Ульяна Орлова - Время нас подождёт
Как теперь вернуть его?!
Хотя ведь, кто знает — и в детском доме он мог исчезнуть при таком положении дел. Ребята в детском доме мало говорили о «старшаках», мало, да ёмко. Юрка понял, что выживает там сильнейший. Остальных просто подминают под себя, а выдержат они или нет — уже неважно.
Наташа, она, конечно, добрая и заботливая, но она женщина. А бабушка — старенькая… Сейчас Юрка был уверен, что Мишке очень нужен был тот, кто защитил бы его. А его не оказалось рядом. Не обязательно от хулиганов — может, их и не было вовсе, а от сомнений и тревог.
Так размышлял Юрка, когда вернулся домой из храма, где он общался со священником по поводу Мишкиного исчезновения. Молодой батюшка, отец Олег, действительно видел его, он показал ему старинные иконы, и вещи — должно быть, священнические, которые нашли Миша и Коля. Рассказал, как торопился мальчик. Больше он ничего не знал. Был ещё короткий разговор о воспитании детей.
В глубине тихого полумрака, мягким светом мерцало множество огоньков. Свечки, подрагивая от движения воздуха, словно переговаривались между собой, повествуя о горестях, благодарностях и молитвах людей, которые их зажигали. А может быть, они просто дышали молитвой?
— Присядем, — предложил батюшка после короткой беседы, заметив, как Юра переминается с ноги на ногу.
— Давайте, — согласился он и, когда они опустились на лавочку возле левой стены у входа в храм, сказал смущенно. — Вот сколько лет бываю в храме, а до сих пор так и не знаю, для чего люди зажигают свечи. Слышал, что это — жертва Богу, но все равно как-то непонятно. Разве не могут быть жертвой Ему — добрые дела?
— Могут, — кивнул батюшка. — И свеча может быть жертвой. Но и не только. Горение свечи — образ молитвы, образ нашего горения в любви к Богу… Ещё свеча — это символ того света, который принёс Спаситель в мир… — батюшка на секунду задумался, поглядывая на мерцающие огоньки свечей, — можно ещё интересно рассудить по поводу молитвы…
— Как? — поинтересовался Юра.
— Молитва, как и свеча, является жертвой Богу. Потому что когда мы молимся, то посвящаем свои мысли Богу. А для человека рационального молитва может показаться пустой тратой времени, потому что мы не совершаем в этот момент ничего полезного.
Потом он заметил:
— На этой лавочке Михаил и показывал мне свои сокровища. Честно говоря, я и не подумал, что это ребенок из детского дома — обычный мальчик, вежливый, открытый.
— Куда он подевался? — горько спросил Юра. — Хороший мальчишка. Я все думал, пока был в рейсе, как же его воспитывать? Как сохранить то хорошее, что в нем уже есть? И не погубить какими-то своими глупыми привычками…
— Все просто, — батюшка погладил рукой серебряный крест. — Начни с себя. Воспитай себя.
Юра грустно усмехнулся:
— Это, пожалуй, самое сложное.
— Ничего, ничего… — успокоил его священник. — А ты работай. Для чего тебе жизнь дана?
Юра вздохнул. Помолчал, глядя на свечи, на светлые лики икон. В центре, на аналое лежала икона Казанской Божией Матери. Старинная, в начищенном до блеска латунном окладе, со слегка потемневшими красками… Разве это не чудо — столько лет прошло, а Богородица на ней, словно живая. Смотрит ласково и печально, так, что сердце отзывается ответной молитвой. Это была та икона, которую нашел Миша.
— Сегодня будем петь акафист, — пояснил батюшка, перехватив Юрин взгляд. — Единственный день в Великом посту, когда его поют. Ну а как, мальчика-то покрестили?
— Да вот в том-то и дело, — озадаченно ответил Юра. — Миша нашёл в интернете дневник одной женщины, которая описывает жизнь маленького сына, тоже Михаила. Дата рождения, имена родителей — все совпадает с записями в личном деле. Он сопряжен со страничкой в контакте, где даже город в котором он родился — указан тот же. Так вот, та женщина, она пишет, что мальчика крестили в три месяца, с именем в честь Архангела Михаила.
— Дивны дела Твои, Господи! — покачал головой батюшка. — То-то он так обрадовался, когда узнал, кто изображён на этой иконе.
Юра поднял голову и — замер удивленно: сверху на него смотрел ангел с мечом. Строго смотрел, тревожно, внимательно. Напоминал о Мишке. Юра поднялся: надо идти.
Поблагодарив священника и взяв у него благословение он вышел из храма на шумную весеннюю улочку. И решил зайти домой, потому что чувствовал, что очень устал и просто уснет где-нибудь на первой попавшейся лавочке, если не поспит хотя бы пару часиков. Вдобавок ко всему, ныло где-то в груди, в самой её глубине — вроде бы и не сильно, но от этого он уставал ещё больше. Такое с ним бывало редко и значило, что надо передохнуть. Да и Наташу проведать.
