы дружбы с девчонками: идти или не идти в гости к Маринке и есть или не есть Нинкины яблоки. И вдруг после первомайских праздников установившееся благополучие с треском рухнуло.
Заяц опоздал на первый урок. В самый последний момент обнаружилось, что у него порваны штаны. Пока бабушка зашивала дырку, прошло больше десяти минут.
Заяц пришел в школу на перемене. Бросил на парту портфель и позвал Гогу. Гога выслушал его и позвал Шурку.
– Руки вверх! – направил тот на Зайца вытянутый пистолетом палец. – Попались, господин Свентос. Ваш номер – триста двадцать четыре.
Заяц оттолкнул Шуркину руку:
– Лешка велел прийти для разговора на баржу.
– Куда?..
– У Бархатного бугра которая лежит. Я бежал, хотел догнать вас, а он вышел из переулка и загородил мне вот так дорогу.
– Кому велел прийти? Всем нам?
– И Коте.
– Алик! – повернулся Шурка.
Алик издалека наблюдал за совещанием мальчишек. Он сразу подошел и встревоженно спросил:
– Что?
– Лешка велел после уроков прийти на баржу.
– Я не могу. Мне мама не разрешает после уроков задерживаться.
– «Задерживаться», – передразнил его Заяц. – Он сказал, если ты не придешь, то он тебя рассыплет по винтикам, так что ни один конструктор потом не соберет.
Алик сник.
Звонок помешал мальчишкам договорить. Они разошлись по партам и задумались над тем, что Лешке от них надо. «Наверное, поспели ирисы», – догадался Алик. Но он не хотел воровать цветы для Берты. Потом он вспомнил, как Берта говорила Лешке, чтобы он следил за учебой пионеров. Лешка тогда спросил: «Зачем?», она ему ответила: «Чтобы в школе не было никаких подозрений». «Пусть лучше будут подозрения», – решил Алик и резко поднял руку. Аркадий Константиныч, учитель математики, подняв очки на лоб, внимательно всматривался в класс.
– Отличники сегодня мне не нужны, – пропел он. – Кончается последняя четверть, и мне хотелось бы, чтобы некоторые троечники попытались исправить свои отметки, хотя бы на четыре. Но наши троечники, видимо, очень скромные люди, они не хотят подымать рук. Придется их все-таки потревожить.
– Аркадий Константиныч, – взмолился Алик, – вызовите, пожалуйста, меня.
– Ты хочешь исправить свою «пятерку» на «шесть»? Тщеславие хорошо в умеренных дозах.
– Вызовите, пожалуйста.
– Хорошо, иди к доске. Но предупреждаю, если ответишь хуже, чем позавчера, поставлю «четыре», а если лучше, то поставлю «шесть», или «семь», хоть такая отметка Министерством высшего образования и не предусмотрена.
Аркадий Константиныч, или, как его прозвали школьники, Аркадий Крокодилыч, пропел свое условие, протянул Алику задачник и ткнул пальцем в номер задачки, которую надо было решить у доски. Алик быстро переписал условие и начал решать. Нинка Пономарева с гордостью за ним следила. Ей всегда нравилось смотреть, как он быстро справляется с задачками.
– От восьми отнять два, – бормотал Алик. – Равняется…
И он написал тридцать пять. Нинка ахнула. А класс, который уже начал презирать Алика за то, что он похваляется своими «пятерками», настороженно замер. Аркадий Крокодилыч надвинул очки на глаза, хмыкнул и переспросил:
– Значит, если от восьми отнять два, получится тридцать пять?
– Да.
– А сколько будет, если к одному прибавить один?
– Четырнадцать.
– А от одного отнять один?
– Сорок пять.
– Ну и глупо! – сказал Аркадий Крокодилыч. – Если тебе нужна была двойка, попросил бы, я тебе ее и так поставил бы. А зачем отнимать у людей время? Садись! Два.
На уроке географии Алик перепутал Америку с Африкой. Молодая учительница чуть не расплакалась и сказала, что пойдет жаловаться к директору. Она назвала эту ошибку хулиганским поступком.
На уроке истории Уф Фимовна сама вызвала Алика отвечать урок. Он сказал:
– Не знаю.
– Ну, тогда, уф, отвечай, что знаешь.
– Ничего не знаю.
Учительница тяжело вздохнула. Ей предстояло решить загадку Алика. Она подумала, что надо вызвать в школу его мать.
