KnigaRead.com/

Лев Кассиль - Улица младшего сына

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Лев Кассиль, "Улица младшего сына" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Давайте, товарищи, проведем перекличку. — Командир вынул из кармана список. — Важенин Влас Иванович!

— Есть, — отозвался партизан, которого вчера Володя видел возвращавшимся из разведки.

— Гриценко Иван Захарович!

— Я! — браво, по-солдатски отвечал дядя Гриценко.

— Гриценко Иван Иванович!

— Ну, что ж ты? — прошептал Володя и подтолкнул Ваню, который от волнения, что его назвали Иваном Ивановичем, не мог собраться с мыслями. — Да вот он! — крикнул за него Володя.

— Ты что, сразу онемел? — спросил командир. — Ты привыкай к порядку. Вызвали — разом откликайся.

— Тут, — тихо пискнул Ваня.

— Ну, вот теперь слышу, что тут, — усмехнулся командир и продолжал перекличку. — Так… Дубинин Владимир Никифорович!

— Здесь! — оглушительно крикнул Володя.

— Сильно сказано. — Командир покачал головой и весело взглянул в сторону Володи. — Так… Ну, Жученков тут, Зябрев тоже налицо.

Перекличка продолжалась, и Володя все время вертел головой, стараясь разглядеть и запомнить откликавшихся партизан. Ваня, уже всех хорошо знавший, давал ему шепотом пояснения:

— Шульгин — это той Надьки отец, которая с часовым схватилась.

— Лазарев Семен Михайлович — налицо, — называл командир.

Ваня пояснял:

— Это начальник штаба, а до войны был всех каменоломен начальником, которые и в Аджи-Мушкае и тут. А Жученков — вон черный такой — это наших каменоломен начальник.

— Лазарева Акилина Яковлевна!

— Это начальника жена, тетя Киля. Ее все знают.

— Любкин Ефим Андреевич!

— Ох, отчаянный, веселый! Я с ним уже знакомый.

— Манто Яков Маркович!

— Это вон тот длинный. Он повар. Смешной! Увидишь.

Так Володя узнал почти всех людей, с которыми ему предстояло теперь жить под землей. Тут были целые семьи: Ковалевы, Шульгины, Емелины, Лазаревы. Многие не захотели расстаться со своими мужьями и отцами и предпочли суровую подземную жизнь, лишенную света и свежего воздуха, существованию на земле, захваченной врагом.

— Сейчас, — сказал командир, закончив перекличку, — все должны окончательно разместиться по указанию товарища Жученкова, как было намечено командованием отряда. Закрепленное за каждым место прошу не менять. Семейных тоже просил бы обосноваться там, где им отведено, и уж больше не кочевать. Иначе у нас тут будет табор. Понятно? И сейчас же прошу, товарищ Лазарев, выставить караулы во всех секторах, в первую очередь, на секторе «Волга», и поставить охрану у штаба. Вообще, товарищи, объявляю, что с этой минуты мы перешли на военное положение. Прошу помнить, что мы ушли сюда не укрываться, а воевать. Это, — он показал на землю, обвел пальцем помещение, — это фронт. Линия нашей обороны. Ну, вот и все. Вот еще Иван Захарович хочет сказать вам два слова.

От стены отделился коренастый, чрезмерно плечистый человек с крупной головой, которая как будто от тяжести ушла немного в плечи. Весь он словно был сразу, единым махом, вырублен из одного куска. На нем был светлый комбинезон под цвет ракушечника, и сам он, казалось, только что вышел из камня. Он сделал два медленных шага и стал. Глаза его были опущены. Когда он поднял их, Володя невольно обрадовался и удивился: такой спокойный, зоркий свет был в этом взгляде, оказавшемся неожиданно пронзительным, словно способным пробиться сквозь камень.

— Это Котло, комиссар, — сообщил Володе Ваня.

Комиссар сказал:

— Я очень коротко, товарищи. От нас всех ждут не слов, а дела. Нас тут около полусотни. Не так много, но и не так уж мало, если каждый будет помнить, что он советский человек, гражданин такой страны, какой еще никогда на свете не было. Нас ждут трудности. Подготовились мы, правда, хорошо. Все нам дали: и оружие и питание. Но экономия, конечно, прежде всего: сколько нам тут придется воевать, сейчас сказать трудно. Партия поручила нам, коммунистам, возглавить это партизанское подполье под землей, на которую вот-вот вступит враг. Что он несет на нашу землю, с чем он явился, вы знаете. Повторять не стану. Но покоя ему не будет на нашей земле. Мы, пока живы, отсюда не дадим ему покоя. Временно наши войска уходят из района Керчи, возможно, и из самого города. А мы остаемся. Мы остаемся, товарищи, тут. Командир уже сказал вам, и очень хорошо сказал, что мы сюда спустились не отсиживаться, а воевать. Это наша подземная крепость. Будем действовать отсюда. Тихой жизни не обещаю, но в победе нашей уверен. И верю твердо, верю в вас, дорогие вы люди… товарищи… верю, что каждый из вас — и старый и малый, и коммунисты и беспартийные товарищи, и комсомольцы и пионеры наши, — каждый все сделает для того, чтобы долг свой перед Родиной выполнить. И когда пробьет час, придет нам срок выйти наверх и увидеть снова там, наверху, над землей нашей, красный флаг, так люди поклонятся нам с добрым уважением, а народ скажет: «Вот это доподлинно советские люди живут в Старом Карантине. Недаром на них крепко надеялись». Так оправдаем же эту надежду!

