Аделаида Котовщикова - Нитка кораллов
Александр Кузьмич мог бы без труда нащупать это слабое место, но сейчас, когда ленивец потрудился, было гораздо полезнее поощрить его хорошей отметкой, а ликвидировать прорыв в его знаниях можно будет позже, когда и «ученик» и «учитель» не будут волноваться. «Почему-то для них очень важна именно эта отметка Гагарина. Поспорили, что ли?»
— Нам надо выяснить сущность первого и второго законов механики, понятие о массе… — медленно говорил Александр Кузьмич, скользя задумчивым взглядом по Теминому лицу.
«Это знает, — определил он по дыханию мальчика, по выражению его глаз, — а о массе — лучше всего».
— Что же тебя спросить? Да вот расскажи нам, что ты знаешь о массе тела.
Этот раздел считался трудным, и на лицах восьмиклассников выразилось сочувствие. Но Тема поднял голову, распрямил плечи. «Повезло-то!» И до чего симпатичный у них Александр Кузьмич!
С благодарностью глядя на седые виски учителя, Тема отвечал подробно, с удовольствием.
— Эк вызубрил, — безобидно усмехнулся Александр Кузьмич. — Чуть что ни слово в слово по учебнику… Ну, а сформулируй-ка нам третий закон механики!
— Действия двух тел друг на друга всегда равны по величине и противоположны по направлению, — залпом проговорил Тема упавшим голосом. У него сильно зазвенело в ушах. «А, да это звонок! — Но он не обрадовался. — Часть перемены захватит. Пропал я!»
«Бот она где, твоя ахиллесова пята, голубчик!» — подумал Александр Кузьмич.
— Ну, об этом в другой раз, — сказал он и потянул к себе дневник Гагарина, лежавший на краю стола. — Пятерку ставлю. Но вскоре опять спрошу, будь наготове. А третий закон механики вы все к следующему разу хорошенько проштудируйте!
Идя по коридору, Александр Кузьмич тихонько посмеивался про себя. Когда уходил из класса, он заметил, как Мятликов с радостным лицом быстро подошел к Гагарину:
— Занимался, значит? А я, признаться, мало надеялся…
Почему-то густо покраснев, Гагарин неопределенно махнул рукой и выскочил из класса.
* * *После обеда в этот день Саша пошел в районную библиотеку и долго простоял там в очереди, а вернувшись домой, застал в столовой на полу железную дорогу.
Тема, Вася и соседский Гена сидели на корточках, а перед ними бегал довольно большой, еще совсем новый паровоз.
— Чух-чух-чух! — приговаривал Вася. — Ш-ш-ш! Пары развивает.
— Маневровый это! — объяснил Гена Саше. — Жаль, вагончиков нет, а то бы прицепили. Полный состав был бы.
— С вагончиками мог бы и не поехать, — сказал Саша. — Гагарин, ты сегодня здорово по физике отвечал.
— Здо-о-рово! — презрительно протянул Тема. — Да я эту пятерку все равно как стащил. Или в лотерею выиграл.
Паровоз замедлил ход и остановился.
— Еще, еще! — закричал Вася, двумя руками хватая игрушку и протягивая ее Теме. Тот повертел в боку паровоза ключиком. Опять застучали по полу колеса.
— Как это так «стащил», «в лотерею выиграл»? Тебе и не подсказывал никто.
— А так, что я третий закон Ньютона ни черта не понимаю. Звонок спас!
— Вот оно что-о! Значит, ты все-таки не все выучил, как я тебе велел?
— Значит, значит, пристяжная скажет, а коренная не везет!
Геня и Вася захохотали. Саша нахмурился.
— А чего ты, собственно, не понимаешь?
— Ничего не понимаю. Глупость какая-то, а не закон, — беспечно улыбаясь, сказал Тема. — Действия двух тел всегда равны… Откуда они равны? Чепуха! — Тема поймал паровоз, замедливший ход, снова его завел и пустил на пол.
— Дайте-ка мне паровоз! — строго сказал Саша.
Улыбка сбежала с Теминого лица. Он с испугом снизу вверх поглядел на Сашу и расставил руки над бегающим паровозом.
— Какое ты имеешь право? — закричал он сердито. — Пятерка была? Была! Ну и все!
— Так ведь стащенная, — улыбнулся Саша и протянул руку к паровозу.
— Пошел ты к черту! — Тема плечом оттолкнул его руку.
— Вася, подай мне паровоз! — приказал Саша и зачем-то вытащил из кармана веревочку.
Притихшие ребята с недоумением поглядывали на старших мальчиков. Когда Саша говорил таким тоном, Вася не мог ослушаться: он подхватил паровоз и подал его брату.
— Ну, знаешь, это… — весь красный, дрожащим голосом проговорил Тема, поднимаясь с пола.
