Виталий Губарев - Павлик Морозов
- Кто на калитке замок повесил?
- Это дед запер, - сердито сказал Федя. - Приказал с сегодняшнего дня через его двор ходить. Говорит - одно хозяйство.
Павел вспыхнул:
- Новое дело! Пускай и не думает! Замок я все равно собью!
Он схватил на полке молоток, выскочил наружу.
Татьяна неподвижно сидела, прижимая к себе маленького Романа. Правильно ли она поступила? Может быть, нужно было соединиться с хозяйством деда? Может быть, не будет в деревне колхоза, о котором так хорошо рассказывали на сходках? Да и каким будет этот колхоз? Как жить? Разве по силам одной кормить и одевать детей! Пашка, правда, подрастает, помогает уже по хозяйству, но ведь все равно и он еще мальчонка. Ах, Пашка, Пашка!..
Внезапно она встрепенулась. В открытые двери из синих сумерек донесся пронзительный крик. Холодея и дрожа, вскочила, усадила на пол заплакавшего Романа, вылетела на крыльцо.
У забора Данила бил кулаком вырывающегося Павла.
- Стой! - закричала она. - Стой, проклятый!
Бросилась к сараю, непослушными, трясущимися руками схватила длинную жердь. Данила отпустил мальчика, влез на забор.
- Я еще не так твоего пионера... - Он не договорил и спрыгнул по ту сторону.
Жердь гулко стукнула по верхушке забора.
Глава VII
ТАИНСТВЕННОЕ ПИСЬМО
По-осеннему начали желтеть осины и березы. По утрам с недалекого болота на деревню наползал белый и густой, как вата, туман. Он медленно, почти незаметно плыл мимо окон и, даже когда уже пригревало солнце, долго ворочался на улице, расползаясь в согревшемся воздухе.
Однажды в такое утро в Герасимовку пришла неизвестная старуха. Высокая и худая, закутанная в старую шаль, она брела вдоль заборов, наполовину скрытая стелющимся по земле туманом. Собаки лениво лаяли ей вслед. Иногда старуха останавливалась у каких-нибудь ворот, стучала клюкой в доски и долго крестилась, если ей подавали кусок хлеба.
Никто не обратил бы внимания на появление в деревне незнакомой нищенки, если бы с ее приходом не начали твориться очень странные вещи.
На двенадцать часов дня в избе-читальне была назначена репетиция пионерского драмкружка. Под руководством Зои Александровны пионеры готовили к началу учебного года небольшую пьесу, которую сочинил сам Павел. Вначале на сцене появился с наклеенной бумажной бородой Яков. Кряхтя и сгибаясь, он садился перед зрителями и жалобно рассказывал о том, что его, старого батрака, совсем одолели кулаки. Когда он печально опускал на руки голову, к нему подходил с такой же бумажной бородой другой «батрак» - Василий Слюсарев, парнишка с тонким голоском. Он бодро хлопал Якова по плечу и говорил, что таким, как они, людям только один путь - в колхоз.
Но тут появлялись толстые «кулаки» (их роли исполняли самые младшие ребята, потому что старшие наотрез отказались играть кулаков). Придерживая руками подушки, спрятанные под рубашками, они наступали на «батраков» и пели песенку, придуманную Мотей Потупчик:
Вы батрачите на нас,
Мы в колхоз не пустим вас!
У «кулаков» были такие страшные, вымазанные сажей физиономии и пели они свою песню так свирепо, что девочки, сидевшие в конце зала, умолкали от страха, хотя хорошо знали, чем все закончится.
Под конец на сцене с красным флагом появлялись во главе с Павлом «рабочие», и «кулаки», завидев алое полотнище, в страхе убегали. А «батраки» обнимали «рабочих», и все хором пели:
Мы в колхоз идем, идем,
К жизни радостной придем!
Разумеется, они старались петь как можно красивее, хотя Мотя и утверждала, что получается это у них лишь на самую чуточку лучше, чем у «кулаков».
Как бы там ни было, репетиция проходила вполне успешно, и Зоя Александровна советовала пригласить на утренник всех герасимовских бедняков и середняков.
- Правильно! - сказал довольный Павел. - Может быть, еще кто-нибудь в колхоз вступит.
В спектакле принимало участие несколько саковцев. Приверженцы Петра давно покинули своего рыжего главаря, и теперь он почти перестал показываться на улице. Изредка пионеры видели его в отдалении, одинокого и скучающего. Всякий раз он грозил кулаком и быстро исчезал. «Боится», - решили они.
В тот день должна была состояться генеральная репетиция. Но к двенадцати часам пришли только учительница и Павел с Мотей. Это было невиданное нарушение дисциплины. Они прождали около часа в пустой избе-читальне. Наконец недоумевающая Зоя Александровна сказала:
- Вы, ребятки, разузнайте, в чем дело, а я пока в сельсовете буду стенгазету выпускать.