На перемене в учительскую прибежал завхоз и переполошил Уф Фимовну. Он сказал, что на крыше школы, на самом краю, сидят два ее ученика. Это были Вовка Жигалкин и Петька Серебряков. Они испытывали новую конструкцию прибора.
11. Баржа
Баржа лежала у Бархатного бугра на полдороге между школой и Речным переулком. Во время ледохода вместе с катерами и дебаркадерами она дрейфовала от пристани в сторону лесопильного завода. Но ее сильнее других потискало льдом, и она стала плохо держаться на плаву. Тогда во время разлива ее отвели поближе к берегу и привязали к железному столбу, вбитому неизвестно когда и неизвестно зачем на склоне Бархатного бугра. Здесь она и затонула. Вода спала, а баржа так и осталась лежать на берегу. Через пробоины из нее, как из дырявого корыта, вытекла вся вода, солнце высушило ребра изнутри и снаружи, и она превратилась в уютное место, где можно было спрятаться от посторонних глаз.
Лешка полулежал и с философским терпением глядел в небо. Проплывали майские облака, подсвеченные по краям солнцем, но Лешке было плевать на облака, он ждал, когда придут мальчишки. Требовалось припугнуть их и заставить работать. Подумав об этом, он рывком отломил от борта просмоленную с одного конца щепку, сунул в рот и угрожающе перекусил.
На другом конце баржи, там, где стоял небольшой домик и беспомощно скрипело повисшее над землей рулевое управление, послышались мальчишеские голоса и почти тотчас же показалась голова Гоги. Он сосредоточенно карабкался, приоткрыв от усилий щербатый рот и сморщив веснушчатый нос. Вслед за ним появились остальные мальчишки. Они нерешительно попрыгали в баржу, слегка качнув ее, и на почтительном расстоянии остановились вопросительными знаками. Лешка продолжал сосредоточенно разглядывать облака.
– Мы пришли, – сказал Заяц.
– А, пришли? – сделал Лешка нарочито удивленные глаза, и его тонкая шея полезла из воротника рубашки. – Привет! Милости прошу. Рассаживайтесь.
Подражая Реактивному, он сделал гостеприимный хозяйский жест, словно приглашал мальчишек сесть в мягкие кресла. Гога, Шурка, и Заяц сели, а Алик продолжал стоять: на нем были новые штаны.
– Садись! Что торчишь?.. Чтоб все видели? – рявкнул Лешка и отшвырнул в сторону кусок щепки.
Алик испуганно присел на корточки.
– Садись, тебе говорят!
Лешка стукнул его по плечу, больно задев большим пальцем за ухо, и припечатал к грязному дну баржи. Шурка сидел, подложив под себя портфель, где у него лежала книга про шпионов. Он все еще жил в этой книге и поэтому чувствовал себя советским разведчиком, попавшим без оружия в лапы к главарю банды. Гога внимательно наблюдал за Лешкой. А тот ехидно шевельнул ушами и спросил:
– Соскучились? Тетя Берта вам передает привет. Что надо отвечать, ты?..
Лешка ткнул грязным кулаком Алика в скулу так, что тот потерял равновесие и растянулся.
– Заяц, что надо отвечать? – Лешка повернулся к Славке.
– Спасибо, – пролепетал Заяц.
– То-то…
Лешка устроился поудобнее и деловым тоном сообщил:
– Фиалки появились. Моя бабка уже продает фиалки. Завтра и мы займемся этим делом.
– Я не могу, – сказал Гога. – Завтра у нас кружок художественного слова.
– А у меня вот билет в ТЮЗ, – радостно показал Шурка.
Лешка взял билет и не торопясь разорвал на мелкие кусочки.
– А у тебя что? – спросил он у Зайца.
– У меня ничего.
На Алика он только посмотрел, а спрашивать ничего не стал. На его тонких губах заиграла решительная усмешка, как тогда, когда он купался в ледяной воде.
– Пионер всем ребятам пример. А вы разленились. Я долго вас не видел. Но ничего, мы это дело исправим.
Он встал во весь рост, широко расставил ноги, сунул руки за пазуху и посмотрел на мальчишек сверху:
– Ну, кто хочет первый подержать?.. Ты?
– Что? – спросил Заяц.
– На!..
Когда Заяц увидел и понял, что это самый настоящий обрез, то чуть не уронил его от испуга.
– Пощупал – передай другому.
Лешка нетерпеливо толкнул его в плечо. Заяц передал обрез Гоге.
