Иван Василенко - Артемка в цирке
— Так это был негр?! Смотри ты, как Бульбу разделал!
И Артемка, довольный, помчался к Пепсу рассказывать, что про него говорят в публике.
Пантомима имела огромный успех, особенно последняя картина. Конец повести был изменен так, что отступающие казаки снова наступают, в жестокой схватке разбивают поляков и уносят на руках уже мертвого Тараса.
Пепса вызывали шесть раз. Он выходил, кланялся и прижимал руку к сердцу, а ему со всех сторон разноголосо кричали: «Пе-епс!», «Пе-епс!», «Бульба-а!».
Артемка стоял у малиновой портьеры и кричал громче всех. Уходя с арены, Пепс увидел его, засмеялся, сам захлопал в ладоши:
— Артиомка, Артиомка! Я такой, такой…
Он хотел сказать: «Я такой счастливый!», но от волнения забыл, как произносится это слово по-русски.
— Я такой…
Он не договорил, схватил Артемку на руки и подбросил высоко вверх.
Ляся. Пепс грустит
Эта девочка-канатоходец прямо-таки изводит Артемку. Она останавливается и смотрит на него, щурясь и улыбаясь. Но лишь Артемка подойдет ближе, она делает строгое лицо и уходит. Нет, Артемка к ней больше никогда не подойдет и не заговорит. Ей, наверно, завидно, что с ним дружит сам Пепс. Ну что ж, он, Артемка, знает, о чем поговорить с мужчинами, оттого мужчины и водят с ним дружбу. А о чем ему говорить с ней?
Но, когда девочка ходит по канату, Артемке делается жалко ее. Он и сам не знает почему. Может быть, потому, что ей страшно ходить по канату. Да, Артемка уверен, что ей страшно. Он однажды видел, как у нее соскользнула нога и она не могла найти равновесие. Но и тогда она все складывала губы в улыбку, потому что на арене полагается улыбаться, а губы не слушались и от страха прыгали. Артемка хотел подбежать под канат и поймать ее, если б она сорвалась. Но она не сорвалась, и Артемка даже немного пожалел об этом, потому что как бы это было хорошо, если б она падала, а он подскочил бы и подхватил ее.
Но, хотя Артемка и решил больше с ней не разговаривать, все-таки заговорить пришлось. Как-то зашел он в комнату деда, а на топчане сидит девочка-канатоходец и разматывает удочку. Увидя Артемку, она растерянно встала и поставила удочку в угол.
— Ты зачем мою удочку трогала? — обрадовался Артемка случаю придраться.
Девочка взмахнула ресницами и, обдав Артемку холодом светлых, каких-то сиреневых глаз, пошла к выходу.
— Подожди, — сказал Артемка, сразу меняя тон. — Ты не думай… Разве ж мне жалко?.. Я только так…
Девочка остановилась у дверей и опять сощурилась.
— А я твоей удочкой здесь рыбу ловила, — поддразнила она.
— Вот же какая ты… смешная! — сказал Артемка снисходительно. — Разве ж это игрушка?.. Я этой удочкой настоящую рыбу ловлю в море, понимаешь? Я раз этой удочкой такую сулу поймал, что сам испугался: думал — акула.
Девочка улыбнулась.
— А где же твои обещанные туфли, в каких и царевы дочки не ходят? — вдруг спросила она.
— Сделаю, — серьезно ответил Артемка. — Только вот товар достану — и сделаю… А насчет рыбы ты не сомневайся, хоть у Пепса спроси. А то — чего лучше — пойдем с нами. Хочешь?
— Хочу, — быстро согласилась девочка и перестала улыбаться.
— Ну вот! — обрадовался Артемка. — Сейчас Пепс придет и потопаем. Тебя ж пустит Кубышка?
Кубышка — отец девочки, клоун. Девочке смешно:
— Пусть только не пустит, я ему покажу!
На небе ни облачка. Солнце заливает море, а в море прыгают, слепя глаза, миллиарды светлых точек.
У Пепса на лице блаженство. Голова его еще кружится после вчерашнего успеха. Ведь он так любит театр! Правда, это было не в театре, а в цирке, но и в цирке тоже хорошо. Радует Пепса и солнце. Оно сегодня такое жаркое, что прогревает Пепса насквозь.
Пепс никогда раньше рыбу не ловил, а только мечтал об этом. Но ему сейчас кажется, что когда-то, давным-давно, он так же вот сидел над водой, так же смотрел на поплавок, жмурясь от солнца, и так же было у него легко и приятно на душе.
Все радует сегодня Пепса, но больше всего — что рядом с ним сидят Артемка и сиренеглазая девочка. Может быть, и на душе потому так тепло, что вот сидят они здесь, рядом, болтают и доверчиво кладут свои маленькие руки на его большую черную руку, когда о чем-нибудь спрашивают.
— Когда я была маленькая, — рассказывает девочка, — мы ходили с Кубышкой по дворам. Кубышка играл на скрипке, а я танцевала. И с нами еще ходила собака Мотька. Только она была глупая. Ее Кубышка каждое утро учил танцевать, а она только лизала ему пальцы и визжала. Так и не выучилась!
