Колетт Вивье - Автостоп
Люк поблагодарил, извинился и, пожав не менее дюжины рук, приласкав младенца, улыбнувшись Клодинетте и повторив множество раз: «Приятного аппетита», пошел, чуть пошатываясь, по дороге. Белое вино явно ударило в голову, он не должен был столько пить. Автомобильный гудок, а за ним еще один заставили его метнуться в сторону, он оказался в череде грузовиков и других машин и был вынужден то и дело сбегать на обочину. В конце концов Люк решил сойти с шоссе и двинуться дальше по тропинке, петляющей между огражденными лугами, за которыми виднелся лес.
Он шагал долго и сам не заметил, как снова вышел на шоссе в том месте, где сошел на тропинку. Уже начинало темнеть, когда он добрался наконец до большой деревни, название которой значилось на щите: «Лоррис». Идти дальше Люк уже не мог: проклятый мешок, казалось, был набит камнями, а лямки так и врезались в плечи, и к тому же он просто умирал с голоду. К счастью, Люк набрел на небольшой ресторанчик, где ему подали малосъедобное рагу, крохотный кусок сыра и плохонькое яблочко. Налегая на хлеб за неимением лучшего, он снова принялся изучать карту. Зеленое пространство слева обозначало Орлеанский лес, и доходил этот лес почти до самой Луары. Но сейчас он чувствовал себя таким усталым, что мечтал только о сне. Где бы ему переночевать? На опушке леса?..
Заплатив за такую еду по счету ни много ни мало двадцать франков — ну и бандиты! — Люк вышел в темноту. Дорога была вся в выбоинах. И фонарик не спасал: напротив, прыгающий по неровной дороге луч лишь сбивал с толку, и Люк то и дело спотыкался о камни. Он с опаской пересек луг, на котором спало стадо коров, потом поле, наполовину уже убранное, потом еще одно и неожиданно оказался в зарослях колючих кустарников, из которых никак не мог выбраться. В довершение всех бед фонарик вдруг погас. Кругом непроглядная тьма. Падая и спотыкаясь, цепляясь руками за какие-то ветки, весь исцарапанный, он кое-как продвигался вслепую, не зная, куда ставит ногу. Какая-то колючая ветка запуталась в его волосах, другая зацепилась за рюкзак, он уже решил было остаться здесь до рассвета, как вдруг разглядел впереди нечто вроде полянки. В этот момент луна, к счастью, проглянула между тучами, и он увидел на краю поляны низкий дом, окруженный невысокой каменной оградой. Люк направился к дому. Закрытые ставни, вокруг — ни души, а за оградой вдоль грядки салата, справа, аллея грабов, увитых глициниями. Люк недолго думая перемахнул через ограду, вышел на аллею, вынул спальный мешок и разложил его на земле возле скамейки. Минуту спустя он уже спал мертвым сном.
3 ДЕВОЧКА, НЕПОХОЖАЯ НА ДРУГИХ
Люк проснулся от какого-то шороха. Он приоткрыл один глаз, потом другой и увидел стоящую над ним девочку. Что ей надо? И где он находится?.. Ах, да-да, грядка салата и грабы вдоль аллейки… Он приподнялся в смущении.
— Я думал, в доме никто не живет, — пробормотал он. — Вот я и вошел в сад…
Девочка, ни слова не говоря, продолжала его очень внимательно разглядывать. Казалось, она сошла с картинки какой-то старинной книги: маленькая, хрупкая, в розовом платье. Две толстые русые косы обрамляли ее бледное личико, к груди она прижимала старую лысую куклу. Правая рука у куклы была оторвана и болталась на ниточке.
— Ты весь исцарапанный, — сказала наконец девочка очень серьезным тоном.
— Я продирался ночью сквозь колючие кусты, — ответил Люк. — В лесу настоящие джунгли, и я заблудился в темноте, но это все пустяки, я бывал и не в таких переделках. Я путешествую автостопом, знаешь, что это значит?
Девочка кивнула все с той же серьезностью. Серьезность, видимо, была ей во всем присуща.
— Знаю, — сказала она, — это когда идешь по дороге.
— Да, пешком, а если какой-нибудь водитель готов тебя подвезти, то проезжаешь часть пути на машине. Мне предстоит еще далекая дорога, я направляюсь в Ним посмотреть на арены.
— Что это такое, арены?
— Памятник древнеримской архитектуры. А Ним — это город.
— Как Аннеси?
— Конечно. Как любой город. Ну, город, понимаешь?.. Да хватит болтать. Скажи-ка мне лучше, далеко отсюда до Сюли-на-Луаре?
Девочка ответила ему не сразу. Она внимательно оглядела его всклокоченные волосы и грязную рубашку, и по выражению ее лица было ясно, что она на этот счет думает.
— Нет, недалеко, — сказала она наконец, сдвинув брови. — Но ты не можешь отправиться в путь в таком виде, тебе нужно прежде всего умыться.
— Не обязательно.
