Гайда Лагздынь - Две жизни в одной. Книга 2
Фантазеры
— Хорошо быть шишкой! — медвежонок Толстопяточка глядел вверх на свою любимую елку. — Я бы хотел быть шишкой. Виси себе над лесом, все видно!
— Хочешь стать шишкой? — из дупла соседнего дерева выглянул бельчонок Буся. — Я тоже хочу быть, только не шишкой, а лунатиком. Сесть к месяцу на рогатку и качаться, качаться всю ночь. А не спать в гнезде, как велели мама с папой и бабушка с дедушкой.
— Я тоже иногда мечтаю превратиться в небесного медвежонка. Жить в созвездии Большая и Малая Медведица. Мне бабушка Мария Михайловна о созвездиях рассказывала.
— А чем или кем буду я? — спросил зайчонок Серохвостик, выскочив из стога сена. — Вам хорошо! У вас Луна, созвездия. А у зайцев что?
— О чем это вы? — спросил приятелей появившийся лисенок Рыжка.
— О мечте, — ответили разом медвежонок, бельчонок и зайчонок.
— Я тоже мечтаю быть красивым рыжим лисом, как папа и дедушка. И стать хорошим охотником.
— А мне хоть бы немного отрастить хвостик! — мечтательно добавил зайчонок. — И чтобы он был пушистым, как у Буси.
— Ха-ха! — засмеялся рыжий лисенок. — Я могу вам помочь. Для этого положите возле моей норы все ценное, что у вас есть.
И зверята принесли Рыжке все, что у них было: медвежонок — большую еловую шишку, бельчонок — огромный белый гриб, зайчонок — заячью капусту — кислицу.
— А теперь, — хитро усмехнулся рыжий лисенок Рыжка, — ложитесь спать, и пусть вам снятся ваши мечты.
Как лисенок с медвежонком набирались опыта
Лисенок Рыжка все чаще стал бегать в сторону деревни, где пели петухи и кудахтали куры. Однажды он примчался весь взъерошенный, разлохмаченный, с ободранным хвостом. И стал перед друзьями хвастаться:
— Ну ты, Толстопятый! Все по малиннику бродишь? Еловые да сосновые шишки считаешь? С муравьями разговариваешь? Не надоело? А ты, Серохвостый, даже от бабочек убегаешь! Буська грибы на ветках сушит, орехи в мешочки складывает! Скучные у вас дела. Вот я — крутой! Только что с петухом гребешкастым возле курятника дрался. Приобретал опыт брать то, что не мое.
— Оно и видно, — пискнул из-под кочки лесной мышонок Куська. — С драным хвостом прибежал.
— Ну и где твой опыт? — спросил у Рыжки зайчонок Серохвостик.
— Да! Где опыт-то? — поддакнул медвежонок, сидя на пне, прикрывая широкой лапой заплывший глаз.
— Мой опыт пока бегает за курицей на тонких цыплячьих лапках. Не успел сцапать! — признался лисенок Рыжка.
— И я вот! — медвежонок показал опухшую от пчелиных укусов щеку.
— Сунулся без спроса в улей. Медку захотел. А они, эти пчелки, меня и искусали. Тоже, как ты, Рыжка, опыта решил поднабраться. Лучше уж по малиннику ходить да шишки считать.
— А грибочки и орехи, — добавил бельчонок Буся, — ничейные! Бери, сколько хочешь, только не ленись. А про зайчонка ты зря так говоришь. Он с бабочками в догонялки играет.
— Это — абсолютно безопасно, — шмыгнул носом зайчонок. — Ты уж не ходи к курятнику. Лучше с нами играй.
— А то без хвоста останешься и красавцем не будешь! — снова пискнул из-под кочки лесной мышонок Куська.
Лентяй
— Рыжка! Ты чего под деревом лежишь? — спросил лисенка бельчонок Буся.
— Я — лентяй.
— Почему?
— Потому что мама-лиса так говорит: «Лентяй ты, Рыжка! Одни игры на уме. Цыплят из курятника не таскаешь!» А зачем их таскать? Пусть бегают, как и мы. Но, оказывается, просто так бегать у нас, у лис, называется лен-тяй-ни-чать!
— А ты покоси траву, как Серохвостик, — посоветовал бельчонок.
— Сходи за малиной с медвежонком. Или грибы собирай, как я. Тогда мама поймет и скажет: «Какой труженик наш лисенок Рыжка — не лентяй!»
Ябеда-Корябеда
— Ябеда! Корябеда! Корябеда-Ябеда! — распевал в лесу маленький меховой зверек.
— Что за певец, тетушка ворона, в нашем лесу появился? — спросил медвежонок Толстопяточка у крикливой соседки.
— Да кто его знает! — каркнула в ответ ворона. — Появился — и все! И поет! Спросил лучше у сороки. Она-то уж точно знает.
Но сорока тоже не ведала, кто это. И почему поет и выкрикивает про какую-то Корябеду!
— Наверное, — сказал медвежонок друзьям, — надо у родителей спросить, а лучше у самого неизвестного певца.
