KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детская литература » Детская проза » Додо Вадачкориа - Вишнёвое дерево при свете луны

Додо Вадачкориа - Вишнёвое дерево при свете луны

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Додо Вадачкориа - Вишнёвое дерево при свете луны". Жанр: Детская проза издательство -, год -.
Перейти на страницу:

Как раз в это время мышка подала свой голос, пронзительно запищав. Мы все уставились на клетку с мышкой. Хатавела просунула лапу внутрь и пыталась зацепить когтём метавшуюся в испуге Тетра-Цуцкиа. Котэ стащил кошку с клетки, открыл дверь на балкон и выставил её туда.

(Потом мы видели не раз, как кошка сидела на клетке, яростно урча, но Цуцкиа, видимо, больше не боялась её, или привыкла уже, или надеялась на нас и преспокойно разгуливала по своей проволочной комнатке.)

— Врем прав, — сказал Котэ, возвращаясь к столу, — нечто сильное, когтистое и большое, как всегда, хотело съесть нечто маленькое и бессильное…

— Но этому помешало нечто проволочное! — сказал отец и улыбнулся.

В один прекрасный день Хатавела пропала. Зато Цуцкиа вздохнула свободно и стала ещё белее, чем была. Когда мы стали искать кошку, отец успокоил нас, загадочно улыбаясь:

— Оставьте. Не беспокойтесь. Надо будет — сама пожалует.

Оказывается, наша старая кошка влезла на чердак и там обихаживала своих слепых новорождённых котят.

В эту ночь на улице пошёл снег. Вокруг всё стало белым. Стало очень холодно, и Цуцкиа места себе не находила. Забившись в угол, она дрожала и тряслась всем своим маленьким тельцем.

— Надо бы втащить печку, — сказал отец, — а то, чего доброго, наша маленькая гостья простудится и умрёт…

Я и Котэ с трудом втащили в комнату жестяной очаг со двора. Цуцкиа сразу же забеспокоилась и запищала, теперь уже, вероятно, от страха. Печка и впрямь напоминала чёрного зверя на четырёх лапах, особенно когда раскалилась докрасна — огнедышащий дракон, да и только. Успокоило Цуцкиа, скорей всего, тепло от очага и то, что она моментально согрелась.

Однажды вечером Цуцкиа вдруг страшно встревожилась. Мы осторожно приоткрыли клетку. Мышка обегала все углы комнаты и подсела поближе к печке. Едва она удобно устроилась, как раздалось мяуканье Хатавелы за дверью. Ой, что с Цуцкиа стало! Она голову потеряла от страха, беспомощно оглянулась и помчалась к клетке, но дверца оказалась запертой.

Мы с братом играли на ковре в орешки и не успели подняться с пола, как Хатавела уже очутилась в комнате. Она никогда не ждала, что ей откроют дверь, она прыгала на жёлтую дверную ручку, медная ручка опускалась, и дверь сама открывалась. Кошка просовывала в щель лапу и морду, потом скользила своим гибким телом, и вот она уже в комнате. Так было и на этот раз.

Хатавела вошла в комнату и вдруг навострила ушки. Увидев бегающую по комнате мышку, она, видимо, подумала, что ей это кажется, и отвела взгляд. Потом медленно и осторожно направилась к Цуцкиа.

Цуцкиа в один прыжок очутилась на клетке. Она хотела пролезть в неё, но не смогла, быстро соскользнула вниз и помчалась к тахте, покрытой ковром. Хатавела прыгнула, и мышка оказалась у неё в лапах. Мы с братом закричали в один голос. Кошку так перепугал наш крик, что она выпустила мышку, и Цуцкиа помчалась в соседнюю комнату. В это время показался отец, он понял, в чём дело, встал на дороге Цуцкиа и хлопнул рукой по колену. Догадливая мышка бросилась к сапогам отца и вмиг взобралась ему на плечо. Хатавела успела сделать прыжок, достойный её предков, но было уже поздно. Она уселась у ног хозяина, махала хвостом и разочарованно фырчала, а Цуцкиа, свесив голову с плеча отца, победоносно смотрела на неё своими красными глазами.

Котэ открыл дверь и велел кошке идти к котятам.

— Чуть-чуть не съела, — сказал отец. — Впрочем, чуть-чуть не считается…

В тот вечер мы быстро покончили с уроками. Таз наполнили тёплой водой, посадили Цуцкиа, намылили обильно и как следует выкупали её.

Шёрстка заблестела, такой она стала белоснежной. Мы завернули Цуцкиа в шаль, она затихла и даже вздремнула… Но вскоре она стала задыхаться, вся дрожала, ходила по клетке, как слепая, тыкаясь мордочкой в прутья.

— Выньте её из клетки, посадите у печки, — посоветовал отец.

Тепло печки тоже не помогло. Цуцкиа вся дрожала, белоснежная шёрстка её ощетинилась.

В это время откуда-то снова появилась злополучная Хатавела.

— Киса, не трогай её! — крикнул Котэ.

Цуцкиа хотела убежать, но не успела. Хатавела прыгнула, и полуживая мышка оказалась у неё в лапах. Я завизжала, Котэ замахал на кошку руками, а мама схватилась за голову. Один папа был спокоен.

