Антон Инголич - Тайное общество ПГЦ
Но вот отчалили и последние третьеклассники. Теперь только снизу доносились голоса и торопливые шаги. Там старшие классы, кабинет директора и учительская. Предосторожности ради я скосил глаза влево, потом вправо, потом вытащил из кармана ножик и поддел первую кнопку. Отлетела шляпка. Объявления висели здесь с начала учебного года, кнопки успели проржаветь. Блестящим лезвием подцепил я вторую шляпку. Она тоже слетела. Доска была из твёрдого дерева. Вытаскивая третью, я вдруг почувствовал, что у меня дрожат руки. Пришлось подождать, пока пройдёт трясучка. Теперь я работал с величайшим старанием, и труд мой не пропал даром. Что за экземпляр! Шляпка заржавела, зато ножка как новенькая. Я положил кнопку в карман. На очереди четвёртая!
И именно в эту минуту на лестнице раздались шаги. Я быстро сунул в карман ножик и принялся с большим вниманием читать объявления о курсах немецкого языка. На курсах было три группы: для начинающих, для тех, кто кое-что петрит, а также группа усовершенствования. Последние строчки призывали к изучению немецкого языка, ибо язык не имеет ни малейшего отношения к злодеяниям гитлеровцев во время войны. Я опять уставился на все эти объявления, и тут в коридоре появилась Шпелца. Она вихрем промчалась мимо и лишь на обратном пути заметила меня.
— Ты ещё не ушёл? А я забыла латынь. Уже дома обнаружила… То есть папа обнаружил. — Шпелца на секунду умолкла. — Может, ты боишься идти домой из-за единицы по математике? Приходи ко мне. Мне папа помогает. Ступай, не бойся, до конца полугодия исправишь!
Наконец она удалилась.
Я благополучно выдернул три кнопки. Остальные сломались. Потом сбежал на второй этаж. Здесь придётся потруднее. В двух шагах от доски — учительская, а сразу за углом — кабинет директора. Если откроется дверь учительской или появится директор, если… Этих «если» было ничуть не меньше, чем у исторички «итак», но я не спасовал. Просто пришлось подождать, пока всё кругом стихнет. А чтоб время не шло даром, я снова занялся чтением.
И тут я открыл много такого, о чём раньше не имел ни малейшего понятия, хотя дважды в день проходил мимо этой огромной чёрной доски. Где там было вчитываться во все эти листки и листочки, когда утром мы, словно на кроссе, бежали в класс, а после уроков — на улицу! Оказывается, в нашей школе много разных кружков и организаций, притом не только для старшеклассников. У пионеров тоже есть свои кружки. Маленькая красная записка приглашала всех, кто умеет играть в шахматы, на переговоры о пионерском шахматном турнире. Жёлтый клочок с чёрной мишенью посередке сообщал, когда состоятся следующие соревнования по стрельбе. Написанное огромными разноцветными буквами объявление только что организованной секции рисования призывало юных художников записываться у такого-то и такого-то четвероклассника. А когда я прочёл объявление юных туристов об очередной вылазке на природу, в которой могут принять участие все желающие, у меня заныло под ложечкой. Подумать только, даже туристы есть! Значит, в нашей школе учат не одни латинские глаголы, заковыристые английские слова и всё такое прочее! Можно стать даже туристом. Туризм всегда привлекал меня, особенно с тех пор, когда мы с бабушкой на каникулах ездили к какой-то её знакомой в Поляны, где был целый палаточный городок. Масса палаток, а посреди — флагшток с флагом. Днём они совершают прогулки и постигают разные премудрости, слушают интересные лекции и играют в разные игры, а вечером сидят у лагерного костра. Вот бы куда записаться!
Наступившая вдруг тишина напомнила мне о моём деле. Я начал вытаскивать кнопки. Цик! Цик! Не обошлось, конечно, без потерь, но большая часть ничуть не пострадала. Кнопки я клал на пол. Следом за ними летели листы и листочки, написанные карандашом, чернилами, тушью или красками, большими, маленькими, печатными и рукописными буквами. В жизни не видел такого разнообразия. Просто волшебные листочки! Напиши что хочешь, прикрепи кнопками, и желание твоё исполнится.
На доске оставалось еще три объявления, когда в коридоре неожиданно послышались шаги. Я кинулся в противоположную сторону. Шаги были быстрые и замерли как раз у доски.
— Гром! Товарищ Гром! — звал директор.
С первого этажа донёсся ответ:
— Сейчас, товарищ директор!
На лестнице раздались тяжёлые шаги Эхмы.
— Товарищ Гром, кто это сделал? — строго спросил директор, когда Эхма на площадке по-солдатски ударил пяткой о пятку.
