Владимир Железников - Жизнь и приключения чудака (Чудак из шестого «Б»)
Нет, пожалуй, надо. Свожу их в фотографию, раз обещал. Это было последнее, что я подумал о первоклассниках, ибо я увидел впереди Настю и она застила для меня весь мир.
Где-то рядом с ней, в полутумане, прыгал и корчился Сашка.
* * *Мы играли в футбол. Шестой «В» на шестой «А». Я стоял в воротах, а Сашка был в нападении. Это была принципиальная игра, но дело не только в этом. Среди зрителей сидела Настя. Понимаете?
И вдруг слышу чей-то писклявенький зовущий голосок:
– Бо-ря!
Скосил глаза. О боже! Возле меня появилось милое видение: та самая первоклашка, у которой глаза как пятаки.
Я сделал вид, что не слышу. Нечего сказать, нашла подходящее время для задушевной беседы!
Она снова окликнула меня:
– Бо-ря!
Я оглянулся, посмотрел на нее с диким удивлением, точно вижу впервые:
– Ты меня?
Она кивнула, представьте!
Я снова отвернулся. А она не уходит и говорит мне в спину:
– Я Наташа Морозова из первого «А».
– Ну и что? – спросил я.
– Там собака, – ответила она. – Я боюсь, а мне надо домой.
– Ты же видишь, я занят, – возмутился я.
– А я думала, – сказала девчонка, – ты меня проводишь.
От этих ее слов я чуть не упал, даже перестал следить за игрой и едва поймал мяч.
Нет, вы видели? У всех ребят детство – лучшая беззаботная пора жизни, а у меня каторга! В футбол не дают поиграть. Нет, нет, нет, меня на жалость не возьмешь! Я не буду жалостливым. Она испугалась собаки! Подумаешь! И если даже та ее немного покусает, ничего страшного.
Через пять минут мне стало ясно: она без меня никуда не уйдет.
В общем, я вынужден был попросить замену.
Не оглядываясь, я побежал к школьным воротам. За мной, еле поспевая, бежала Наташка.
Ну уж тут я высказался. Я ее пригвоздил, растер в порошок! Я сказал ей:
– Если ты боишься, пусть тебя мамочка встречает. Или папаша. Я в няньки не нанимался.
– У меня папа в Африку уехал, – ответила Наташка.
– Куда? Куда?
– В Африку.
– А ты хоть знаешь, где находится Африка? – спросил я.
– Конечно! – Она рассмеялась. – Я даже стихи про Африку знаю: «В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы…»
– И все? Больше ты ничего не знаешь про Африку? Ну и нечего врать.
Она вдруг остановилась:
– Я никогда не вру.
– Совсем? – выскочило у меня.
– Совсем, – ответила Наташка. – Я не умею.
– Не горюй! – Я похлопал ее по спине. – Этому я тебя научу.
– Зачем? – спросила Наташка, и ее глаза-пятаки превратились в воздушные шары.
Я засмеялся, не зная, что ответить. Действительно, глупо получилось.
– Я пошутил. Я сам никогда не вру, – сказал я.
И тут меня затрясло от смеха, потому что мы подошли к школьным воротам, а там прыгала привязанная на ремешке к изгороди собачонка на тонких ножках, с оттопыренными ушами.
– И ты ее испугалась? – возмутился я.
Протянул руку, чтобы погладить собачонку, но она неожиданно ощетинилась, зло залаяла и рванула поводок. Я еле успел отскочить.
– Вот видишь! – сказала Наташка. – Она кусается. – Взяла меня за руку и крепко прижалась.
– Ну ладно, африканка, – сказал я, – до свиданья.
– Спасибо! – крикнула девочка.
Я посмотрел ей в спину. До чего смешная! Ноги – как у африканского страусенка.
В это время подошел хозяин собачонки и стал отвязывать ее от изгороди.
– Между прочим, – сказал я громко, – здесь ходят маленькие дети.
– Учтем, – ответил хозяин собачонки.
Подошел троллейбус, Наташка села в него. Водитель поторопился закрыть двери, и ее портфель прищемило.
Я бросился на выручку: застучал кулаком по двери. Водитель снова открыл двери, и портфель плюхнулся на тротуар. Я подхватил портфель, впрыгнул в троллейбус и позвал:
– Наташка, ты где?
– Я здесь, – ответила Наташка.
Водитель закрыл двери, и троллейбус тронулся.
– Все из-за тебя! – угрожающе прошипел я и сунул ей портфель.
Вскоре троллейбус остановился, я сошел, и она тоже сошла.
– А ты чего? – удивился я.
– Здесь мой дом, – сказала она.
– И ты пешком не можешь пройти одну остановку?
– На троллейбусе интересней.
– Интересней! – передразнил я ее.
Я здорово обозлился.
Я стал стягивать наколенники, а то на меня все оглядывались: они были натянуты поверх брюк.
– А твой дом где? – не унималась Наташка.
