Тамара Крюкова - Потапов, «двойка»!
Потапов был единственным из мальчишек, кто был ей симпатичен.
— Я что-то не въезжаю, в чём проблема? — усмехнулся Женька. — Сказано, не меньше четырёх, значит, больше можно. А нас пятеро.
Майка сделала последнюю попытку отменить спиритический сеанс.
— Ой, совсем забыла. Нужен лист ватмана и свечи. Так что ничего не получится.
— Не вопрос. Ватман за мной, — вызвался добровольцем Женька.
Он не мог допустить, чтобы сорвалось такое многообещающее мероприятие.
— А я захвачу свечи. У нас с Нового года остались, — пообещал Лёха.
Женька обернулся к Петухову:
— Петух, всё-таки ты в ауте. Или думаешь на халяву к литературе приобщиться?
Петухов наморщил лоб в попытке придумать, какую лепту может внести в общее дело, и просиял:
— Я зефир принесу. В шоколаде.
— А я вафельный торт, — подхватила Синицына.
Мероприятие приобретало масштабность. Будучи сладкоежкой, Майка подумала, что иногда от Москвичёва тоже есть прок.
Встречу назначили на пять. Время было удобным со всех сторон. Во-первых, зимой темнеет рано и в пять на дворе уже почти ночь. А во-вторых, до семи квартира оставалась в полном распоряжении медиумов: родители были на работе, а младший братишка в детском саду.
На спиритический сеанс все явились без опозданий, как на дискотеку.
У Женьки под мышкой торчал рулон бумаги, Лёха, как и обещал, принёс три свечи, Ленка — торт, а Петухов явился, как на праздник: в новом свитере и с коробкой зефира.
Под командованием Майки ребята занялись приготовлениями. Рисовать поле досталось Синицыной, как обладательнице самого красивого почерка. На листе ватмана Ленка старательно вывела по кругу алфавит: от А до Я. Осталось дописать внизу два коротких слова: «да» и «нет», а наверху — цифры от ноля до десяти.
Майка достала фарфоровое блюдце и на донышке чёрным фломастером нарисовала стрелку.
Петухов с Москвичёвым расставили стулья, а Лёха зажёг свечи.
В комнате установилась такая таинственная атмосфера, что даже мальчишки, которые скептически относились к гаданию, готовы были поверить в существование потусторонних сил.
Пока Ленка заканчивала писанину, Майка делилась рассказами, которые слышала от двоюродной сестры.
— …А один раз он явился жуть какой сердитый и начал ругаться.
— Натурально? Вот это да! — В голосе Женьки послышался неподдельный интерес.
Ему всё больше нравилась идея вызова духа. Было бы занятно послушать, как ругается великий поэт, ведь каждому известно, что словарный запас у него был богатый, не в пример нынешнему поколению.
Наконец всё было готово. Поле с буквами расстелили на столе, на него положили перевернутое кверху донышком блюдечко и уселись вокруг. Майка, как самый главный знаток спиритизма, поучала:
— Руки положите на блюдечко, пальцами прикоснитесь. Но не давите, а то блюдце ходить не будет.
— Как это «ходить»? У него что, ноги вырастут? — засмеялся Петухов.
Тихо, — одёрнула его Майка и сделала торжественное лицо, дав понять, что шутки закончились.
— Вызываю дух Пушкина, — загробным голосом произнесла она.
Как и следовало ожидать, ничего не произошло. Неудача Майку не обескуражила. Она повторила:
— Вызываю дух Пушкина. Дух, выходи.
Прождали ещё минуту. Ничего.
— Ну и где же твой зомби? — спросил Петухов.
— Вот ещё раз назовёшь его зомби, он рассердится и вообще не покажется!
— Я чё-то не понял. Ты ведь говорила, если он рассердится, то ругаться начнёт, — напомнил Женька, которого сильно интересовал вопрос расширения словарного запаса.
Столь несерьёзное отношение к сеансу было вопиющим. Майка в сердцах воскликнула:
— Мне вообще не надо было вам ничего рассказывать! Вы всё только портите!
— Вот именно, — поддержала подругу Ленка. — Неужели нельзя хоть немного помолчать? Не интересно, так не надо было приходить.
Гнев девчонок охладил шутников. Мальчишки притихли. Синицына была права. Уж если собрались, надо дать Майке покуролесить, а потом с чувством выполненного долга идти пить чай со сладостями.
Сосредоточившись, Майка снова обратилась к духу с просьбой снизойти.
Судя по всему Александра Сергеевича не слишком вдохновляло общение с лоботрясами из шестого «Б».
