Гелена Крижанова-Бриндзова - Душан
Что же делать?
«Не буду обращать внимания на эту задаваку», — думает Душан. И повторяет про себя слова из сказки: «Придёт ещё наше времечко».
И вот время пришло. Даже раньше, чем он надеялся — совсем как в сказке…
Учительница спросила:
— Дети, кто прочитает нам какое-нибудь стихотворение?
— Я, я, я! — закричала Люда.
Учительница вызвала Люду к доске, велела ей поклониться и читать. Люда поклонилась и начала:
По склону вверх король повёл
Полки своих стрелков…
И тут голос у неё вдруг задрожал. Она проглотила слюну и опять начала:
По склону вверх король повёл…
И ни слова дальше.
— Кто знает, как дальше? — спросила учительница. — Ну, кто поможет Людке? Кто ей подскажет?
Но никто не вызвался, даже Душан, хотя он и знал этот стишок.
«Вот видишь, глупая ты, Люда, — думал он. — Если б ты была хорошая, я бы тебе помог, а так я тебе не помогу».
Пришлось учительнице отправить Люду на место. Люда села, спрятала лицо в ладошках, видны были только горевшие уши. И тогда Душан решительно поднял руку.
Нет, он не кричал: «Я, я, я!» Мы ведь не где-нибудь, а в школе. И учительница объясняла вчера, что нужно поднимать руку.
Не спеша, степенным шагом он вышел к доске, поклонился и начал:
По склону вверх король повёл
Полки своих стрелков.
По склону вниз король сошёл,
Но только без полков.
— Хорошо, Душанко, — сказала учительница.
— Я ещё стихотворение знаю, — выпятил грудь Душан, — длинное.
Он перевёл дыхание и начал читать про народного героя, благородного разбойника Яношика. Это длинное-длинное стихотворение он любил больше всего.
Горит, горит костёр на королевской горе!
Кто его развёл? Двенадцать соколов!
Класс затих. Заслушались дети. А Душан разошёлся, читает он с выражением, то повышая, то понижая голос. Видишь, гордая Люда — вот так надо читать стихи!
Душан кончил, поклонился и пошёл к своей парте. Дети захлопали.
— Молодец, Душанко, в самом деле, молодец, — говорит учительница. — Вот будет школьный вечер, ты эти стихи ещё раз прочтёшь.
— А ещё я умею петь песню «Гей, а я-то думал». Тоже про лесных молодцов, — говорит Душан. Но тут он бросает взгляд на Люду — она сидит красная, пристыжённая. И в сердце Душана просыпается сострадание. — Но я её лучше завтра спою, — добавляет он и садится за парту.
На сегодня с Люды достаточно.
Укрощение началось.
В школе очень неплохо
Уже полгода Душан ходит в школу. Если вы спросите, нравится ли ему в школе, он, наверное, ответит: «Нравится» — и даже объяснит почему.
Вот, скажем, был в школе вечер, и Душан на нём выступал. Он пел песню про лесных молодцов и ни разу не сбился. Все хлопали, учителя и учительницы улыбались. А потом директор как-то повстречал Душана в коридоре, погладил его по голове и спрашивает:
— Ну, как дела, артист?
Приятно, правда?
И ещё Душану хорошо даются стихи. Может быть, поэтому он не понимает, почему некоторые так с ними маются? Например, проходят они такие стихи:
Шумят дубы,
Шумят дубравы.
Припоминают, как в войну
Знамёна партизанской славы
Шумели на ветру.
Это Душан сразу запомнил. Вот дальше уже было потруднее:
Снова тихие дубравы
Видят пред собой,
Как с фашистскою оравой
За свободу шёл кровавый
Беспощадный бой.
Да, тут уж нужно думать. Но если подумать немного, то всё станет понятно. Кто такие партизаны — каждый знает. Что они воевали в лесах — это тоже все знают. А раз они воевали в лесах, то дубы обязательно должны были их видеть. Дальше. Партизаны воевали с фашистами. И не просто так воевали, а за что-то. И это «что-то» была наша свобода.
Душан выучил это стихотворение, первым поднял руку, вышел и прочитал его вслух.
И учительница его похвалила. Тоже приятно.
А то ещё вот что было.
Учительница рассказывала про голубка и пчелу.
— Упала пчёлка в ручей и стала тонуть. Увидал это голубок. Пожалел он пчёлку и бросил ей листочек. Как вы думаете, для чего он ей бросил листочек?
— Ясное дело! — восклицает Душан. — Чтобы она могла забраться на листок и высушить крылышки.