Она уже не спала, когда он, открыв дверь, зашёл в квартиру. И бабушка не спала. Они сидели вместе с Наташей в Мишкиной комнате, о чем-то беседуя. На кухне, на подоконнике Юрка увидел невесть откуда взявшуюся бутылку с вином и знакомую маленькую рюмку. Так бы и выбросил её куда подальше. Вроде уже лет сто, как мама её не доставала… кажется, после того, как он женился на Наташке, а после того, как в их доме появился Миша — вообще о ней не вспоминала. Такой у неё был характер, что ей нужно было заботиться о ком-то. Она жила, заботой и очень печалилась, когда Юрка уходил в плаванье. Теперь, значит, опять…
Сил спорить не было. Он молча убрал бутылку в самый дальний угол верхнего шкафа, куда-то за банки с чаем и разными специями, а рюмку сунул в морозилку. Потом зашёл в комнату, поцеловал маму, присел к Наташке. Обнял её.
— Ну как ты?
— Нормально, — ласково улыбнулась она, и в глазах её засветилась надежда, которая сменилась тревогой. — Как ты, узнал, что-нибудь?
Юрка покачал головой.
— Узнать-то узнал, а вот Мишку пока не нашёл, — и встретился взглядом с мамой.
Кажется, что она постарела за то время, пока его не было. Или он её просто давно не видел? В морщинках, в складочках застыли слезы. Глаза — тёмные, ласковые, сейчас были грустными. Такой он видел её, когда она приходила к нему в больницу давным-давно.
— Ты отдохни сынок, — сказала мама. — Покушаешь?
— Покушаю, — ответил он. — Найдется Мишка. Слышишь мам? Раз Валера взялся, значит, найдется, ты же сама знаешь!
Она часто закивала.
— Конечно… Вот вроде и не родной, а ведь привыкла, привыкла к нему… — произнесла она дрогнувшим голосом. — Сижу вот на кровати его и все поверить не могу. Он мне как внучек стал…
Юра обнял её узенькие хрупкие плечи, заглянул в глаза:
— Мам, отыщется!
— А не заберут его у нас? — заволновалась мама.
— Да, Юр? — обеспокоенно спросила Наташа. — Ты Валеру попросил, чтобы он тихонько искал? Ещё этот суд…
— Не отдадим, — твердо пообещал он. — А Валера итак все знает.
Потом, выпив горячего чаю, он лег на кровать и закрыл глаза — снова завертелись разные мысли.
Как найти Мишку? А найдя, вновь не потерять его? Сейчас-то понятно, если все сложится, летом он возьмет его с собой. А что делать осенью, когда придет время учиться? Там у него будет отпуск, они ещё пару месяцев побудут с ним вместе, и с малышом… А потом… Конечно, он попросит Валеру помочь. Или, быть может, искать работу на суше? Это довольно проблематично, потому что зарплата меньше. Брать Мишу с собой и заниматься с ним там? Но сможет ли сам Мишка так учиться, захочет ли? А Наташка, как она будет справляться с двумя, пока его нет?
Сможет ли он жить без моря, Юрка не знал. Одно он знал точно, что сейчас в его жизни засветилась новая цель — сберечь свою семью, которая так неожиданно стала почти в два раза больше. Так, чтобы все были живы, целы и здоровы.
Да, и пока ближайшей целью отыскать его. Вернуть. Чтобы заглянуть ему в глаза и узнать, что же, в конце концов, произошло, и почему он так вдруг передумал жить у них. А может быть, это все глупости, и его Мишке сейчас очень нужна помощь, а он лежит здесь и спит!
Но сил подняться не было. Последнее, что успел подумать Юрка, перед тем, как провалиться в сон, что все эти рядовые цели мерцают яркими звездочками на фоне одной, пожалуй, главной, но очень далекой — встретиться с Создателем в конце земного пути.
Юрка спал коротким, но крепким сном. А проснувшись, решил ещё раз расспросить Колю о подземелье и наведаться туда, пока не приехал Валерий Алексеевич. Потом можно будет помочь ему обследовать гаражи или присоединиться к поисковой группе — как он распорядится. Или лучше всего — съездить ещё раз в тот город, где родился Мишка. Машина в ходу, надо только её забрать со стоянки…
Тревожно было у него на душе, когда он выходил из дому. Найдёт ли он его? Увидит ли ещё когда-нибудь этого славного темноглазого мальчишку, к которому успел привязаться сам? Как и где искать его дальше?
Глава 45.
«Прости меня!»
Первое, что я услышал, было пение на разные голоса, второе — шёпот бабушек, которые, судя по всему, находились рядом со мной. Пел весь храм — громко, слаженно, красиво, и чаще других почему-то слышалось слово «Радуйся!». Когда я, отдышавшись и немного придя в себя, стал вслушиваться и смог даже немного разобрать слова, то понял, что они относились к Богородице — Той Матери, которая так ласково глядела на меня с икон. А бабушкины вздохи относились, конечно же, ко мне: как же я, такой встрепанный и уставший, здесь оказался.