- Они, наверное, все одурели! - проговорил Павел мрачно. - Пойдем-ка к Яшке, Мотя.
У избы Якова Павел посвистел условно: два коротких, один длинный свисток. Яков моментально показался в окне. Но у него были такие испуганные глаза и он выглядел таким жалким, что Мотя шепнула Павлу:
- Заболел, наверное.
Яков делал какие-то движения руками, и они сообразили, что он просит их идти на огород, за сарай.
- Чудное что-то с ним делается, - недовольно сказал Павел. - Подожди, ты через забор не лезь, Мотя. Тут у нас одна доска отодвигается.
Через минуту за сарай явился Яков.
- Ребята, - виновато начал он, - меня мать не пустила.
Павел, не глядя на него, раздраженно качнул головой:
- Не ври! Всегда пускала!..
- А вот гляди, что она нашла сегодня в сенях.
Яков протянул скомканную бумажку. Это был кусочек клетчатого листа из тетрадки, исписанный корявыми буквами:
«Во имя отца и сына и святого духа. Был слышен во святом граде Иерусалиме голос господен, и сказал господь: кто в колхоз пойдет, не будет тому благословения. Перепиши письмо это семь раз и отдай соседям своим. Аминь!»
- Мать прочитала и давай плакать, - говорил Яков, - а мне сказала, что если из пионеров не выпишусь, так голову оторвет. А потом сказала, чтобы я переписал семь раз...
- Ну, а ты?
- Переписал, - вздохнул Яков.
Павел свирепо сверкнул глазами:
- Зачем?
- А если... правда? - Голос Якова был едва слышен.
- Дурак!
Мотя тихо ахнула:
- Яша! Да разве настоящие пионеры в бога верят? Это ж только от некультурности.
Яша шмыгнул носом.
- Да, а мать-то дерется... К соседям вчера ходила, так там тоже такие записки нашли.
Мотя вдруг всплеснула руками:
- Ой! Так это же нищенка! Ну да! Я сама видела, как она у Ступака христа ради просила и что-то в сени бросила. Я тогда даже подумала: «Что это она бросает?»
Павел молчал, щурился, соображая.
- Пошли-ка в избу-читальню. Надо подумать, что делать. - Он со вздохом посмотрел по сторонам. - Эх, задержать бы ее нужно было! А теперь ищи ветра в поле.
День был полон неожиданностей. На пороге избы-читальни сидел Петр Саков. Еще издали завидев его рыжую вихрастую голову, Павел пришел в ярость.
Мотя схватила его за рукав:
- Паша! Не надо!..
- Уйди! - Он резко высвободил руки. - Все равно сейчас опять драться будем. Ну, я ж ему!
Павел решительно приблизился к избе-читальне. Яков шел рядом, шептал:
- Пашк, а ты не бойся... Если что, я подмогну...
Но драка не состоялась. Петр Саков даже не поднялся навстречу. Он продолжал сидеть на крыльце, подперев подбородок ладонями, и Павел вдруг увидел, что глаза у него совсем не злые и смотрят они как-то очень жалобно и смущенно. Это было так не похоже на Петра Сакова, что Павел растерянно остановился. Они помолчали.
- Ну, - передохнул Павел, - ты чего сидишь? - Но в его голосе не было угрозы.
Петр Саков молчал.
- Ну?
Петр тряхнул рыжей головой и сказал тихо:
- Вы меня за человека не считаете, а я... - Он запнулся, и Павел вдруг увидел, что на его глазах блеснули слезы.
Петр вытер ладонью глаза, высморкался, привстал.
- Ты про записки знаешь?
- А что? - насторожился Павел,
- Эти записки моя тетка с Кулукановым сочиняла.
Павел смотрел на Петра широко открытыми глазами.
- Врешь!
- Право слово... Тут старуха ходила, так они и научили ее эти записки бросать.
Павел сделал шаг вперед и вдруг широко заулыбался, хлопнул Петра по спине:
- Петька, дружище! Ох, Петька!
Петр Саков робко поежился.
- А вы меня в пионеры примете?
- Ну ясно, примем! - Павел повернулся к стоящей в отдалении Моте: - Айда к Зое Александровне! Слышишь? Сейчас в стенгазету про таинственное письмо напишем.
Глава VIII
У КОСТРА
Под воскресенье ребята пошли на озеро удить рыбу. Запаслись едой и теплой одеждой: решили ночевать на берегу.
До озера несколько километров. По дороге девочки пели песни, бегали между деревьями, пугая белок, аукались. Они шли без сетей и удочек - какие из девчонок рыболовы? Взяли их, чтобы за костром следили да уху варили.
Одна Мотя несла удочку на плече. Она — как мальчишка, даже стрелять из ружья умеет: отец выучил.