Стоявший возле комиссара круглолицый и белобрысый Любкин закричал: «Ура!» — но комиссар квадратной своей ладонью закрыл ему рот:

— Ты, горластый… Нет, давайте уж «ура» про себя покричим. А то сверху оцепление мы сняли, — неизвестно, кто там наверху возле ствола шатается. Нам лишний шум ни к чему. И давайте, раз сердце того просит, тихо, без крика, скажем Родине нашей: «Ура!»

И полсотни людей, зажатых в подземных камнях — и пожилые, и совсем еще юные, и дети, — все вместе трижды тихо произнесли:

— Ура… Ура… Ура…

Володе показалось, будто сердце у него обмыло теплой волной.

Трижды мигнул свет. И трижды екнуло в груди у Володи, когда лишь на мгновение все вокруг становилось непроглядно черным. А как же будет, когда станция наверху перестанет работать и свет под землей совсем исчезнет?

— Товарищи, не задерживаться. Это нам дают сигнал со станции, — послышался сдержанный голос комиссара. — Фонари, карбидки готовы? Зажечь и немедленно всем расходиться по местам. Товарищ Жученков, Владимир Андреевич!.. У тебя все готово? Давай, пока ток есть, действуй! Засеки время. Даю тебе двадцать минут, чтобы люди до места дошли. Проверь все и рви… кончай.

Мальчики только успели войти в одну из подземных галерей, как свет потух.

И тьма, плотная, первозданная, бесконечная, как будто надавила на глаза чем-то плоским и черным и уже не отпускала больше. Володя в темноте схватился за рукав Ваниной куртки. Сперва он ничего не мог рассмотреть. Потом впереди закачался какой-то слабенький отблеск, глаза немного пообвыкли. Володя заметил где-то вдали свет, а по стенам и низкому своду штрека протянулись очень длинные перемещающиеся полосы совершенно черных теней. Они, как гигантские ножницы, сошлись и разомкнулись.

— Ну идем, что стал? — сказал Ваня. — Ты привыкай. Володя шагнул за Ваней и тут же набил шишку на лбу, стукнувшись о каменный выступ.

— Ты держись посередке, к стенке не жмись, — учил его более опытный Ваня. — Ну стой, я карбидку зажгу. Эх, не хотел зря газ тратить!

Они остановились. Ваня умело налаживал шахтерскую лампочку, которую он, оказывается, нес в руке, покачал насосиком, чиркнул спичкой. Из лампочки высунулся, как карандаш из вставочки, остренький штифтик пламени, который становился то длиннее, то короче, и освещал вокруг небольшое пространство: неровности тоннеля, низкий потолок из камня. Но дальше свет сразу терялся в темноте, уходил в нее, как вода в песок. Впереди все было теперь еще более черным, недоступным для взгляда.

Так они шли. Володя чувствовал, что галерея опускается вниз. Вскоре Ваня привел его в небольшую пещеру, вырубленную в стороне от одного из подземных коридоров, и посветил в уголок.

— Вот мы тут с тобой жить будем, — сказал он. — Давай сюда твои вещи.

Володя, глаза которого постепенно привыкли к полумраку, разглядел что-то вроде неуютной каменной лежанки, а на ней большой матрац-сенник. Над лежанкой в стене была вырублена небольшая ниша, в которую можно было вставить фонарь или лампу.

Потом Ваня повел приятеля по нешироким каменным ходам, чтобы показать ему подземную крепость. Оказалось, что в ней три этажа — так называемые горизонты. Под землей на месте выбранного известняка остались длинные коридоры — штреки. Они пересекались в разных направлениях, образовав лабиринт, тянувшийся на несколько километров. С земли сюда вели наклонные штольни и вертикальные колодцы — шурфы. Сейчас мальчики находились на втором горизонте, метрах в тридцати пяти под землей. Здесь был сектор «Москва». Ваня показал издали на часового, стоявшего возле каменной ниши, из которой светил фонарь. Тут же, возле часового, в каменных гнездах, укрылись два пулемета, дулами обращенные в разные стороны — вдоль галерей. За спиной часового высились четыре шкафа, сдвинутых в ряд по два. Посередине оставался проход, завешенный плащ-палаткой. То был вход в штаб. Оттуда, сверх завесы и из-под нее, сочился свет. Доносился звонкий голос командира. Был еще третий — нижний — горизонт, совсем глубоко, метрах в шестидесяти под землей. Там находился склад боеприпасов. Большинство партизан жили на втором горизонте.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*