Лора Уайлдер Инглз - У Серебряного озера
После молитвы мистер и миссис Боуст поблагодарили брата Олдена и ушли к себе домой, а Лора с Кэрри снесли вниз Кэррин тюфяк и одеяла. Мама расстелила их на полу возле печки.
— К сожалению, у нас только одна кровать. Боюсь, что и одеял на всех не хватит, — извинилась мама.
— Не беспокойтесь, миссис Инглз, — сказал преподобный Олден. — Мы укроемся своими пальто.
— Нам будет очень удобно, уверяю вас, — подтвердил преподобный Стюарт. — Нам просто повезло, что мы наткнулись на вас. Мы думали, что нам придется без остановки добираться до самого Гурона, как вдруг увидели свет в ваших окнах и услышали ваше пение.
Наверху в темноте Лора помогла Кэрри расстегнуть платье и сунула в постель под ноги Мэри нагретый утюг. Тесно прижавшись друг к другу, чтобы согреться под ледяными одеялами, девочки слушали, как папа, сидя у окна, весело болтает с гостями.
— Лора, преподобный Олден рассказал мне про колледжи для слепых, — прошептала Мэри.
— Про что? — шепотом спросила Кэрри.
— Про колледжи, где учатся слепые, — объяснила Лора.
— Как это может быть? Ведь чтобы учиться, надо читать.
— Не знаю, — сказала Мэри. — Но я все равно не смогу там учиться. Это, наверное, будет стоить много денег. Вряд ли я смогу туда поехать.
Преподобный Олден маме всё про это рассказал. Я надеюсь, что ты все-таки сможешь туда поехать, — прошептала Лора и, глубоко вздохнув, добавила: — Я буду хорошо учиться, стану учительницей и заработаю много денег.
Утром Лору разбудили голоса приезжих и звон посуды. Она вскочила, оделась и сбежала вниз помочь маме.
На дворе было холодно. Лучи солнца золотили замерзшие стекла, а в теплой уютной комнате завтракали гости, с удовольствием поедая пышные лепешки, румяный поджаристый картофель, хрустящие ломтики солонины, густую коричневую подливку и запивая всё горячим чаем с коричневым сахарным сиропом.
Преподобный Олден попросил маму записать несколько рецептов для молодого Стюарта, который останется священником здесь в округе. Он еще не женат и будет сам себе готовить.
— Я всегда кладу всё на глазок, — отвечала мама. Взяв лист бумаги, перо с жемчужной ручкой и чернильницу, она принялась записывать рецепты приготовления жареной солонины с подливкой, лепешек из кислого теста, горохового супа и печеных бобов.
Лора тем временем убирала со стола, а Кэрри побежала звать мистера и миссис Боуст на молитву.
Церковная служба не в воскресенье, а в понедельник утром казалась немного странной, но путники торопились в Гурон, а лишиться возможности послушать проповедь никто не хотел.
Папа заиграл на скрипке, и все хором спели гимн. Преподобный Стюарт, спрятав в карман мамины рецепты, в короткой молитве испросил благословения всем их достойным делам. Затем преподобный Олден прочитал проповедь, после чего все спели под звуки папиной скрипки:
За далью земных просторов и дней
Чудесные есть края,
Страна, где святые во славе своей
Светлы, как сияние дня,
Где ангельский хор с небесных высот
Всевышнему славу поет…
Когда фургон был готов двинуться в путь, преподобный Олден сказал:
— Сегодня в этом новом городке была первая служба. Весной я вернусь, чтобы основать здесь церковь. — И, обращаясь к девочкам, добавил: — И у вас будет воскресная школа. А на будущее Рождество вы все поможете мне устроить елку.
Потом он забрался в фургон и уехал, оставив хозяев ждать и надеяться. Закутавшись в пальто, платки и шарфы, они стояли и смотрели, как фургон уходит на Запад, оставляя на нетронутом снегу следы своих колес. На безоблачном небе сияло холодное солнце, и весь белый свет искрился мириадами крошечных тонких снежинок.
— Как славно было прослушать церковную проповедь в этих краях, — проговорила миссис Боуст сквозь толстый платок, закрывавший ей рот.
— А как называется город, который здесь построят? — спросила Кэрри.
— Разве у него уже есть название? — удивилась Лора.
— Есть, — отвечал папа. — Его назвали Де Смет в честь французского священника, который когда-то здесь жил.
Они вернулись в теплый дом.
— Этот несчастный юноша испортит себе здоровье, — сказала мама о преподобном Стюарте. — Подумать только — он собирается жить здесь совсем один и хочет сам себе готовить еду.
— Он шотландец, — возразил папа, словно это означало, что ничего дурного со Стюартом случиться не может.
