Леонид Жариков - Повесть о суровом друге
Части Красной Армии стояли почти в каждом дворе. В моем пустом доме разместился штаб. Красноармейцы починили разбитые двери, наносили в хату соломы по самые окна и спали на ней вокруг стола, где у телефона сидел дежурный.
У красноармейцев теперь была новая форма: очень красивые суконные шлемы со звездой и гимнастерки с красными застежками поперек груди.
Во дворе, заросшем лебедой, стояли кони, военные двуколки и даже полевая кухня с закопченной трубой. Пулемет «максим» был укреплен на тачанке задом наперед, и, когда часовой отвлекался, Васька вскакивал на тачанку, прикладывался к пулемету и «осыпал» меня длинной «очередью». Конечно, патронов в пулемете не было, и Васька понарошку трещал языком, а я делал вид, будто он меня скосил пулями.
По вечерам во дворе собирались красноармейцы и начиналось веселье. Пулеметчик Петя играл на гармошке и сам себе подпевал на мотив «Яблочка»:
Пароход идет
Волны кольцами.
Мы на фронт идем
Комсомольцами.
Красноармейцы кормили нас из котелков гречневой кашей или перловым супом. Чечевица тоже была вкусная, только по цвету синяя. Петя подарил мне насовсем алюминиевую ложку с выцарапанной надписью: «Хлебай, не зевай». Я носил ложку на веревочке, как крест на шее, да жаль - хлебать было нечего.
Ваське красноармейцы дали медную кружку, сделанную из трехдюймового снаряда. Один раз мы пили из этой кружки чай с сахарным песком. И хотя песок был пополам с соломой, мы сдували ее. А чай был сладким до невозможности.
Появилась в городе мода - деревянные босоножки. Все щеголяли в них, потому что никакой другой обуви не было. Зато босоножки делали самые разные: на каблуках и без них, с выдолбленным следом для ноги, с узорами, выжженными раскаленным гвоздем, на ремешках, на веревочках, а то и просто две дощечки, привязанные к ступням ног. Ребята на нашей улице задавались босоножками. И тогда красноармейцы выстругали босоножки нам с Васькой, да не простые, а на ременных петлях. В них ходить было легче, и они щелкали на ходу. Идешь и только - клац-клац, как будто чечетку танцуешь. Прохожие оглядывались: завидовали.
Однажды наши красноармейцы поехали на речку поить лошадей.
- Ленька-кавалерист, садись! - кивнул мне молодой парень в кубанке, подхватил на ходу и усадил впереди себя.
Васька ухватился за гриву серой кобылы и сам влез к ней на провислую спину.
Приятно было сидеть на лошади и немного страшно. Лошадь шевелилась, наклоняла голову, и если не уцепишься за штаны красноармейца, мигом съедешь набок.
Васька никогда не ездил на лошадях, а тут скакал как заправский кавалерист, только локти вскидывались, да Полкан мчался за ним и радостно лаял.
На речке, пока лошади, раздувая широкие ноздри, жадно пили воду, мы слушали разговоры красноармейцев.
По их словам, положение на фронте было тяжелое. У деникинцев сильная кавалерия под названием «Дикая дивизия» Шкуро. У них на пиках торчат собачьи черепа, а солдаты никого не щадят, рубят всех подряд: и взрослых и детей.
Англичане прислали Деникину аэропланы и еще танки - железные хаты с узкими щелками вместо окон. А из щелок торчат пулеметы: ни подойти, ни подползти, так и скосят пулеметными очередями.
Страшновато было слушать про эти танки, но Петя сказал, что человек сильнее всякой танки, если бросить человеку под ноги камень, он подпрыгнет, а танка застрянет.
- Будем бросать под колеса бревна, гранаты - остановим! - говорил Петя. - Не помогут Денике ни танки, ни аэропланы.
Не успел Петя сказать это, как появился аэроплан. Я сидел на берегу и глядел, как Васькина серая кобыла пила воду. Вдруг она чмокнула губами, оторвалась от воды и насторожила уши.
- Во-она летит англичанин! - воскликнул Петя, поднимаясь и глядя в небо из-под ладони.
С высоты доносилось какое-то жужжание.
- Летит, летит, смотрите! - закричал Васька, снял картуз и стал махать им над головой.
Как я ни всматривался, ничего не видел. А гул нарастал.
Вдруг около небольшого облачка я заметил железную птицу, похожую на стрекозу. У нее было два крыла и прямой длинный хвост.
Аэроплан летел над нами, потом повернул на город.
«Как же он летит, если не машет крыльями? - подумал я. - Даже воробей и тот машет, а здесь целый дом летит, а крылья прямые...»
