Алексей Белянинов - Много дней впереди
Оля на него посмотрела, потом — на меня.
— Ну-у… завелись! Чего не поделили? А вы бы ещё подрались…
— Пусть попробуют! — постучал по столбу кулаком Боря. — Я тогда… Сперва каждого по отдельности отлупим, а потом я карикатуру нарисую в стенгазете: два петуха друг на друга наскакивают… Коська будет белый петух — у него же волосы белые, а Женька — рыжий.
— Это я — рыжий? — сказал я. — Если рыжего нарисуешь, никто не узнает, что это про меня.
— Узнает, — сказал Боря.
Мы ушли с Кристепом.
С горя накупили в продмаге на все деньги конфет. Сбоку у входа в магазин были свалены брёвна. Мы сели там, жевали конфеты, отколупывали красную кору — она чешуйками налипает на бревно — и думали, чем же теперь заняться. Рисовать? В такой день дома сидеть? Нет… По двору побегать? И так бегаем каждый день, а сегодня выходной, воскресенье. Жаль его зазря терять…
Мы с ним гадали, гадали и не заметили, как возле нас очутилась сама Вера Петровна! Она была в пуховом платке, в белых скрипучих бурках. И как это мы не услышали её шагов!
— Здравствуй, Гермогенов… И ты здравствуй, Савельев, — сказала она и остановилась возле нас.
Мы вскочили, разом ответили «здравствуйте, здравствуйте» и поскорей сдёрнули шапки. Испугались, что она будет ругаться, почему первыми не поздоровались. Но она — ничего… Спросила, что мы тут делаем, почему облюбовали эти брёвна. Кристеп ей ответил:
— В кино собирались и опоздали за билетами — ни одного уже не осталось.
— Ну, гуляйте, ребята, — разрешила она. — Может, хотите почитать «Пионерскую правду»? Вот, возьмите у меня… Только завтра в классе верните, не порвите.
Когда Вера Петровна отошла и уже не могла нас слышать, Кристеп спросил:
— Как думаешь, Ыйген, завтра она меня и тебя вызовет к доске отвечать?
— То завтра, завтра и будем думать… Ох, я же испугался, Кристеп! Я же с мамой в больницу ходил и в магазин. Вот было бы, если б она тогда нам встретилась!
— Ты про двойку дома молчал?
— Завтра скажу, утром.
— Я тоже завтра утром, — согласился он со мной. — Завтра всё равно в школу идти…
Я слушал его и рассматривал картинки в газете. И вдруг увидел заголовок над заметкой: «Поединок с рысью».
— Посмотри, Кристеп!
Там была рысь нарисована; она сидела высоко на дереве, на толстой ветке, и спину изогнула, как кошка, когда встречается с собакой. Только собаки нигде не было видно. Внизу двое ребят стояли: один из них целился в рысь из ружья, а другой, что поменьше, руками разводил…
— Кто это? Где они встретили рысь? — спросил Кристеп. — Может, у нас в Якутии где?
— Нет, не у нас… Тут написано: «Томская область. Ча… Ча-ин-ский район, село Усть-Бакчар».
— Там, однако, тоже встречаются?.. Читай, Ыйген.
Я стал читать:
— «Десятиклассник Владислав Исаков и его братишка Витя (хотя у него ещё нет своего ружья) пошли поохотиться за куропатками…»
— У меня тоже ружья нет, — вздохнул Кристеп. — Отец дал бы — мама не разрешает…
— Да не мешай ты! Слушай: «…поохотиться за куропатками… Долго бродили, а куропаток всё нет и нет. Вдруг Витя заметил собаку. «Посмотри, куда она бежит?» — сказал он своему брату. Владислав сразу понял, что Витя ошибся. Это была не собака. Это была большая рысь…»
Кристеп даже присвистнул:
— Рысь?.. А они на куропаток пошли! Значит, патроны в стволе были слабые…
— Ты не угадывай, а слушай. Ну, про патроны верно. Тут написано, что зверь появился неожиданно, а заряды в ружье на куропаток, на зайцев. Что делать?
— Я бы пошёл по следу! — снова не утерпел Кристеп.
— Ты бы!.. Они не трусливее тебя или меня были. Вот: «Владислав решил преследовать зверя. С расстояния примерно в сорок метров он выстрелил. Разъярённая раненая рысь бросилась в сторону леса, взобралась на большую берёзу и приготовилась к прыжку. Перезарядив ружьё, братья стали обходить рысь кустарниками, чтобы она не могла прыгнуть на них с дерева…»
— Правильно, — одобрил Кристеп.
— Этот же… как его, Владислав, он ведь десятиклассник. Небось получше тебя знает, как надо… «Владислав выстрелил ещё раз. Рысь с рёвом рванулась вверх по берёзе. Раздался ещё один выстрел, и опасный хищник замертво рухнул на снег. Свою добычу братья принесли в школу… Представляете, что творилось у них в этот день?»
Кристеп уже не мог сидя слушать про всё это.
