Герцель Новогрудский - На маленьком острове
Я даже не поинтересовался, что за работа — в отъезд ли, здесь ли… Только насчет кормежки спросил: достаточное ли, мол, питание будет? Потому что голодный был.
Человечек заулыбался, руками замахал. «Яичницу, спрашивает, любишь?» У меня слюнки потекли: «Конечно». — «Раз так, говорит, будет тебе яичница три раза в день. По десятку яиц на сковородку сможешь класть».
— Ого! Тридцать яиц в день! — удивился кто-то из мальчиков. — Сколько же это кур было в том хозяйстве, куда вы попали, дедушка Сейлер?
Старик ухмыльнулся:
— Ни одной, малыш, ни одной. Отроду не водились куры в тех гиблых местах. Там их и выпустить-то некуда было бы. С одной стороны море, а с другой — высоченные скалы. И на тех скалах гаги гнездятся, птенцов высиживают. А мое дело было лазить по скалам, шарить в гнездах, выбирать пух. Чем больше пуха собирал, тем, значит, ласковее хозяин улыбался. А мало приносил — зверем смотрел.
— Какой пух, дедушка? — спросил Марти.
— Чудак парень!.. Ну, какой у гаг может быть пух? Конечно, гагачий! Он, скажу я вам, на вес золота ценится. На свете нет ничего легче его и ничего теплее. Парусиновую куртку подобьете им, и она вас лучше любой шубы от мороза спасет. А уж если пуховый стеганый спальный мешок заведете, то хоть прямо на льду Северного полюса располагайтесь: никогда не замерзнете. Отличная вещь!
Марти, как всегда в минуты удивления, замахал длинными ресницами. Возможность запросто расположиться в спальном мешке на полярных льдах поразила его воображение.
— Значит, на Северном полюсе люди как раз в таких мешках спят? — спросил он.
— Должно быть.
— И вы для них пух собирали?
— В том-то и дело, что нет, — сокрушенно покачал головой Сейлер. — В том-то и дело, что работал совсем для другого. Ты не забудь — было это давно, и было не у нас. Человечек для наживы старался. Тот пух, что я собирал, богачи покупали. Им и так тепло, а они все равно покупают, чтобы еще теплее было. Вот я ради них и рисковал головой, по скалам лазил…
— А это разве опасно — гагачий пух собирать? — продолжал приставать с вопросами неуёмный Марти.
— Очень. Один ветер чего стоил! Страшные ветры там!.. Бывало заберешься на скалу, и вдруг ветер задует. Да такой, что если не успеешь веревкой к камню себя привязать, вниз снесет. Ох, и натерпелся я!.. Каждый день с жизнью прощался. Да и насчет еды опять же… Через неделю меня уже от одного вида яичницы наизнанку воротило. Ведь человечек-то слово свое сдержал: три раза в день ставили мне на стол яичницу… из гагачьих яиц. Просто смешно сейчас вспомнить: сам себе пищу добывал и сам же говорил за нее спасибо хозяину. Потеха!..
Помолчали. Дымок из трубки старика спокойно поднимался кверху.
Минуты через две молчание прервал Юло:
— Дедушка Сейлер, а что, гаги только в Норвегии водятся?
— Зачем! Их и на наших островах много. Не здесь, а на севере, в Заполярье. И знаете, — оживился старик, — как у нас добывают теперь пух? Я это от моряков слышал: на островах теперь гагачьи фермы устроены. Да-да, самые настоящие фермы! Но, конечно, не такие, как для кур или индеек. Гаги как жили на воле, так и живут. Они понятия не имеют о том, что каждое их гнездо взято на учет, что люди о них заботятся, что их охраняют от песцов и других хищников…
Дедушка Сейлер вдруг вынул трубку изо рта, сморщился и чихнул.
Ребята хором пожелали ему здоровья.
— Спасибо, — ответил он и не торопясь продолжал свой рассказ: — Да… Так вот я говорю, до чего хорошо сейчас наладили у нас это дело с гагачьим пухом. Мне хозяин, когда я на него работал, наказывал: «Забирай всё!» Я и выбирал из гнезд все до последней пушинки, губил птицу. А у нас не так. У нас из гнезд выбирают ровно столько пуха, сколько гага может отдать без вреда для себя. И птица на наших островах отлично размножается. Дикие гаги до того привыкли к людям, что совсем ручными стали: запросто в дома заходят, под столом, словно куры, крошки выискивают. Удивительная картина! Интересно было бы посмотреть.
— А вы бы съездили, — посоветовал Марти.