— Нет, обязательно. Когда утром встают, всегда умываются.
— А вот ты, я вижу, не умыла свою дочь, — сказал Люк и, лукаво улыбнувшись, показал на куклу. — Сколько тебе лет?
— Одиннадцать.
— А я думал, не больше девяти.
— Вот видишь, ты ошибся — мне одиннадцать. И Ольге почти столько же, сколько и мне. Как тебя зовут?
— Люк.
— Так вот, Люк… О, вот и моя кузина Берта! — воскликнула девочка, резко обернувшись.
На крыльце появилась женщина в очках, высокого роста, полная, так и пышущая энергией.
— Почему ты опять убежала, Элиза? — спросила она, спускаясь по ступенькам в сад. — Твой шоколад готов.
— Потому что у нас на аллее спал мальчик в спальном мешке, — сказала Элиза своим тоненьким голоском. — Видишь?
Люк стоял у грядки салата и смущенно улыбался. Женщина неприветливо посмотрела на него.
— Да это настоящий бродяга! С кем это ты дрался, мой друг? Почему ты весь изодран?
— Колючий кустарник… — пробормотал Люк.
И он рассказал о своих вчерашних приключениях.
— Я в темноте все крутился на одном месте и совсем уже сбился с пути, не знал, где я. Поэтому, когда я увидел ваш дом, я…
— Все ясно. Еще одна жертва автостопа, — проворчала очкастая, перебив его. — За эту неделю ты третий. И куда это вы все идете и идете, словно поездов уже не существует!
— Но он же весь исцарапан, погляди на его руки! — с мольбой сказала Элиза. — Его зовут Люк, и он хочет добраться до Нима, чтобы посмотреть на арены.
Женщина разглядывала Люка сквозь толстые очки.
— Ах, вот оно что… Ну, если тебе нравится снашивать свою обувь, то я лично ничего не имею против.
— Как? Он уйдет от нас, не помывшись и не позавтракав? — в ужасе воскликнула Элиза. — Ну, пожалуйста, кузина Берта, он такой милый!
— Не ной, малышка. А ты, юный безумец, не вздумай топтать мой салат. По-твоему, я обязана подбирать всех бродячих собак, таких грязных, что их нужно в корыте отстирывать?.. И тебя, молодой человек, не мешало бы простирнуть… Ладно, пошли, и не вздумай возражать.
С этими словами женщина схватила Люка за руку и властно потащила его на крыльцо, а Элиза бежала за ними, похожая на розовое облачко. Широкий коридор, дверь… Вторая дверь вела в душевую, и Люка весьма решительно туда впихнули.
— Полотенце на полке, — сурово сказала кузина. — Постарайся ничего не залить, и раз ты уже встанешь под душ, то хоть отмойся как следует.
Впрочем, уговаривать Люка не пришлось. И когда несколько минут спустя он вышел из душевой, то был красный как рак — так усердно он себя тер.
Элиза ждала его в коридоре.
— У тебя волосы торчат, как иглы у ежа, — сказала она, давясь от смеха, — а рубашка…
Люк выбежал в сад, снял грязную рубашку и запихнул ее в рюкзак, потом вытащил чистую майку поспешно надел ее. «Если очкастая теперь не накормит меня досыта, я ей этого не прощу, — подумал он. — Еще причесаться, и я готов».
В большой кухне с ослепительно белыми стенами, за круглым столом, покрытым скатертью из пластиката, восседала кузина Берта. Справа от нее сидела Элиза. На столе стояли три большие чашки с горячим, дымящимся шоколадом, банка с клубничным вареньем и целая гора бутербродов, от которых Люк не мог оторвать взгляда.
— Покажи руки! — приказала кузина Берта.
Люк протянул ей руки, не понимая, зачем. Она наклонилась, чтобы получше разглядеть все царапины, потом вынула из одного кармана пузырек со спиртом, из другого — пакет ваты и стала тщательно протирать каждую ссадину.
— Теперь, когда ты уже продезинфицировала Люка, давай попросим его, чтобы он рассказал нам о своем путешествии, ладно? — сказала Элиза, которая во время лечебной процедуры не отрывала глаз от Люка.
— Вечно ты всех донимаешь своими вопросами, — проворчала кузина. — Кто, что, почему… Разве можно так попусту тратить время? Ладно, рассказывай, парень, только быстро!
Что до Люка, то он был не прочь рассказать о своих похождениях, и он даже похвастался, как быстро ему удалось добраться от Фонтенбло до Лорриса, но вскоре он с досадой заметил, что кузина Берта его совсем не слушает. Она следила только за Элизой, и ежесекундно делала ей различные замечания: «Держись прямо… Возьми салфетку… Не жуй так громко…» Впрочем, девочка не обращала на них решительно никакого внимания. Затаив дыхание, слушала она Люка, и всякий раз, когда он останавливался, чтобы взять очередной бутерброд, так и сыпала все новыми и новыми вопросами. Но это было для Люка лишь слабым утешением.