— Помните, что я говорил вам о весеннем наплыве поселенцев? — сказал мистер Боуст. — Двое сюда уже явились, а ведь сейчас только начало марта.
— Да, меня это тоже удивило, — согласился папа. — Завтра утром я выезжаю в Брукинс — будь на дворе хоть дождь, хоть зной.
Весенний поток
— Сегодня вечером музыки не будет, — объявил за ужином папа. — Надо рано лечь спать, пораньше встать, и послезавтра наш гомстед будет зарегистрирован.
— Это очень хорошо, Чарльз, — сказала мама.
После суматохи, царившей в доме накануне вечером и нынешним утром, в нем снова стало тихо и спокойно. Посуду убрали, Грейс уложили спать, и мама начала готовить папе провизию в дорогу.
— Тише! — вдруг воскликнула Мэри. — Я слышу какие-то голоса.
Лора выглянула в окно. На снегу показались лошади и фургон, полный людей. Один из них что-то крикнул, другой соскочил на землю. Папа вышел ему навстречу, поговорил с ним и вернулся в дом.
— Их там пятеро, Каролина, — сказал он. — Они едут в Гурон.
— Нам некуда их поместить, — отвечала мама.
— Каролина, мы должны устроить их на ночлег. Здесь больше негде переночевать и поесть. Их лошади устали, а сами они молодые и неопытные. По дороге они могут заблудиться и замерзнуть в прерии.
— Ну что ж, Чарльз, тебе лучше знать, — вздохнула мама.
Она приготовила ужин для пятерых незнакомых мужчин. Они заполнили весь дом топотом и громкими голосами, а после ужина свалили свои одеяла на полу возле печки. Несмотря на неубранную за ними посуду, мама велела девочкам ложиться спать.
Было еще рано, но девочки поняли, что им не следует оставаться внизу среди этих чужих людей. Кэрри пошла наверх вслед за Мэри, а Лору мама остановила возле лестницы, дала ей толстую щепку и сказала:
— Засунь ее в щель над щеколдой, чтобы никто не смог открыть дверь, а завтра утром не спускайтесь вниз, пока я вас не позову.
Наутро девочки оставались в постели, хотя солнце давно уже взошло. Снизу доносились голоса незнакомцев и звон посуды.
— Мама не велела нам спускаться, пока она не позовет, — сказала Лора.
— Скорее бы они уехали. Я не люблю чужих, — сказала Кэрри.
— Мы с мамой тоже. Они так долго собираются, потому что ничего не знают и не умеют, — объяснила Лора.
Наконец путники уехали, и за обедом папа сказал, что завтра утром отправится в Брукинс.
— Надо выехать до рассвета, а иначе придется ночевать на морозе.
Вечером явились другие незнакомцы, и на следующий день тоже.
— Неужто у нас теперь не будет ни минуты покоя? — сказала мама.
— Ничего не поделаешь, Каролина. Мы не можем отказать людям в ночлеге, если им больше негде остановиться, — возразил ей папа.
— Но мы можем брать с них плату, — твердо заявила мама.
Папе не хотелось брать с путников деньги за кров и еду, но он понимал, что мама права. Поэтому он решил брать с каждого человека и с каждой лошади по двадцать пять центов за еду и столько же за ночлег.
Теперь не было больше пения, не было уютных вечеров и спокойных ужинов. Каждый день в доме толпились всё новые и новые незнакомцы, а после ужина девочки уходили на чердак и запирали за собою дверь.
Незнакомцы приезжали из Айовы, из Огайо, Иллинойса и Мичигана, из Висконсина и Миннесоты и даже из таких далеких штатов, как Нью-Йорк и Вермонт. В поисках участков они направлялись в Гурон, в Форт- Пьер, а иногда и дальше на Запад.
Как-то рано утром Лора села на кровати и прислушалась.
— Интересно, где папа? Я не слышу его голоса. У нас мистер Боуст.
— Может, он уехал регистрировать гомстед, — предположила Мэри.
Когда последний фургон наконец отправился в путь, мама позвала девочек вниз и сказала, что папа еще до рассвета уехал из дому.
— Он не хотел оставлять нас одних, но если он не поедет, кто-нибудь сможет захватить наш участок, — объяснила она. — Мы никак не ожидали, что уже в начале марта начнется такой наплыв.
Кончалась первая неделя марта. Дверь была открыта, и в воздухе пахло весной.
— Когда март приходит как ягненок, он уходит как лев, — сказала мама. — Принимайтесь за работу, девочки. Надо прибрать в доме, пока не явились новые путешественники.
— Хоть бы никто больше не приехал, пока папа не вернется, — сказала Лора, когда они с Кэрри мыли груду тарелок.