— Легко сказать… — вздохнул старик. — Возраст, брат, не тот, чтобы ездить. Зато тебе, когда вырастешь и моряком станешь, пожалуй, в тех местах плавать доведется. Всего насмотришься…
Марти уверенно тряхнул рыжими волосами:
— Конечно! Только я хочу быть не просто моряком, а моряком-рыбаком. Знаете, есть такие: они на больших пароходах плавают. И рыбу ловят не возле берега, а далеко-далеко в море. Даже в океан за рыбой уходят. На таком судне быть капитаном или там помощником лучше, чем на обыкновенном. На обыкновенном моряки в одном порту получают груз, в другой отвозят, и все. А моряки-рыбаки сами свой груз добывают в море. Уходят из порта с пустыми трюмами, возвращаются с полными. Скажете, плохо?
— Не скажу, — ухмыльнулся старый Сейлер. — Только имей в виду: ловить рыбу в море — штука не простая. Этому, брат, учиться и учиться надо.
— И научусь! Я что-нибудь особенное придумаю… Я такой невод сооружу, который сам притягивать к себе рыбу будет. — Веснушчатый нос хвастуна повернулся в сторону приятеля: — Ты мне что-то про это рассказывал, Юло, верно?
— Нет, я тебе про такой невод не рассказывал, — стал обстоятельно уточнять Юло. — Я тебе про игрушку рассказывал. Интересная игрушка!.. Коробка вроде аквариума, а на дне бумажные рыбки лежат. У каждой железное колечко в носу. Их нужно ловить, только не крючком, а магнитом. Кто больше наловил, тот выиграл. Только, понимаешь, магнит не одних рыб притягивает. Там можно и лягушку поймать и драные ботинки. Не настоящие, конечно, а игрушечные, бумажные… Это для интереса…
— Ну и как, много драных ботинок наловил? — съязвила Иви.
Юло оставил ехидный вопрос девочки без ответа. Он сейчас занят был другим: он думал о неводе, который решил соорудить Марти, когда станет большим. Ему мысль приятеля очень понравилась. Он тут же стал развивать ее:
— Ты говоришь, Марти, невод, в который бы рыба сама шла? А что, верно! Я думаю, такую снасть сделать можно. Нужно, чтобы она вроде намагниченной была, чтобы она действовала вроде игрушечной удочки нашего Уно: опустил сеть в воду — и рыбу притянет в нее, как железо к магниту. Вот здорово было бы!
— Конечно, здорово! — сказал дедушка Сейлер, хитро прищурившись. — И, главное, дело-то простое! Решили вы, к примеру, ловить на магнит салаку. Пожалуйста: берете сколько хотите салакушек, вдеваете им в нос железные колечки и опускаете в воду магнит. Рыбе — крышка. Железо в носу будет притягивать ее к вашему магниту. Отличная, безотказная снасть получится!
Марти не понял шутки.
— Так-то так, дедушка Сейлер, — сказал он с сомнением в голосе. — Но ведь чтобы продеть рыбе кольцо в нос, ее сначала поймать надо?
— Ну конечно, поймать, потом снова пустить в море и уже после этого ловить магнитом. Как раз для тебя работа, Марти, — снова съязвила Иви, не переставая вязать.
Марти покраснел. Второй раз за сегодняшний день он показал себя смешным в глазах этой девчонки. И что ей надо, непонятно!
А ребят шутка старого Сейлера очень рассмешила. Они так дружно и так громко расхохотались, что белочка, пристроившаяся на ближнем дереве, сорвалась с ветки, распушила хвост трубой и стремглав перелетела на другую сосну. Очутившись на безопасном расстоянии, она с любопытством высунула мордочку из-за ствола и уставилась на детей бисеринками глаз: с чего это они так развеселились?
Старый рыбак смеялся вместе со всеми. При каждом добродушном «хо-хо-хо» изо рта его клубами вырывался дым. Веселыми завитушками он поднимался к деревьям и рассеивался в воздухе.
Наконец наступила тишина. Старик вытер большим клетчатым платком выступившие на глазах слезы.
— Рассмешили, ребята, давно так не смеялся! — сказал он, вытряхнув пепел из трубки. — А что касается неводов, притягивающих рыбу, то нечего о таких пустых вещах думать, нечего забивать себе ими голову. Не было таких неводов, нет и не будет. Разве можем мы заставить рыбу делать то, что хочется нам, а не ей? Обмануть — да. Мы ее и на приманку можем взять, и сетью окружить, и дорогу неводом преградить — все это в наших силах. А приказать рыбе, заставить ее поступить по-нашему — нет, тут у нас руки коротки. Рыбе не прикажешь, она человека не слушается. Мы только так… — старик неопределенно пошевелил пальцами в воздухе, — смекалкой можем ее взять, хитростью… Вот расскажу вам, до чего ловко японские рыбаки придумали…
3. Птица-рыболов и рыба-охотник
— В Японии выходит рыбак в море, — начал дедушка Сейлер, — и в лодке у него ни сетей, ни крючков, один баклан в плетенке.
— Птица баклан? — спросил Марти.
— Да. Она и в наших местах водится. Баклан плавает так, что быстрого угря догоняет, ныряет лучше тюленя, а уж прожорлив!.. За день съедает в пять раз больше рыбы, чем сам весит.