— Да погоди ты! — Саша быстро обвязал паровоз веревочкой и взял ее за конец. Паровоз, покачиваясь, повис в воздухе. — Гляди сюда! Может паровоз ехать, двигаться?
— Поставь на пол, тогда поедет, — сказал Вася.
— Видишь, Вася и то понимает. Чтобы паровоз двигался, он должен соприкасаться с полом. А почему? По третьему закону механики. Колеса паровоза отталкивают пол, а пол с такой же силой — именно с такой же! — отталкивает колеса. Действующие силы всегда равны, но масса тел разная, поэтому и ускорение, получаемое телами, разное…
Саша пустился в пространные объяснения. Увлекшись, встал на колени и прямо на полу кусочком мела, отыскавшимся в кармане, писал формулы.
— А Сегнерово колесо на чем основано? — спрашивал он, в упор глядя на Тему. — А гребной винт? А реактивное оружие? Чудак ты! Неужели ты о Циолковском ничего не читал?
Тема, Геня и Вася внимательно слушали, и у всех троих были одинаково приоткрыты рты.
— О Циолковском я… слышал, конечно. За кого ты меня считаешь? — Тема улыбнулся виновато и немножко растерянно. — А ведь я теперь понимаю… кажется. — Он подумал. — Да нет, верно! Все понимаю. А, Сашка? Но как ты ловко этот пример с паровозом придумал!
— Я, что ли, его придумал? — Саша пожал плечами. — В физике у нас написано.
— Как? — опешил Тема. — В нашем учебнике физики? Про паровоз?
Он был так изумлен, что Саша расхохотался.
— Конечно. Про этот самый.
— Почему же я этого не читал?
— Теперь я вижу, кто ты! — воскликнул Саша. — Дн! Да! Ты — Обломов. Это про тебя Гончаров написал: «Илья Ильич Обломов, когда учился в школе, дальше той строки, под которой учитель, задавая урок, проводил ногтем черту, не заглядывал». Ты переплюнул Обломова: до черты и то не дочитал.
* * *Марина Васильевна раздавала табели с четвертными отметками.
— Один из наших учеников добился заметных успехов, — сказала она с удовольствием. — В начале четверти вы резко осуждали его на комсомольском собрании за лень, за безответственное отношение к ученью. Вы догадываетесь, о ком я говорю, не правда ли?
С такой искренней радостью учительница смотрела на Тему, что ему стало неловко. «А она здорово все время переживала за меня», — подумал он со смутным чувством признательности. Но как приятно, оказывается, слушать похвалы! Тема из скромности не глядел по сторонам, но, конечно, все-таки видел довольную улыбку на лице Верочки Кузиной.
— Только две тройки в табеле у Гагарина — по черчению и по анатомии, — говорила Марина Васильевна. — Остальные четверки. По физике, по географии и, как всегда, по истории — пять. А в первой четверти я Гагарину и на руки табель не дала, на родительском собрании вручила бабушке…
О, это он помнит. Бабушка приволокла табель с четырьмя двойками. Мать испуганно заглядывала ему в лицо своими огромными темными очами, в которых блестели слезы: «Темочка, может быть, к тебе учителя несправедливы?» — «Отстань!» — сказал он и закрылся в кабинете отца, которого, по обыкновению, не было дома.
— В том, что Гагарин подтянулся, виноват, — Марина Васильевна улыбкой оттенила это слово, — в значительной степени Мятликов.
Саша покачал отрицательно головой. Марина Васильевна посмотрела на него:
— Вы возражаете, Мятликов? Разве вы не занимались с Гагариным почти всю четверть?
Саша встал.
— Занимался. Но если бы не… особые обстоятельства, то, возможно, ничего бы у нас не получилось. Так что лично моей заслуги здесь очень мало.
— Какие же это обстоятельства? — с интересом спросила Марина Васильевна.
Саша поймал испуганный взгляд Темы.
— Это наша тайна, — сказал он спокойно. — Но теперь уже все будет зависеть от самого Артема. После каникул мы заниматься вместе не будем.
— Ну что же, — кивнула учительница. — Это правильно. Будем надеяться, что теперь Гагарин справится и один.
А Тема думал о том, что когда Саша сказал ему: «Все! Приходи к нам, когда хочешь, почаще. Все тебе рады, ты знаешь. А заниматься вместе не будем. Кончено!» — то он ощутил какую-то пустоту и даже как будто сожаление. Странно и удивительно! Вот уж никогда бы он не мог вообразить, что станет жалеть о том, что Сашиному тиранству пришел конец…
Федька Богдан
Был седьмой час утра, когда Федька зашел за Анной Ивановной.
Ночью, прекратился, наконец, снегопад, длившийся двое суток. Безветренная, спокойная тишина стояла над деревней. В темноте подмигивали кое-где желтым глазком огоньки в избах. Приглушенно и, казалось, очень далеко лаяли собаки.
