KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детская литература » Детская проза » Василий Ледков - Метели ложаться у ног

Василий Ледков - Метели ложаться у ног

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Василий Ледков, "Метели ложаться у ног" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Гриш и Марина оделись поспешно и вышли.

Была ночь. Но солнце, так и не черпнув океанской волны, уже начало подниматься. Гриш прислушался: по шелестящему, скоро гаснущему шуму волн, накатывающихся на берег, понял, что отлив уже начался.

— Опять мы опоздали, — тяжело вздохнул он. — Уже две воды прошло, а сети не просматривались. Плохо.

Марине сделалось обидно за своего мужа, и она отвела глаза в сторону. Гриш обогнал её — шел впереди. Марина виновато плелась сзади.

Еле заметная, заросшая травой тропинка бежала по коренному берегу моря в сторону Нюмдя Вэвы. Вода в море спала. По обнаженному мокрому песку на отмелях бродили зябко босоногие чайки. Сидящих на земле чаек не было. А это значило, что погода будет хорошая и в дневную воду можно будет потрясти сети — чайки обещали солнце.

Марина и Гриш перебрели речку, прошли небольшой мысок и подошли к низине, окаймляющей приливное озеро. Марина вдруг увидела под кряжем на траве что-то темное и радостно закричала:

— Человек! Кажется, человек.

Гриш пошарил глазами по ровной поляне, простирающейся под излукой коренного берега, взгляд его остановился,

— Да, люди, — почему-то без особой радости сказал он.

Марина побежала вниз, под кряж. Теперь Гриш шагал за ней. Марина подбежала к распластавшимся как попало на земле людям и вдруг растерянно застыла. Подошел и Гриш. И тоже словно окаменел:

— Спят?

— Кажется, — шепнула Марина и кашлянула в кулак.

Первым зашевелился Микит; поднял с трудом взлохмаченную голову; бессмысленно смотрел на Марину и Гриша… Среди спящих не было лишь Митьки и Нины.

— Где Митька? — присев, встряхнула Микита Марина.

Не понимая, о чём его спрашивают, Микит промычал:

— Какой Митька?

— Бригадир ваш! Мой муж! Муж! Понимаешь?

Микит оглядел товарищей, лежавших вокруг, кому где приголубилось, и пересохшим голосом объяснил:

— Не знаю, все были здесь…

На шум голосов поднимались, словно двухпудовые гири, головы и других рыбаков, открывались опухшие от перепоя глаза. Марина круто повернулась, не в силах удержать набегавшие слезы, и пошла к морю: она не хотела, чтобы её минутную слабость видели рыбаки.

Поднятые ветром, над мутно-синими у берега волнами вились белые чайки. Под косыми лучами восходящего солнца горели в морской дали золотые зубцы шестака — ряды кольев, поддерживающих сети.

На кольях в ожидании добычи ютились белыми поплавками дремлющие чайки. На каждом колышке чайка. А это значило: рыбы немало. Но рыба не выбрана из сетей.

«И браку будет немало», — подумала невольно Марина как бы механически, потому что её голову сверлила в эти минуты лишь одна неотступная мысль: «Где Митька?.. А Нина?»

Марина сделала несколько шагов к ближнему валуну — хотела присесть… и обмерла. В расщелине коренного берега лежала спящая Нина. Ветер играл её ситцевым платьем, оголив крутые сильные бедра. Рядом с Ниной, улыбаясь во сне, лежал Митька. Он тоже спал… Марина окаменела; не знала, что делать. Хотела закричать — пристыдить! — не было голоса. Заплакать — зареветь от обиды и боли в душе! — исчезли слезы. И вдруг, не сознавая того, что она делает, Марина подбежала к Митьке, ударила по щеке, растормошила Нину, плюнула ей в лицо и, дико захохотав, побежала; бежала вопя:

— Я думала, несчастье с ним!

Встревоженные движением на берегу и дикими воплями, застонали, заплакали чайки, взмыв в небо.

27

Марина с трудом подняла голову. Колючая боль в плече не проходила. В комнате всё было белое — стены, кровати, окна, двери, точно только что прошла метель через комнату; по телу легкой дрожью скользнул ветерок. Марина прислушалась: в коридоре послышались чьи-то шаги. Она знала, что скоро к ней войдет низкорослый горбатый русский старичок и его длинный белый халат будет опять волочиться по полу, словно хвост. Старик откроет дверь осторожно, бесшумно переступит порог и спросит с улыбкой:

— А сегодня Марина каково живёт?

Марина ответит:

— Хорошо. Я живу хорошо…

И опять не признается старичку в том, как её душу гложут печаль и тоска. Не хочется ей расстраивать этого доброго человека.

Затем русский снимет осторожно бинт, насыплет на рану белого как снег порошка, снова забинтует плечо, погладит Марину ладошкой по черным как ночь волосам и бесшумно исчезнет за дверью. И Марина опять останется одна в комнате.