— Ты кто такой? — стали по очереди приставать к гостю с вопросом медвежонок Толстопяточка, лисенок Рыжка, зайчонок Серохвостик и бельчонок Буся. — Откуда взялся и почему поешь?
— Да! Почему поешь и кричишь? — пискнул из-под кочки мышонок Куська.
Но маленький зверек не отвечал. Он просто ввинтился в землю и исчез вместе с песней.
— Кто же это был? — стали опять спрашивать друг у друга зверята.
Одна только мышка-норушка знала про молодого крота, который вылез из своих подземных коридоров и ходил по лесу с необычной песней. А вот почему распевал про какую-то Ябеду и Корябеду, мышка не объяснила.
— Видно, — решили приятели, — там, в этих подземных коридорах, молодого крота кто-то очень сильно обидел.
— И не обидел, а рас-сер-дил! — из земли высунулась меховая голова певца. — Это все младший брат Кирка — в носу дырка. Наябедничал маме-кротихе, будто я с ним дрался. Подумаешь, разочек толкнул. Ну, Ябеда-Корябеда!
— А почему Корябеда? — спросил лисенок.
— А так! Для рифмы! — высказался крот и снова исчез.
— Ябеда этот Кирка — в носу дырка! — сказал лисенок.
— Ябеда! — подтвердили медвежонок и зайчонок.
— Конечно, Ябеда! — добавил бельчонок Буся. — Но зачем надо было толкать кроту этого Кирку с дыркой?
— Да! Зачем? — снова пискнул из-под кочки лесной мышонок Куська.
Драчун и забияка
Под деревом плакал птенчик. Он был драчуном и забиякой. Потому и вывалился из гнезда.
— Ты чей? — спросил птенца зайчонок Серохвостик.
— Я? Мамин.
— А чего пищишь?
— Я вывалился. А летать не умею.
— Сидел бы в гнезде тихо, не вывалился бы! Не потерялся бы!
— Я сидел, да братец мой тоже вертун хороший! Теперь наверху, в гнезде, один пищит.
— Сейчас что-нибудь придумаем! — сказав так, зайчонок побежал за приятелями. Но лисенок Рыжка и медвежонок Толстопяточка куда-то ушли с родителями. Один только бельчонок Буся сидел на дереве возле дупла и считал орешки. Да мышонок Куська у пня грыз засохший сучок — точил зубки.
— Надо помочь! — услышав о несчастье, сказали Буська и Куська.
Птенчик хотя и был маленьким, но оказался тяжелым.
— Мне его не поднять, — вздохнул бельчонок Буся.
— И мне, — пропищал лесной мышонок Куся.
— Поднять-то я могу, а вот по деревьям лазать не умею! — признался зайчонок Серохвостик.
Прилетевшие родители птенчика летали вокруг, кричали и, наверное, плакали.
— Чем попусту шум поднимать, — возмутился Серохвостик, — лучше ищите медвежонка Толстопяточку.
Но медвежонка искать не пришлось. Он нашелся сам. Медвежонок влез на дерево и посадил птенца в гнездо.
— Спасибо! Спасибо! — щебетали крылатые родители птенца.
— Спасибо! — пищал спасенный, успевая подталкивать в бок своего притихшего братца. — Привет, вертун! Как ты тут без меня?
Непоседа
— Ну сколько можно прыгать по веткам? — ворчала мама-белка на бельчонка Бусю. — Посиди хоть чуток! Орешки посчитай!
— Я уже сидел. И орешки считал! Я прыгать хочу!
— Смотри, свалишься с дерева. Серый живо схватит!
— А кто такой Серый? — глаза у Буськи от любопытства стали большими и круглыми. А пушистый хвостик от нетерпения задвигался из стороны в сторону, как маятник у часов-ходиков. Буська сел на краешек дупла, притих.
— Серый — это зубастый волк, что появился в нашем лесу. Всюду рыщет, бельчат да зайчат хватает. И съедает.
— Ой! — испуганно воскликнул бельчонок. — Я побежал к Серохвостику. Наверное, он ничего не знает о сером волке! И бельчонок Буся запрыгал по веткам деревьев в сторону зайкиного дома.
— Ну непоседа! — улыбнулась вслед мама-белка. — Но друг — верный!
Не хочу!
— Мишенька, — сказала мама-медведица, — дождь собирается. Надень на голову кепочку.
— Не хочу! — проворчал медвежонок.
— Ну тогда папину шляпу!
— Еще чего!
— Не надо капризничать и грубить, — сказала мама.
— А я буду!
— В таком случае, — рассердилась матушка-медведица, — повяжи мой платочек!
— Что я — Машка-медведица! Давай кепку!
Обида
Проснулся медвежонок рано, еще солнышко спало. Матушка- медведица баюкала младшего братика медвежонка Ерошку, приговаривая:
— Ты мой маленький! Ты мой славненький! Лапочки, ушки — мягонькие, глаза-бусинки — малюсенькие, носик — кожаный, остренький! Ты мой крошка-Ерошка. Ты мой любименький! Спи, сыночек, дорогой!
— А я? Я уже не дорогой? Не любименький? — обидно стало медвежонку Толстопяточке и он тихо вылез из берлоги.