— Вот бы мы с тобой встретили рысь!.. — сказал он и пригнулся, стал осматриваться вокруг, как охотники осматриваются, когда выслеживают какого-нибудь зверя.
— Рысь? А где у нас ружьё? — сказал я и сложил газету.
Никаких зверей тут не увидишь. Только в конце улицы носился пятнистый телёнок, задрав хвост: убегал от девчонки, которая хотела загнать его во двор.
Конечно, если бы мы встретили рысь и у нас было заряжено ружьё, мы тоже не побоялись, тоже пошли бы за ней.
— А как же они тащили её, Кристеп? — спросил я. — Рысь — она побольше кошки, она, верно, тяжёлая…
— Шкуру с неё сняли, — ответил он.
— Почему же в заметке об этом нет ничего?
— Не знаю, почему нет. Однако, тот, кто писал, не охотник…
Да, не охотник это писал… А вот если бы записать, что сам Кристеп мне стал рассказывать, и послать в газету…
Когда он был маленький и не ходил в школу, они жили на зимовье. Зимовье — это дом, в нём зимуют, а кругом, хоть на сто километров иди, нет никакого другого жилья, нет людей… Одни звери встречаются. Сохатый набрёл на их дом, на полянке встал, откинул назад рога и смотрит. Сольджут ка-ак кинется на него!.. Жаль, нельзя сохатых стрелять — есть запрет, потому что мало их осталось. А то бы не ушёл от пули. Кристеп видал и много разных других зверей: волков, горностаев, лисиц. А летом было: он выбрался на речку поудить. А там в его любимом месте, у коряги, сидит медведь. Мишка одной лапой отмахивается от мошкары, а другой шарит в воде: зацепит рыбу и выбрасывает подальше на берег. Пришлось возвращаться домой с пустой плетёнкой… Ещё у них бельчонок жил целое лето, зиму и весну. Спиридон Иннокентьевич его принёс совсем крохотным: он выпал из гнезда на землю, а лазить по деревьям ещё не умел. Весёлая была белка! Подросла, так Сольджуту покоя не давала — хотела, чтобы он всё время с ней играл. А ему надоест, он заворчит на неё и сбежит во двор… Потом заглянет в комнату с порога: если белка не спит, он снова уходит. Она ведь какую игру признаёт? Шлёпнет лапой ему по морде — и на печку. Кому же это понравится? Весной белка часто убегала в тайгу погулять, а однажды убежала и больше не вернулась. К своим, должно быть, попала и захотела навсегда остаться с ними.
— А ондатру живую ты не встречал? — спросил я и дотронулся до своей новой шапки. — Вот такую…
— Там, где мы жили, ондатры не было. Отец в прошлом году приносил шкурки, когда перешёл охотиться в Бекё, на новые угодья.
Вот и газету мы прочли, про случай с рысью и про тайгу, про зверей поговорили, но так и не решили, что же нам делать. Ещё целых полвоскресенья впереди…
— Ты маленько помолчи, — сказал Кристеп и снова сел на бревно. — И я молчу. Я думать хочу.
Он подумал и предложил пойти к ним домой. Отец у друзей; он говорил, к вечеру вернётся. Можно найти малопульку. Кристеп знает, где её найти. А патроны к ней он ещё раньше запас — двенадцать патронов.
— А ничего нам не будет?..
— Откуда будет? — засмеялся он. — Я обратно её положу, куда мама спрятала, никто не узнает!..
В своём дворе Кристеп повёл меня в сарай, к большому сундуку, который стоял в тёмном углу, и с самого низа вытащил малокалиберку; она была спрятана под мохнатой медвежьей шкурой.
— Это мама… боится… — сказал он. — Идём! На протоку, туда, где весной я рыбачил с отцом.
— Пойдём, пойдём! — обрадовался я. — В тайге живу, а настоящей тайги ещё ни разу не видал. То в машине мчался, то на борту парохода стоял, и тайга проплывала мимо меня.
Мы хотели позвать с собой Сольджута, он бы нам помог: недаром же его зовут «находящий по следу». Но Сольджута нигде не было. Должно быть, он тоже к товарищам побежал.
Винтовку нёс Кристеп дулом вниз. Так носят её охотники, чтобы не задевать за ветки. А нам тоже было так удобнее: винтовка меньше бросается в глаза, никто нас не остановит, не спросит, где мы взяли оружие и куда направляемся… Пройти незамеченными нам всё же не удалось. Сзади внезапно раздался крик:
— Мальчики! Мальчики! Постойте!
Кристеп сжался, но не обернулся, продолжал идти и спросил у меня:
— Бежим?
— Постой! Голос вроде знакомый…
— Же-е-еня-а! По-до-жди-и!.. Кри-ис-те-еп!..
— Да это же Олька! — Я остановился и посмотрел назад.
— Она? — спросил Кристеп.
— Ну да… Откуда только вывернулась!
Мы стояли и смотрели, как она бежит к нам по улице, по той самой, где недавно другая девчонка гонялась за непослушным телком.