Несдержанный Петухов уже хотел было предложить всем переместиться на кухню, как вдруг блюдце дрогнуло, плавно заскользило по ватману и остановилось. Стрелка указывала на слово «да».
Майка победоносно посмотрела на одноклассников.
— Ты согласен отвечать на наши вопросы? — торжественно спросила она.
Блюдце сделало небольшой кружок и снова вернулось на прежнее место.
— Ни фига себе! — воскликнул Петухов.
Майка метнула на него сердитый взгляд и шёпотом предложила:
— Задавайте вопросы.
Ленку интересовало, как к ней относится Завьялов из десятого «А», но она ещё не сошла с ума, чтобы спрашивать об этом при мальчишках, поэтому скромно поинтересовалась:
— Что у меня будет в четверти по русскому?
Стрелка остановилась на цифре «5».
— Ура! — обрадовалась Синицына.
— А как вы относитесь к непечатной лексике? — спросил Женька, пытаясь направить разговор в интересующее его русло.
Блюдце понеслось по бумаге, каждый раз ненадолго останавливаясь. Буквы сложились в слова: «стыдно при дамах».
Дамы с превосходством воззрились на Женьку.
— Получил? — злорадно прищурилась Майка.
— С воспитанием у Москвичёва всегда были проблемы, — съязвила Ленка.
Но больше всех ликовал Петухов:
— Что, Москвич, лихо тебя Пушкин уел!
Женька хотел ответить колкостью, но его опередил Лёха:
— По-моему, блюдце кто-то двигает.
— Ничего подобного! — воскликнула Майка, уязвлённая его подозрением. — Кто его может двигать?
— Да кто угодно, — пожал плечами Потапов.
— Кроме твоего закадычного дружка, больше некому, — сказала Синицына и выразительно посмотрела на Женьку.
— Да я вообще ничего не делаю! Или, по-вашему, я сам себе ответил? — возмутился Женька.
Несправедливое обвинение ранило куда больше, чем если бы оно было заслуженным. И самое обидное, что он сидел, как приличный человек, и даже готов был поверить, что блюдце скользит само по себе. Но теперь он понял, в чём суть фокуса, и решил, что имеет полное моральное право взять роль медиума в свои руки.
Прерванный сеанс возобновили. Пришёл черёд Петухова задать вопрос.
— Выйдет наша сборная по футболу в полуфинал? — спросил он.
Блюдце понеслось по листу.
— Пэ… е… тэ… у… — по буквам читал Петухов и вдруг оживился: — Петухов! Прикиньте, откуда он меня знает?
Между тем блюдечко продолжало скольжение. Конец фразы рифмовался с началом: «Петухов — осёл ослов».
Женька расплылся в улыбке:
— Петух, теперь можешь хвалиться, что Пушкин про тебя стихи написал. Зацени величие момента.
Его шутку никто не поддержал. Ни у кого не возникло сомнения по поводу авторства вышеозначенного литературного опуса. Все с осуждением уставились на Москвичёва.
— А при чём тут я? — возмутился было Женька, но счёл благоразумным пойти на попятную: — Ладно, понял.
Новое послание с того света гласило: «Москвичёв ацтойный лашара».
Видимо, общение с современными шестиклассниками не прошло для поэта даром, потому что он вдруг стал отвечать с чудовищными орфографическими ошибками.
Дальше сеанс проходил в гробовом молчании. Сначала мятежный дух попеременно обзывал то Петухова, то Москвичёва, а потом с блюдцем и вовсе стало твориться нечто невообразимое. Оно шарахалось от буквы к букве безо всякого смысла. Майка была на грани истерики.
— Прекратите сейчас же! — крикнула она.
Непримиримые враги изменили тактику. Не имея возможности обмениваться посланиями через духов, они принялись награждать друг друга пинками и тычками под столом. Назревала потасовка.
— Мальчики, перестаньте! — пыталась утихомирить их Ленка, но противоборствующие стороны были глухи к гласу разума.
В рукопашном бою Петухов одолел бы Москвичёва одной левой, но стоящий между ними стол лишал его этой возможности. Наконец Петухов не выдержал, взревел и через стол бросился на обидчика.
Женька вскочил, перевернув при этом стул, и метнулся в сторону. Преданный Лёха бросился на защиту друга. Девчонки завизжали так, словно хотели ультразвуковой волной разнять драчунов.
В пылу битвы никто не обратил внимания, что подсвечник покачнулся и упал на пол. Мальчишки награждали друг друга тумаками, в то время как крошечный огонёк уцепился за штору и, набирая силу, пополз вверх.
Вдруг раздался счастливый детский голосок:
— Мама, смотли, костёл голит!
Драчуны замерли, как будто их разом отключили от блока питания.