— Не троньте их, всё будет хорошо! Никто никого не съест, вот увидите! — И вышел из комнаты.

Не знаю почему, но я поверила словам отца и поэтому больше не пыталась ничем помочь Цуцкиа…

Мы переглянулись.



Подошло время сна. Котэ раздевался молча, о чём-то думая. Потом пожал плечами и улыбнулся мне. В комнате было тепло, поэтому в постели было ещё теплее и уютнее. Дверь не закрывали, и мы видели на ковре сидящую кошку и между её лапами белое тельце мышки. Всего удивительнее было то, что Цуцкиа и не пыталась вырваться из лап кошки.

Голубой зимний рассвет стоял в окнах. Я и Котэ проснулись одновременно. Присели в постели и что же видим — Хатавела спит на том же месте. А в лапах у неё белеет Цуцкиа, она тоже спокойно спала.

Вдруг Цуцкиа запищала что есть силы и рванулась. Наверное, кошка прижала её. Хатавела обнюхала мышку и повела ушками. Мы смотрели на них затаив дыхание. Хатавела стала лизать Цуцкиа шершавым языком, а Цуцкиа пищала.

Мы не вытерпели и вскочили. Кошка выпустила из лап мышку и потёрлась об ноги Котэ. В комнату вошёл сначала отец, за ним вошла мама. Отец улыбался.

— Мама, Хатавела спасла нашу мышку, — говорила я и прижималась к маме.

— Принесите тёплого молока этой несчастной, — сказала мама, — а вы скорее оденьтесь, не то простудитесь. Действительно чудо! И как только тебе это удалось? — спросила она отца.

— Вышло по-папиному, а не по Брему, — сказала я Котэ.

Тот развёл руками:

— Какой-то фокус, да и только.

— Никакого фокуса, — засмеялся отец. — Просто все эти дни я тайком от вас кормил Хатавелу сытной пищей и таким образом подавлял в ней инстинкт нападения, а она за это время успела привыкнуть к Цуцкиа — вот вам и весь фокус.

Котэ принёс молоко в блюдечке и поставил на пол. Цуцкиа подошла к блюдцу, потом оглянулась на кошку — будто приглашала. Хатавела подошла к ней, и обе вмиг вылакали молоко. Хатавела довольная ходила по комнате. Цуцкиа же бегала, обнюхала все углы, потом уселась на нижней перекладине стула. Кошка подошла, села рядом, и снова послышалось спокойное мурлыканье: Цуцкиа будто что-то шепнула, кошка насторожила одно ухо и встряхнулась. Потом обе притихли.

С корзиной в руке в комнату вошёл отец. Посмотрел с умилением на спящих зверьков и сказал:

— Если сильный и слабый умные, они смогут поладить друг с другом. Если по-умному, то всем на этой благословенной земле хватит места и еды!

Затем он вынул из корзины котят и сказал:

— Пусть Цуцкиа привыкает и к котятам!..

— По-папиному вышло! По-папиному вышло, а не по Брему! — сказала я и затанцевала на месте.

Котэ улыбнулся и поднял руки вверх: сдаюсь, мол.

Гномики

Папа с мамой хорошо поют. Иногда с ними поёт и Котэ. Тогда у папы разгораются глаза, он сажает меня к себе на колени, и я про себя подпеваю ему. Не хочу вслух, чтобы мешать — у него сильный и красивый голос.

Когда я остаюсь с мамой вдвоём, она учит меня петь.

Я не люблю петь при гостях. Если начинают меня просить, я хмурюсь и отнекиваюсь. «Не каждый может петь на людях», — говорил отец, оправдывая меня. За это я его люблю ещё сильнее.

Ещё меня мама учила вышивать. Когда вышиваешь, хорошо думается и становится вокруг так уютно, что даже разговаривать не хочется. Поэтому мы рукодельничаем с мамой молча. Так, перекинемся двумя-тремя словами, и опять тишина.

В детской висел холст, вышитый мамой, на нём большие красные грибы в белую крапинку. Один гриб — домик с дверью и окнами. Из трубы идёт дым. Рядом с грибом-домиком стояло дерево. Под деревом на бревне сидел гном и курил трубку. Второй гном прислонился к дереву, третий в руках держал топор. Позади возвышался лес. Между деревьями в густой траве виднелись грибы в красных шапочках. Около лужи, выпучив глаза, сидели лягушки.

Вышитый коврик мама прикрепила над моей кроватью. И тем самым лишила меня спокойствия. Какие только чудеса не вытворяла я вместе с гномами в своём воображении: то мы ходили в лес за грибами, то собирали дрова, то отбивались от зверей. Возвращаясь в домик-гриб, я прибирала в нём, а иногда переставляла вещи — каждый раз по-новому.

Однажды Котэ достал с полки «Путешествие Гулливера». С того дня я даже на уроках думала о лилипутах. В школе на перемене я рассказывала о них своим подружкам. Девочки слушали меня как заворожённые. Так увлекалась, так ярко представляла всё, о чём рассказывала, что и сама начала верить во всё происходящее…

— Этой ночью подошёл ко мне старший гном, — говорила я, — и попросил пойти с ним в лес. Оказывается, в лесу живёт чудовище, и то чудовище похитило сестру гномов. Я взяла отцовское ружьё, повесила на пояс кинжал и пошла вслед за ними.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*