Если ты, то я - Вун Ивонн

Мама не поняла, зачем мне деньги, – разве в школе меня не кормят? – но все-таки согласилась перевести. Перед тем как сбросить вызов, она спросила, все ли у меня в порядке.

Мне хотелось поделиться, но я так боялась ее реакции, что не решилась.

– Да, – ответила я, – просто очень много дел.

– И с уроками нормально?

Я сглотнула.

– Все нормально.

– Ты ешь овощи?

– Отлично питаюсь, – сказала я, глядя на коробки с хлопьями, которые достала из Эллиной кладовки. Они были затхлые и просроченные, но меня это не волновало. – Еда здесь просто супер. У них собственные повара, помнишь? – Тут у меня предательски сорвался голос, и я разревелась.

– Шиа? – мягко произнесла мама. – Что происходит?

Я рассказала ей все. Она молчала, а когда я закончила, проговорила ласково, но твердо:

– Шиа, послушай меня. Все будет хорошо, но тебе надо срочно позвонить адвокату. Хватит откладывать.

– Я не могу позволить себе нанять его. А если окажется, что у меня проблемы?

– У тебя не будет проблем, потому что ты не сделала ничего плохого. И не волнуйся из-за денег. Этот вопрос мы решим.

Когда она произнесла «мы», меня снова охватили чувства вины и благодарности.

Также мама сказала, что может приехать ко мне в Калифорнию, но я отказалась от ее предложения и уверила, что со мной все будет в порядке. Отъезд только сорвал бы ее с работы, в которой мы сейчас особенно нуждались: предстояло оплачивать судебные издержки. И кроме того, я сама заварила эту кашу, мне и следовало ее расхлебывать.

Адвокат оказался гораздо любезнее, чем я ожидала. Выслушав мой рассказ, он заверил, что беспокоиться не о чем, я не совершила ничего противозаконного. Что мы будем сотрудничать со следствием столько, сколько понадобится, и постараемся по возможности получить обратно хотя бы часть денег, которые забрала у меня Митци. Конечно, все, что удастся вернуть, должно было пойти на оплату адвоката, поэтому я в любом случае оставалась или в долгах, или на нуле. Но это можно было пережить.

Не зная, чем заняться, я отправилась в свою комнату и открыла ноутбук, чтобы подготовиться к предстоящей презентации стартапов на Фабрике. Я, правда, до сих пор не решила, буду ли участвовать. Цена моих акций рухнула до рекордно низкого уровня – пять долларов. И хотя я понимала, что надо появиться, я не могла представить, как выйду на сцену и буду рассказывать про Умницу перед теми, кто прекрасно знает о случившемся между мной и Митци.

Я открыла свой бизнес-план, в который уже внесла миллион правок. Внедряя изменения в Умницу, я корректировала и его – в последний раз это было, когда Митци убедила меня интегрировать рекламу. Но сейчас, перечитывая план, я видела, что все в нем – как-то не так.

Подумала, не переделать ли первый абзац, но засомневалась, что это исправит дело. Может, лучше второй? Или третий? В полном расстройстве уставилась в стену – стыдно признаться, но это стало моим частым занятием.

Я выбрала спальню поменьше – устраиваться в хозяйской было как-то неловко. Смешно, но я на автомате оставила большую спальню для взрослого, хотя никого со мной не было. В моей комнате стояла двуспальная кровать – возможно, сюда раньше приезжали отдыхать дети Эллы, которые теперь уже выросли. Стена была изрисована мультяшными изображениями животных и человечками из палочек и исписана обрывками песен, оставшихся от предыдущего поколения подростков. Я читала их, пытаясь угадать хоть одну.

Среди прочих на стене было написано и «Здравствуй, мир» – фраза, известная каждому программисту, название самой первой программы, которую мы все учились писать. Увидев эти слова, я вспомнила свою комнату в Массачусетсе. Мне было одиннадцать, я перечитала десятки пособий, прежде чем самостоятельно написать код. Я не знала, получится ли у меня, не забыла ли закрыть скобку или добавить точку с запятой. Нажала на клавишу – и, будто по волшебству, на экране возникли два слова: «Здравствуй, мир».