— И у меня тоже бил собака, — сказал Пепс, — я гулял с ней по Фридрихштрассе. Она увидела полисмен и сказала: «Гав!» И полисмен убил моя собака.
— Собака собаку всегда тронет, — заключил Артемка. — А почему тебя на афишах печатают: «Мамзель Мари»? Ты не русская? — спросил вдруг он девочку.
— Не мамзель, а мадемуазель, — поправила она. — Это для публики, чтоб думали, будто мы французы. А меня по-настоящему зовут Маруся. И, кроме того, Ляся. Это меня так папа зовет.
— А почему твоего отца зовут Кубышкой?
— А это потому, что у него такая голова, на кубышку похожа… Это я его так назвала — Кубышка.
— У нас на базаре одну торговку тоже смешно зовут: Дондышка. Она когда напьется, то говорит: «Эх, выпила все до дондышка!»
Лясе показалось это смешным. Засмеялся и Пепс, хоть и не вполне понял. Поощренный, Артемка начал рассказывать одну смешную историю за другой.
У Пепса от смеха тряслись плечи, а у Ляси даже слезы на глазах заблестели.
— Ой, какой же ты смешной! — заливалась она, падая головой Пепсу на колени, и Артемке казалось, что в горле у нее колокольчик звенит. — Да ты ж настоящий артист!
Вдруг лицо ее стало серьезным.
— А знаешь что, — сказала она: — ведь ты сможешь и Джона сыграть! Конечно, сможешь, я даже уверена!
— Какого Джона? — не понял Артемка.
— Ну, Джона, понимаешь? Самарин новую пантомиму ставит: «Дик, похититель детей». Там есть две роли: девочки Этли и мальчика Джона. Это дети американского миллионера. Этли буду играть я, а Джона некому играть. Я слышала, как Самарин говорил хозяину: «Черт возьми, где бы это достать мальчишку?» Хочешь, я скажу ему?
— Что ты! Разве ж это можно?
— Артиомка, клювает! — крикнул Пепс. Поплавок Артемкиной удочки плясал как бешеный, но Артемка смотрел не на поплавок, а на Лясю и по лицу ее старался узнать, дразнит она его или говорит серьезно.
— Но почему же нельзя? — сказала она, и лицо ее приняло рассудительное выражение. — Конечно, можно.
— Да я ж… — Артемка запнулся. — У меня ж и пояса нету…
— Пояс тебе дадут, — успокоила она. — И чулки, и ботинки, и тужурку — все. Правда, дядя Пепс? Ну, хочешь, я скажу?
В тот же день Шишка сказал Артемке:
— Сдается, парень, тебе оракул выпал. Иди, Самарин зовет. Он там, у грека в кабинете, сифон пьет. Не иначе, как на работу нанимать будет. Акробатом. А может, по шее накостыляет. Очень даже просто: не шляйся на даровщину в цирк.
Но Артемка лучше знал, зачем его зовут, и немедленно явился в знакомую уже комнату. Там, как и раньше, за столом сидел горбоносый грек и считал на счетах, а Самарин, сидя напротив, глотал коньяк и запивал сельтерской.
Видя, что на него не обращают внимания, Артемка сказал:
— Вы звали меня?
Самарин взглянул, выпучил глаза и, не успев проглотить, прыснул сельтерской на пол:
— Ой, умру!.. Убил!.. Посмотрите, посмотрите на это чучело!.. Сын миллионера!.. Без пояса!.. Заплатанный!.. Ха-ха-ха!..
— Это тот мальчик, что пантомиму нашел, — узнал грек. — О, хороший мальчик! Только дырок много.
— Ой, да хоть не смешите вы!.. Дырок много! Да он весь сплошная дырка!
И сейчас же, как будто и не он только что смеялся, деловито сказал:
— Ну, приходи в пять часов на репетицию. Да подпояшься чем-нибудь! Миллионер!
Артемка вышел красный и растерянный. Он не знал, чего ему больше хотелось: обнять Самарина или стукнуть его кулаком по животу, чтоб не хохотал.
К пяти часам собралось на репетицию человек пятнадцать. Пришел и Пепс Он был, видимо, чем-то встревожен и нервно поворачивал голову ко всякому, кто заговаривал о пантомиме. У Артемки горели уши. Ляся сидела рядом и ободряла:
— Ты не бойся! У тебя обязательно выйдет.
Из-за портьеры появился Самарин. От него несло перегаром, но к этому все привыкли.
— Ну-с, так, — сказал он, садясь на столик посредине арены. — Можно начинать. Пантомиму все знают? Нет? Слушайте. У миллионера Уптона двое детей Этли и Джон. Их выкрадывает знаменитый похититель детей, негр Дик Бычий Глаз. Смелый мальчик нашел способ бежать, но Дик догоняет детей и жестоко избивает. Между тем миллионер обратился к знаменитому сыщику Нату Пинкертону. Сыщик находит преступника и освобождает детей, а Дик кончает жизнь на электрическом стуле. Ну-с, начнем! Картина первая: Джон и Этли играют в теннис. Шишкин внук, становись здесь, Мари, стань напротив. Начинайте!
