KnigaRead.com/

Меджид Гаджиев - Друзья Мамеда

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Меджид Гаджиев, "Друзья Мамеда" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Я стоял и не знал, что мне делать. Не говорить же, что я не хочу быть старостой. Спросить Захара Ивановича, почему он назначает старостой меня, я постеснялся. И ребята не спросили. Молчали. Только потом уже стали обсуждать это. И на меня косились. Кто-то даже сказал, что я подлаживаюсь к мастеру. А я ни капельки не подлаживался. Просто у нас в ауле так было принято — относиться к старшим с уважением. А Захара Ивановича я и в самом деле уважал, внимательно слушал его замечания и старался делать все, как он говорит. Но я не стал этого доказывать ребятам — что они, сами не понимают?

Вроде бы все шло хорошо. И с работой я справлялся, и мастер был мною доволен, и все же… все же на душе у меня было неспокойно.

А вскоре произошел такой случай. Все чаще объявляли тревогу. Из репродукторов раздавался тревожный голос диктора: «Над городом вражеский самолет! Воздушная тревога!» Приходилось прерывать работу и отправляться в убежище. На этот счет у нас был строгий приказ. Только дежурные пожарной группы не шли в убежище, а поднимались на крышу. Там стояли ящики с песком, наполненные водой бочки. На обязанности дежурных было внимательно следить за вражескими самолетами. Если вдруг сбросят зажигательную бомбу, не дать разгореться пожару. Были у нас припасены длинные щипцы. Хватай зажигалку и поскорей бросай ее в ящик с песком или в бочку! В эту ночь тоже объявили тревогу. Я был дежурным. Быстро поднялся на крышу. Здесь было гораздо приятней, чем в пропахшей металлом мастерской или в душном бомбоубежище. Дул свежий ветер, было прохладно. Даже усталость проходила. А уставали мы очень. И сегодня — тоже. Еще утром Захар Иванович объявил, что придется работать в две смены. Нелегко это, но никто не возразил. Всем было понятно — надо! Так и работали мы с утра без передышки. Только в столовую ходили. Металлическая пыль ела глаза, во рту чувствовался горький привкус. Болела голова, и руки становились тяжелыми. Веселый балагур Гамид и тот приутих. Только голос мастера раздавался то совсем рядом, то на другом конце мастерской, перекрывая равномерный шум: «Заусенички, заусенички! Давай, ребята, давай! Сейчас придут из цеха за деталями». И вот теперь, поднявшись на крышу, мы с удовольствием вдыхали свежий воздух. Хотя тревогу и объявили, было тихо. Молчали зенитки. Только прожектора бесшумно шарили по небу.

— А красиво все-таки, — проговорил кто-то в темноте, глядя на расчерченное лучами прожекторов звездное небо, — будто лентами все оплетено.

— Красиво-то красиво, — отвечал ему голос с другого конца крыши. — Еще красивей было бы, если бы какую-нибудь из этих лент хоть краешком задел фашистский самолет.

— Вот была бы такая длинная палка с большим, как якорь, крючком, — проговорил кто-то рядом со мной. Это был один из братьев-близнецов, не то Гусейн, не то Осман, а кто именно, не разберешь, у них голоса похожие.

— А зачем тебе понадобился крючок? — не понял я.

— Как — зачем? Зацепил бы фашистский самолет, как кот воробушка…

Я не успел ничего ответить, как вдруг совсем рядом сильно грохнуло. Казалось, передернулась земля, а на ней качнулось все наше училище вместе с крышей. Разом заговорили зенитки. Сеть, оплетавшая светлыми лентами небо, зашевелилась, задвигалась, и вдруг в лучах стал ясно виден похожий на крестик вражеский самолет. Вокруг него расцвели взрывы снарядов. Было видно, как он заметался, стараясь вырваться, но лучи прожекторов цепко держали его. Одна светлая полоса так вцепилась в хвост самолета, что казалось, она сама исходит от него. Еще несколько секунд напряженной борьбы — и самолет вспыхнул и как падающая звезда с огненным хвостом покатился вниз, к морю.



Прозвучал отбой. Мы возвращались в мастерские возбужденные и радостные. Дежурные наперебой рассказывали тем, кто был в убежище, как сбили фашиста. И ребята жадно слушали, жалея, что сами не видели этого.

— Ну, ребята, по местам, — сказал Захар Иванович, — работать. И так сколько времени потеряли зря.

Ребята разошлись по своим рабочим местам. Снова включили станки. В цехе стало шумно. Никто сначала не обратил внимания, что пустует рабочее место Николая — нашего бывшего старосты. Но вскоре Захар Иванович заметил это и спросил:

— А где Николай Петухов?

Никто ему не ответил.

— Староста, — спросил Захар Иванович, — ты что скажешь? Это твое дело, смотреть за народом.

Но я только пожал плечами.