Марина посмотрела на окно, и вдруг в её ушах зарокотал прибой, как рокотал всегда теперь, стоило повернуть ей голову в сторону окна, — поднялись над горизонтом синие плечи Константинова Камня. На позолоченных солнцем зубцах шестаков закачались белые чайки: везде были чайки. А совсем рядом, в расщелине, ветерок играл легким платьем Нины. Митька и во сне улыбался…

Марина помнила, как её руки потянулись к висевшему на ржавых гвоздях карабину. Выстрела она не запомнила: лишь плечо обожгло — толкнуло в плечо… сделалось больно. И ничего она больше не помнила до той минуты, когда очнулась в палате.

Медленно приоткрылась дверь. Вошел добрый русский старик. Он, как всегда, улыбнулся и, оглянувшись на дверь, предложил:

— Заходите.

Вошла Нина. Марина вздрогнула. И вновь словно толкнуло в плечо, обожгло… в глазах помутилось.

«Что ей здесь нужно? — подумала Марина, точно во сне. — Чего она ещё ждет? Чего хочет?..»

— Убедилась? — спросил старичок.

И, словно бы стыдясь своего появления, своего голоса, Нина лишь прошептала:

— Хорошо, что жива. Ей жить надо…

Ещё что-то хотела сказать, но зашмыгала носом, вышла за дверь.

Как во сне, Марина слышала её легкий, крадущийся шаг в коридоре…

А потом вновь потекли дни, похожие один на другой. Потом за окном полетели снежинки. Потом русский старичок привел в больничную комнату Марины Гриша и Митьку. Пока Марина раздумывала, каким бы словом прогнать из комнаты неверного мужа, доктор бесшумно вынырнул из-за спины ненцев-мужчин, спросил и печально и ласково:

— А как сегодня поживает Марина?

И печаль в его голосе словно ветром сдула Маринину злость. Она даже улыбнулась неожиданно для себя, ответила:

— Коли не грех, хорошо.

И насторожилась. Мужчины переглянулись молча. Гриш издали протянул ей руку; незаметно очутился рядом.

— Здорово, Марина. Когда танцевать будем? — сказал он и улыбнулся.

И он улыбался печально.

Митька покраснел, нерешительно потоптался на месте; покосился на доктора и тоже подался вперед, сказал тихо:

— Здравствуй…

И он не мог скрыть печали в глазах.

— Здорово, здорово! — ответила Марина ему. — Рассказывай, как рыба в это лето попала?.. Как новая жена?

Глядя под ноги, Митька выдавил еле слышно:

— Рыба рыбой. А о ней… Можешь как хочешь думать о ней. Теперь это ничего не изменит… После перелётов не все птицы возвращаются в свои гнездовья…

В комнате сделалось тихо, молчали доктор и Гриш, запнулся на слове и Митька.

Марина смотрела на всех, а видела только Митьку — и ненавидела и почему-то жалела его.

— Давно ли язык твой научился запинаться? — спросила она. — Говори по-человечески, яснее!

Митька молчал; у его глаз задергались жилки, лицо побледнело.

— Нет Паханзеды, — сказал он и опять споткнулся на слове.

Марина облокотилась на подушку, подняла голову.

— Микул на войне, — сказала она, — На фронте. Там певучая пуля не разбирает, в кого бьет. Для неё равны и генерал, и солдат, ты рассказывал. А ты, Митька, в глубоком тылу…

— Рыбаки не вернулись, — сказал он угрюмо.

Доктор шикнул и приставил палец к губам. Но было поздно.

— Какие рыбаки? — спросила Марина и села в постели.

— После, после, больная, — сказал строго доктор. — А вот товарищам уже пора…

Обняв Митьку и Гриша, доктор выпроводил их из палаты. Когда вернулся, Марина упрямо сказала:

— Доктор, о каких рыбаках хотел сказать муж? Бригадир….

И старый доктор вынужден был рассказать Марине о том, как две недели назад буря перевернула в море рыбацкую лодку. Шквал был настолько сильным и неожиданным, что никто из рыбаков не успел воспользоваться даже спасательным поясом. Пока подходили баркасы соседей на помощь, десять человек исчезли в ледяной воде. Чудом спасли Гриша и Митьку. А через два часа подобрали закоченевшую Нину Паханзеду: она держалась за весло. Она умерла по дороге в больницу.

Отвернувшись к окну, Марина тихо заплакала.

ЭПИЛОГ

И вроде бы Нина ничего такого не сделала для людей, что может врезаться в память. Жила обыкновенной человеческой жизнью. После того, как Микул уехал на фронт, все хлопоты по хозяйству взвалила на свои хрупкие женские плечи: воспитывала сына, недавно вступила в колхоз. Работала она, правда, и в своём хозяйстве и в колхозном не так, как работает женщина в тундре: делала всё, что делают обычно мужчины, — трудилась рядом вровень с мужчинами. И всё равно она при жизни не слышала о себе ни от кого доброго слова. А в минувшую осень по тонкому снегу проводили её в последний путь все до одного жители поселка Пэ-яха-харад. Возможно, это было именно то, о чем мечтала Нина всю свою недолгую жизнь, — признание и уважение людей. Жаль только, что Нина раньше не знала, как её уважают в поселке. Жаль, что люди ещё не научились при жизни быть щедрыми друг к другу.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*