- Вась, а там, в ероплане, кто-нибудь есть?
- Человек сидит.
- За что же он там держится?
Васька сам не знал и не ответил.
- Хлопцы, по коням! - скомандовал Петя, ловя своего коня. - Это деникинский разведчик, как бы не двинулись белые на город.
Красноармейцы сели на коней.
Меня хотел взять Васька. Он подсадил меня на спину лошади, а она не стала дожидаться его и поскакала. Васька бежал сбоку и не мог сесть. Я трясся на лошади, пока не съехал набок. Лошадь остановилась, Васька подвел ее к забору и одним прыжком очутился верхом. Меня он не мог к себе втянуть, и я побежал следом, погоняя лошадь стебельком полыни.
В городе было спокойно. Аэроплан улетел, и лишь перепуганные собаки отрывисто лаяли в небо.
Вечером у нас на дворе началось представление. Петя нарядился в костюм буржуя и с важным видом расхаживал по двору, где ужинали красноармейцы.
На Пете был черный пиджак, спереди открытый, а сзади длинный, с разрезом, как хвост у ласточки. На голову он надел черную круглую шапку. Поперек толстого живота (подушку, наверно, запихнул под рубашку) тянулась наискосок лента с надписью: «Лорд Керзон».
Красноармейцы хохотали:
- Ай да Петька-капиталист!
- Чем он себе нос размалевал - чисто морковка!
- Выпить любит господин капиталист, потому и нос посинел.
Петя строил уморительные гримасы и тонким петушиным голосом выкрикивал:
- Коспода русский рабочий, я приехаль из Англии и привез вам хороший жизнь. Я призывай вас наплевать на большевик. Они уничтожили помещик, а вы без помещик пропадете...
Петя понарошку завыл и потянул из кармана тряпку, чтобы утереть слезы.
- Ну и артист Петька!
- А носовой платочек как у графа!
Петя продолжал завывать:
- Как вы будете жить без капиталистов? Пропадете без них совсем. Большевик дают вам фунт хлеба, и у вас желудок тяжелый. А я дам четверть фунта - желудок будет легкий. Большевик заставляет вас работать восемь часов. Это есть мало. У меня вы будете работать двенадцать часов. А еще построю для вас крепкий тюрьма, надену вам этот... как называть по-русски? Кандалы, красивый браслет. Он будет звенеть на рука: динь-динь, очень шикарно. Деникин будет немножко душить вас...
- Ишь какой добрый, душить нас собирается.
- Самого отправим к богу в рай.
Красноармейцы развеселились и стали баловаться: один дернул Петю за длинный хвост пиджака, другой сбил с головы блестящую шапку-горшок. Васька подхватил ее, и мы стали вырывать друг у друга буржуйскую шапку и примерять на свои головы.
Петя отобрал у нас шапку, снял костюм, вынул подушку из-под рубахи и отнес все в хату. Оказывается, к ним приехали настоящие артисты и вечером будут представлять спектакль.
Но спектаклю не суждено было состояться...
Примчался на лошади комиссар дядя Митяй и объявил тревогу:
- Товарищи, в ружье!
4
Начались торопливые сборы. Красноармейские взводы растянулись вдоль улицы. Впереди кавалерийский эскадрон, за ним пехота с винтовками. Колонну замыкал обоз. Красноармейцы, прощаясь, махали руками:
- До побачення!
И загремела песня:
Рвутся снаряды,
Трещат пулеметы,
Но их не боятся
Красные роты.
Красноармейцы шагали, и даже завидно было, как они дружно пели:
Смело мы в бой пойдем
За власть Советов
И, как один, умрем
В борьбе за это.
Мы с Васькой провожали Красную Армию через весь город. Где-то вдали ухали орудия. За городом красноармейские части развернулись в цепи и пошли в наступление.
Лишь потом мы узнали от Нади причину неожиданной тревоги. Оказывается, деникинская кавалерия прорвала фронт и угрожала городу.
С того дня около двух недель за ближайшими рудниками шли бои. С позиций прибывали раненые и рассказывали, что у генерала Деникина много войска, и каждому красноармейцу приходится драться с тремя белогвардейцами.
Сначала дела у нас шли хорошо: белых прогнали аж до станции Волновахи. Но потом Деникин бросил в бой английские танки. Об этих страхолюдных машинах ходили самые невероятные слухи, будто они сигают через канавы, разрушают дома, давят насмерть коров: спасения от них нет.
На юзовском заводе рабочие сделали несколько пушек, чтобы стрелять по танкам, но снаряды не пробивали броню и отскакивали.