— Гамид! — позвал Захар Иванович лучшего Колиного друга.

Но и тот ничего не знал. Пытались вспомнить, был ли Коля в бомбоубежище, но так и не вспомнили — его там никто не видел.

— Может, он на крыше был? — спросил Захар Иванович.

Но на крыше Коли не было. Это мы знали точно. Коля сегодня не был дежурным. И вдруг я вспомнил: когда я по тревоге выходил из цеха, последним, кого я видел, был Коля. Он, приоткрыв крышку инструментального ящика, что-то делал, склонившись над ним. Теперь я невольно посмотрел на ящик. Он был закрыт. А рядом лежали инструменты. Я подошел к ящику и открыл крышку. И кого бы, вы думаете, я там увидел? Колю! Он преспокойно спал, сжавшись комком. Я просто был ошеломлен. Кто-кто, а уж наш бывший староста должен был знать, что спать, когда есть срочный заказ — позор. А к тому же он нарушил приказ, во время тревоги остался в мастерской.

Я громко постучал по стенке ящика, пытаясь разбудить Колю. Мне даже показалось, что он уже не спит, а только притворяется спящим. Так оно и было. Не успел я стукнуть еще раз, как Коля приоткрыл глаза и недовольно буркнул:

— Ну, чего уставился?

Но тут подошел Захар Иванович и злым голосом сказал:

— Это еще что такое! Немедленно вставай!

— А может, я болен, — дерзко отвечал Коля. Он уже сидел в ящике — взъерошенный, лохматый — и снизу вверх смотрел не на мастера, а на меня. — Другие здесь тоже спали, и ничего, — добавил он.

Я почувствовал, что краснею. Ведь это Коля на меня намекал. Я тогда и вправду заснул в ящике. Но было это давно, зачем вспоминать? Я тогда новичком был, а Коля вон уже сколько учится в училище!

Захар Иванович не обратил на Колины слова внимания.

— Ах, ты болен! Бедный ребенок! Может быть, доктора позвать? — насмешливо продолжал он.

Коля вылез из ящика. Они стояли, сердито глядя друг на друга. Я понимал, что Коле стыдно, но признать себя виноватым он не хочет. А может, он все еще обижался на Захара Ивановича?

С тех пор как я стал старостой, наша дружба с Колей распалась. Я очень жалел об этом. Мне Коля нравился, и я переживал. Но сделать ничего не мог. Гамид считал, что во всем виноват я. А я хоть и жалел Колю, но считал, что поступил правильно. Ведь Коля был старостой и должен был показывать пример всем ребятам. А то ведь не будет никакой дисциплины! А дисциплина у нас должна быть военная, как говорит наш замполит Шишов. Он прав, потому что мы хоть и не военные, но работаем для фронта. Когда наша дружба с Колей разладилась, Иса обрадовался. Встречая меня, он довольно ухмылялся. Иногда я видел, что он что-то нашептывает ребятам и те косо поглядывают на меня.

И как раз в это время, как нарочно, произошло мое первое столкновение с Леней Крутиковым. До сих пор наши дороги не пересекались. Он просто не замечал меня или делал вид, что не замечает. А я, конечно, старался обходить его стороной. Я бы ни за что никому, конечно, не признался в этом, но все же я побаивался его.

В этот день я был дежурным по училищу. В обязанности дежурного входит следить за чистотой и порядком. Утром сделать обход, пройти по всему училищу, посмотреть в спальнях, как застланы постели.

В спальне одиннадцатой группы были плохо заправлены постели. Особенно одна, стоявшая возле окна. Это была Лёнина постель. Наверное, он сегодня, как обычно, с утра бегал на море и второпях заправил свою постель кое-как. Мне очень не хотелось делать ему замечание, но я не мог поступить иначе. Ведь я был дежурный. Я сказал Лене про постель. Сказал тихо, чтобы ребята не слышали. Думал, при ребятах ему еще неприятней будет. Но Леня в ответ на мое замечание заговорил громким насмешливым голосом:

— Внимание! Встать! Смирно! — Сам он вытянулся и, дурашливо вытаращив глаза, отдал мне честь.

Ребята, услыхав Лёнин голос, побросали свои дела и подошли поближе к нам. Некоторые молча толпились вокруг, другие смеялись. А тут еще я, как назло, заметил на полу окурок. Окурок в спальне! Разве это порядок? Я, не обращая внимания на Леню, спросил:

— Чей это окурок?

Никто не отвечал. Тогда я сказал:

— Все равно. Пусть поднимет окурок тот, возле чьей кровати он лежит.

Лежал окурок ближе всего к Лёниной кровати. Но он даже не думал двигаться.

— Подними, — сказал я, уже начав злиться.

Лене, конечно, было обидно, что такой маленький, по сравнению с ним, мальчишка делает ему замечание да еще при всех. А тут еще Иса стал ему что-то нашептывать под руку.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*