— Верно, Душан, но в следующий раз подыми руку, — говорит учительница и продолжает: — Пчёлка выбралась на листок, обсушилась и улетела. Она всё думала, как ей отблагодарить доброго голубка. Прошло несколько дней. Однажды пчёлка увидела, что в голубка целится охотник. Тогда она мигом села охотнику на нос и ужалила его. Рука у охотника дрогнула, и он промахнулся. А голубок улетел. Так пчёлка выручила голубка, своего спасителя.
Тут Душан заёрзал на парте. Ему очень хочется вмешаться, но он сдерживает себя и молча поднимает руку.
— Что у тебя, Душан? — спрашивает учительница.
— Этого не может быть, — говорит Душан. — Пчёлка не могла ужалить охотника. В тот момент, — Душан делает паузу, чтобы класс мог оценить это учёное слово, — в тот момент, когда пчёлка ужалит человека или ещё кого-нибудь, она погибает. У неё на жале волосики повёрнуты вот так… — Душан идёт к доске, рисует эти волосики, повёрнутые в обратную сторону. — Когда она ужалит человека, жало застревает, и пчёлка не может его вытащить. Она улетает без жала и погибает.
— Откуда ты это знаешь? — спрашивает учительница.
— Я видел такую картинку, — говорит Душан. — И когда по радио рассказывали про пчёл, я тоже слушал.
— Молодец, Душан, — говорит учительница. — Это очень хорошо, что ты такой внимательный и любознательный. Значит, тогда мы переделаем рассказ: пчёлка не ужалила, а только напугала охотника. Согласен?
— Ладно, — соглашается Душан. — Ведь я это только ради правды.
Нет, что ни говорите, а в школе очень неплохо.
Нет розы без шипов
Как было бы здорово, если бы в школе проходили только чтение, математику, физкультуру и пение. Если бы не было одного, очень неприятного урока: письма.
Сначала Душану казалось, что писать тоже будет легко. Дадут тебе лист бумаги, карандаш и скажут:
«Пиши!» — как в садике. Там можно было искалякать весь лист, и сдавать его: «Я уже написал».
Первое время учительница только посмеивалась, глядя на каракули Душана:
— Ну-ну! И что же это такое?
— Это цветы, — отвечал Душан. И на этом разговор заканчивался.
Но потом учительница всё чаще стала хмуриться и качать головой.
— Душан, Душан, что это ты натворил? Ведь это уже не забава, пора писать как следует. Напиши-ка всю строчку сначала. И дома тоже поупражняйся!
Снова Душан берётся за ручку, пальцы у него потеют, бумага рвётся под пером. А буквы-то, буквы! — никак не хотят слушаться. Одна наклонилась влево, другая вправо. Одна буква тощая и высокая, другая — толстая, неуклюжая, расползлась на полстрочки.
— Ну и пузан! — смеётся Душан. — Сейчас мы тебя раз украсим.
И он пририсовал букве «О» глаза, нос, рот. Сунул ей в зубы трубку. А сверху нахлобучил шляпу с пером.
Душан сидит, посмеивается в кулак и ждёт, что учительница подойдёт и похвалит его.
Нарисовать такого забавного пузана — это будет получше, чем выводить одну скучную буковку за другой.
Но учительница почему-то не похвалила его. Наоборот, она возмутилась:
— Я ведь тебе сказала: не выдумывай, пиши как следует! Буквы должны стоять ровно, как солдаты в строю. А у тебя что? Хороши твои солдаты, ничего не скажешь!
— Я им сказал «вольно», — пытается шутить Душан.
Тут в тетрадку заглянула Люда и прыснула со смеху. Душан негодует в душе. Он было думал, что Люда укрощена навсегда, и вот, пожалуйста…
Хорошо ей смеяться! У неё буквы ложатся на линейку ровно, одна к одной. Душан уверен, что дома она упражняется, не разгибая спины — лишь бы похвастаться в школе красивым почерком.
А учительница, как нарочно, говорит:
— Учись у Людки, посмотри, как красиво она пишет!
Душан ждёт не дождётся, когда же кончатся занятия.
Домой он идёт сердитый. Идёт и пинает ногой камушки на тротуаре.
Подумаешь, удивил класс стихами! Ведь он всю жизнь только и делал, что слушал стихи. Их учили в саду и дома читали по радио.
А вот писать — это уже совсем другое дело. Когда читаешь стихи и нечаянно пропустишь словечко, всегда кто-нибудь да подскажет. А вот когда пишешь — тут уж помощи ждать не от кого, рассчитывай только на себя.
Душан садится за стол, открывает тетрадь. Пять строчек им задали, целых пять строчек!