— Эх-ма, шалопаи! Это потому, товарищ директор, что много развелось организаций. До войны и половины не было, вот и были тишь да гладь.
— Не в этом дело, — не меняя тона, сказал директор. — Просто вы не снимаете устаревшие объявления, хотя я вам столько раз ставил на вид. Кто-то постарался за вас. Было бы, конечно, лучше, если б объявления бросили в корзину, а кнопки принесли в канцелярию. Пожалуйста, не забывайте больше об этой доске.
Легкие, быстрые шаги спустились по лестнице, а тяжелые, неторопливые ещё бродили туда-сюда.
— Эх-ма, какие там ещё обчества! Только и убирай за ними классы да коридоры! Ученикам — учение, а не обчества да кружки. Эх-ма.
Эхмы я боялся гораздо больше, чем директора. Наконец брюзжание прекратилось, шаги затихли. Я осторожно покинул своё убежище. Но, увы, на полу валялись одни отломленные шляпки, с доски исчезли все объявления и, уж само собой, кнопки.
Правда, в запасе у меня оставалась официальная доска внизу. Но весь мой пыл уже улетучился. Тем более, что там опасностей было не счесть. В любую минуту могли войти с улицы в парадную дверь и в заднюю — со двора. На лестнице мог появиться какой-нибудь запоздалый учитель. Или Эхме вздумается вдруг выползти из своей квартиры. Что-то говорило мне, что надо поскорее убираться, но другой голос, куда сильнее, удерживал на месте.
Наученный горьким опытом, я выдернул кнопку и сразу сунул её в карман. Но, видно, день сегодня выдался такой несчастливый. Не успел я спрятать в карман первую кнопку, как повалили ребята из второй смены. Стало быть, на сегодня конец. К счастью, я вспомнил бабушку; вернее, о ней мне напомнил желудок. Она уж, конечно, заждалась с обедом. Моё расписание она держит в поваренной книге и знает точно, когда я прихожу из школы. О, сегодня же яблочный пирог! Домой, скорей домой!
Создание тайного общества
Целых три дня подбирался я к официальной доске объявлений и всё равно чуть не влип. Не успел я взяться за последнюю кнопку, как, откуда ни возьмись, директор. Еле ноги унёс от этой самой доски. В нашем доме добыча тоже была не ах, всего три экземпляра, да и того бы не было, если б секретарь нашего домового совета Гизела Цвирн, которую мы из-за ее белого толстого лица прозвали Цветной Капустой, не повесила новые правила поведения жильцов. Это навело меня на мысль, что те, кто вешает объявления, считая их очень важными, будут моими надёжными поставщиками.
Вывод этот подкреплялся ещё и тем, что на нижнюю доску объявлений вернулось расписание родительских собраний, а на двух других снова висели листки известного мне содержания. С каждым днём я все более убеждался в том, что сбор кнопок несравнимо труднее и опаснее, чем, к примеру, коллекционирование марок или старых стенных часов. Дома меня может накрыть Цветная Капуста, мой враг номер один, которая и без того жужжала всем направо и налево, что, дескать, такого сорванца только поискать. А в школе из-за каждого угла подстерегает опасность.
Я понял, что в одиночку никакой мало-мальски приличной коллекции не собрать. Мне бы работалось куда спокойнее, если б, к примеру, Йоже нёс караул на углу, из-за которого может нагрянуть товарищ директор. И уж было бы совсем хорошо, если б и с другой стороны дежурил постовой, ну, скажем, Метод. Он сидит передо мной. Или мой сосед по парте Борут.
Да, да, в первую очередь Йоже! Мы дружим с начальной школы, и он ещё ни разу не подвёл меня. Иногда мы, конечно, ссорились, но, как правило, тут же мирились.
Я ломал голову над тем, как начать. Дело обстояло не так просто, как казалось на первый взгляд. Тысяча «если» теснились в моём мозгу… Если Йоже откажется?
Да ещё и обсмеёт вдобавок? Если… И всё же после уроков я потянул его за рукав и посоветовал не вырываться вперёд, если хочет кое-что услышать. По дороге домой он всё время приставал ко мне с расспросами, но я упорно молчал. Метод буквально наступал на пятки, и я решил отложить разговор.
— Приходи после обеда, — сказал я уже на перекрёстке.
— Ладно, приду, — пообещал он и добавил: — Возьму для блезиру тетрадь по рисованию, а то мама заругается.
После обеда я изложил своему другу суть дела и сразу понял, что попал по адресу.
— Вот здорово! — Глаза у Йоже блестели. — Какие там еще марки, какие цветы и гербарии, часы и трубки! Это каждый второй собирает, а вот чтоб собирали кнопки, такого я ещё не слыхивал.