Я помню, как у меня внутри все трепетало от волнения, как дрожали пальцы, словно в меня перешла энергия прямо из сети, наэлектризовав мое тело, подарив ощущение всемогущества.

Как бы мне хотелось снова испытать это чувство!

Я придвинулась к компьютеру и открыла код Умницы. Теперь я знала, что мне делать. Нужно было вернуться к первопричине, вспомнить, зачем я приехала сюда, зачем вообще занялась программированием. Я придумала Умницу, потому что хотела создать приложение, которое поможет людям спастись от одиночества. Моей задачей было исправить его.

глава_30

Следующие две недели я днем и ночью работала над Умницей. Стирала все фрагменты кода, написанные по совету Митци, применяла методы глубокого обучения, задавая Умнице вопросы и получая на них ответы, в процессе дописывала алгоритм. Я ступила на неизведанную территорию, используя код так, как никогда раньше. Просматривала учебники по программированию, которые едва открывала с октября, читала то, что должна была изучить еще осенью. Книги были увлекательными, и я упрекала себя за то, что вместо уроков обедала с Митци в дорогих ресторанах. Когда мне требовался перерыв, я переключалась на невыполненную домашку и медленно, но верно справлялась с заданиями. К моменту окончания работы над программой в голове у меня был один сплошной код. Я протестировала Умницу, задав ей вопросы, на которые она не могла ответить в течение года, – они были выписаны в мой блокнот. И в этот раз она дала ответ на все.

Мне бы следовало радоваться – да я и радовалась, но Умница была лишь одной из моих проблем.

За два вечера до презентации я засиделась допоздна, сокрушаясь, что нельзя одним нажатием клавиши исправить все свои ошибки. Тогда я вернулась бы назад и отредактировала сказанное Амине, была бы добрее и не такой эгоистичной. Я вставила бы извинение, хотя, скорее всего, задолжала ей далеко не одно. Стерла бы некоторые – нет, все – выпитые стопки с водкой и прочие алкогольные напитки и уж точно убрала бы кислоту. Я добавила бы больше работы в классе, больше часов на домашние задания. И больше времени с Мастом. Вырезала бы все случаи, когда отказывала ему во встречах из-за Митци, и вставила бы на их место совместную подготовку к урокам, долгие поездки на побережье, пляж и наши переплетенные руки, соленый, со вкусом кетчупа, поцелуй.

Смогу ли я все изменить? Переписать то, кем я стала? В программировании все находится между скобками и поддается исправлению, если как следует подумать. Может быть, и мне попробовать?

Вместо того чтобы лечь спать, я открыла «Белку» и создала свою первую карту. Это был индивидуальный маршрут, который я собиралась показать только одному человеку. Путь начинался от корпуса девочек, вел во внутренний двор, затем к теплице в нескольких километрах от кампуса, потом к ночной пиццерии и далее по дороге, петляющей вокруг Пало-Альто, вверх на холмы и вниз к побережью, а заканчивался в небольшом итальянском ресторанчике возле пляжа.

Я отправила карту вместе с приглашением встретиться завтра в шесть, а затем пошла спать.

На следующий вечер за мной подъехала «фабричная» машина, которая отвезла меня на берег. Итальянский ресторан назывался «У Нонны», это было семейное заведение со столами, покрытыми клетчатыми скатертями, на которых стояли солонка, перечница и гвоздичка в вазочке. Я заняла столик, заказала сырную пиццу и стала ждать.

Стоял будний день, поэтому в ресторане было тихо и пусто. Я с волнением наблюдала, как стрелка часов перевалила за шесть. И наконец дверь открылась и внутрь заглянуло знакомое лицо.

Амина.

Я помахала ей, не зная, какой будет реакция, но Амина, заметив меня, заулыбалась.

– Это была карта нашей дружбы, – сказала она, усаживаясь напротив.

Я почувствовала, как глаза наливаются слезами, и приказала себе не реветь.

– Знаешь, ты могла просто постучаться ко мне и извиниться.

– Не могла.

Амина понимающе посмотрела на меня.

– Извини, – сказала я. – Я была высокомерной дурой и ужасной подругой. Ты с самого начала была права насчет Митци, и мне стоило прислушаться к тебе.