– Там… – Я неопределенно махнул рукой и пошел.
– А можно, теперь я тебя провожу? – Она догнала меня.
– Нельзя, – ответил я. – Я возвращаюсь на футбол.
Конечно, когда я прибежал в школу, никакого футбола не было и все разошлись. Я уже собирался уходить, как вдруг вижу, ко мне подбегает Наташка.
– Ты чего вернулась? – спросил я.
– Я хотела узнать, чем кончилась игра, – сказала она. – Кто победил?
– Тоже мне болельщица! – возмутился я.
– Боря, а теперь можно, я тебя провожу?
– Провожай, провожай! – От нее нельзя было отделаться.
Домой мы возвращались вместе. Она оказалась смешной и симпатичной. С ней легко было разговаривать. Ее отец действительно уехал работать в Африку. Он врач. А матери у Наташки нет. Она умерла, когда Наташка была маленькой. И теперь они живут вдвоем с бабушкой, пенсионеркой.
Ну, тут я, чтобы поддержать разговор, сказал, что у меня тоже есть знакомая пенсионерка – тетя Оля.
– Пенсионерка! – повторила радостно Наташка и засмеялась.
Почему ей было смешно, я не понял. Не всегда ведь так сразу поймешь этих маленьких.
– Все пенсионерки смешные, – объяснила она. – В тот день, когда им разносят пенсию, они не выходят на улицу, боятся прозевать почтальона.
Правда она веселая. Она мне так понравилась, что я разменял еще один рубль из папиной десятки и угостил ее мороженым. Она его лизала медленно, чтобы растянуть удовольствие.
– Боря, – спросила Наташка (она все время поддерживала разговор), – а твой отец куда уехал в командировку? – Улыбнулась и добавила: – Тоже в Африку?
Шутница!
– Нет. В Сибирь. Он живет среди тофаларов.
– А кто такие тофалары? – спросила Наташка.
– Это маленькая народность в Сибири.
– Так это люди, – догадалась Наташка. – А я про них ничего не слышала. А что он там делает?
– Ищет метеорит в тайге. – Мне нравилась эта игра.
Она была неиссякаема на вопросы.
– А что такое метеорит? – спросила Наташка.
– Это небесное тело. Может быть, осколок далекой звезды.
– Осколок звезды! – восхищенно прошептала Наташка.
– Он летит к Земле со сверхзвуковой скоростью и так разогревается, что превращается в огненный шар.
– В огненный шар, – повторила она.
Все-таки я ее потряс.
Наташка подняла глаза к небу, надеясь увидеть в нем этот огненный шар, но увидела только солнце. Сощурилась – глаза у нее превратились в щелки – и спросила:
– Как солнце?
– Нет, – ответил я. – Он маленький. Я вижу, вас надо учить еще да учить.
– Конечно, – согласилась Наташка. – Боря, а ты не знаешь, как спят африканские жирафы?
Ну и девица, что придумала! Я бы мог соврать ей или отшутиться, сказать: «Они спят, задрав кверху копыта», или: «Они спят на земле». Но я честно признался, что не знаю. И самое удивительное – мне самому понравилось то, что я сказал правду. Это было что-то новое во мне и подозрительное. Уж не заболел ли я?
В это время я заметил Сашку, стоящего возле нашего дома. В руках у него был мяч, он небрежно постукивал им об асфальт. Рядом, около стены, лежали наши портфели.
Я остановился и стал перевязывать шнурки в ботинках, а сам соображал, как отделаться от Наташки. Не хотелось бы, чтобы они сталкивались.
– Иди, – прошипел я, – тебе пора домой.
– Ничего, – успокоила меня Наташка, – я не спешу.
Тогда, все еще завязывая шнурки, я медленно повернулся к Сашке спиной, чтобы уйти.
Я даже прополз несколько шагов на четвереньках, и так, может быть, я бы полз через весь двор, но неожиданно передо мной выросла стена в виде Сашки.
– Ну что? – спросил я беззаботным тоном, делая вид, что Наташка вроде бы не со мной. – Зайдем ко мне?
Собственно, если бы он ответил мне сразу, ничего и не произошло бы, но он так долго обсасывал свой леденец, как будто это было самое важное занятие в мире.
Он сосал леденец и презирал меня. Щеки у него были пунцово-малиновые, и поэтому особенно контрастно выделялся синяк под глазом, который кто-то ему поставил во время игры.
И вот тут-то нетерпеливая Наташка вполне дружески ворвалась в нашу беседу.
– Какой у вас синяк! – сказала она и заботливо добавила: – Вам надо к врачу.
Сашка ей ничего не ответил и стал кричать, что они продули игру из-за меня, потому что я поставил в ворота размазню, что я совсем в последнее время ошалел, что ему противно со мной разговаривать, что я предатель.
– Так вы проиграли, – разочарованно сказала Наташка.
Сашка секунду помолчал и, не поворачиваясь к ней, не вытаскивая изо рта леденца, едва разжимая губы, процедил:
