Колетт Вивье - Автостоп
— И не думай, что я позволю занимать место такой чепухой! — заявил Фредерик.
— Ну как же… — начал было Бертран.
— Я тебе уже сказал, оставь ее здесь. По-моему, понятно? Лучше помоги мне приторочить палатку и ледорубы к седлу, где должен был ехать этот предатель Станислав… Ну так, вроде все, если не считать спальных мешков… Куда это ты намылился? — добавил Фредерик, взглянув на Люка.
— За электрическим фонариком, — сухо ответил Люк. — Мы с Симоном уезжаем одновременно с вами.
— Ах, да-да, римские арены… Ну конечно, каждый выбирает меч по руке…
Люк сжал кулаки, но сдержался. Если бы не бабушка, которая его так ласково встретила в своем розовом домике, он бы сейчас как следует врезал этому задавале. Он быстро вышел из сада. В конце концов какое ему дело до Фредерика? Скорей всего, он никогда в жизни его больше не увидит…
На покупку фонарика ушло немало времени, потому что пришлось обойти несколько магазинов, прежде чем найти такой, какой ему хотелось. Когда он снова появился в саду, Симон, к его крайнему изумлению, был уже совсем в другом настроении. Он упрекал его за долгое отсутствие, критиковал выработанный маршрут, предлагал почему-то заехать в Бриансон… Короче, теперь все ему не нравилось.
— Что случилось? Что с тобой? — растерянно спросил Люк, совершенно сбитый с толку поведением товарища.
— Отстань, понял! — буркнул Симон. — И вообще, кончай бездельничать! Собирай-ка вещи, хватит мне за двоих вкалывать! А я пошел к ребятам.
В течение всего вечера Симон не проронил ни слова. А Фредерик на лужайке под липой во всех подробностях расписывал свои будущие подвиги. Девочки и Бертран слушали его, затаив дыхание, а «Всеобщая бабушка» согласно кивала головой. Чем больше увлекался Фредерик, тем мрачнее становился Симон. Люк терялся в догадках, что же все-таки произошло, пока он ходил за фонариком. Потом решил больше об этом не думать. Завтра в пути все, наверное, рассеется.
Но, увы, за ночь все только ухудшилось. Накануне было решено, что Люк и Симон выйдут из дому рано утром, а альпинисты уедут попозже. Симон тащил свой рюкзак с отвращением, словно это был не дорожный мешок, а какой-то тюк с грязным бельем, и глядел на всех с видом жертвы. Фредерик не спускал с него глаз.
— Что ж, пеняй на себя, — резко бросил он ему.
Люк услышал эту фразу и весь напрягся. Опять этот Фредерик что-то химичит. Что ему надо? Люк подошел к своему другу с твердым намерением объясниться, но появление бабушки с пакетом в руках остановило его.
— Вот, — защебетала она, — пирог еще горячий. Вы мне потом скажете, пришелся ли он вам по вкусу. Но ваши рюкзаки битком набиты, мои бедные дети. Суньте-ка все это в один из наружных карманов. Симон, ты меня слышишь?
— Угу, — весьма нелюбезно пробурчал Симон.
Бабушка взглянула на него с изумлением.
— Ты все еще ходишь с похоронным видом? Если тебе так не хочется ехать, никто тебя не неволит. Я уверена, что Люк…
— Об этом и речи быть не может, — оборвал ее Симон. — Нет, нет, в путь, и чем скорее, тем лучше. А все эти сладости…
Он сунул пакет Люку под клапан, вскинул на плечи свой рюкзак и, рассеянно чмокнув бабушку, кинулся к калитке так стремительно, словно убегал от кого-то.
— Эй, Симон! Ты со мной даже не попрощался! — крикнула ему вдогонку Валентина.
— Привет… Пошли, Люк.
Но Люк не спешил. Он не собирался на всем пути от Фонтенбло до Нима терпеть капризы Симона. Надо, чтоб Симон это понял с самого начала. Поэтому он нарочито медленно пожал всем руки, сделав вид, что не слышит, как Фредерик насмешливо бросил ему: «Ни пуха вам, ни пера!»
Симон злился и нетерпеливо переминался с ноги на ногу, глядя на это затянувшееся прощание.
— Что за китайские церемонии?.. Ведь уже почти десять!
— Либо ты вежлив, либо нет, одно из двух, — твердо сказал Люк, явно намереваясь ничего не спускать своему спутнику. — Куда мы идем — налево, направо?
— Направо. И у перекрестка свернем на дорогу в Немур. Семнадцать километров, я проверял по карте.
Чтобы не отстать от Симона, Люку пришлось попотеть, потому что тот несся как полоумный. Что ж, тем лучше, думал Люк, вчерашний мрак, видно, рассеялся, и впереди их ждут одни только радости: автостоп, разработанный маршрут и в конце пути — арены… Неужели все это ему действительно предстоит?! Он так размечтался прошлой ночью, что заснул лишь на рассвете, и все же не чувствовал сейчас никакой усталости, был в прекрасной форме и мог свершить самые невероятные поступки. Все вокруг казалось ему чем-то сказочным: как призывно горели старинные фонари у ворот замка и как красиво выглядело это новое железобетонное здание с полосатыми бело-зелеными жалюзи! Какая-то молодая женщина проводила его взглядом, и он не смог удержаться, чтобы не крикнуть ей: «Мы едем автостопом в Ним!»
Но Симон все к нему придирался:
— Ты что еле ползешь? Ноги у тебя ватные, что ли? Ну и слабак же ты!
— Да будет тебе, — весело отвечал Люк. — Так здорово идем! Лучше скажи, какая муха тебя вчера укусила? Ты что, поругался с Фредериком?
— Не то чтобы поругался, — как-то невнятно ответил Симон и снова помрачнел. — Наоборот, Фредерик был вчера как раз на высоте, конечно, на свой лад, в общем, играл в диктатора, как всегда. Но если бы я его послушался, я сейчас был бы знаешь где… Сказать?.. Нет, лучше об этом не думать! И потом, мне пришлось бы с тобой расстаться…
— Расстаться?
В ответ Симон только пожал плечами. Он молчал до самого перекрестка. Там он немного сбавил шаг и соблаговолил наконец объясниться. Дело в том, что Фредерик предложил ему, Симону, быть третьим в их группе, вместо предателя Станислава.
— Предложил… Это не то слово, нет, он не предложил, а просто приказал мне. А ты в это время бегал за своим дурацким фонариком, — продолжил в сердцах Симон. — Я ответил очень сухо: «Нет». Не могу же я тебя бросить — что обещано, то обещано. Но почему этот кретин не предложил мне поехать с ним неделю назад, когда я был еще совершенно свободен? Я попросил его отложить свой поход до нашего возвращения, но он психанул и как заорет: «Либо сейчас, либо никогда!» Господин альпинист, видите ли, считает, что в критической ситуации Бертран может сплоховать, а еще господин альпинист считает, что подстраховывать Бертрана должен не один человек, а двое, поэтому он мне милостиво разрешает занять маленькое местечко на его паршивом мотоцикле. А когда я не соглашаюсь, он приходит в ярость. Но, честно говоря, — добавил Симон с тоскою в голосе, — само предложение было для меня довольно лестным.
— Лестно там или не лестно, но признай, что твой кузен зарвался! — воскликнул Люк. — Значит, ему кажется нормальным, что ты меня бросишь, словно я вообще в расчет не иду. Ну и тип! Впрочем, ничего другого я от него и не ждал, и я рад, что больше его не увижу.
Симон бросил на Люка испепеляющий взгляд.
— Ты рад? Ну, ты силен! А мотоцикл? А восхождение? Тебе и в голову не приходит, болван ты этакий, что ради тебя я от всего этого отказался!
Люк хотел было что-то ответить, но слова застряли у него в горле. Ну и гад же этот Фредерик!.. А их прекрасное путешествие, а дороги, которые они должны пройти вместе, а приключения, которые их ожидают в пути, — все это, оказывается, не представляет для Симона никакого интереса! И тут Люк по-настоящему обиделся.
— Если ты к нашему путешествию автостопом относишься как к какой-то повинности, то учти — никто тебя не держит! — с трудом выговорил он наконец. — Сыпь-ка ты отсюда к своему альпинисту, да поскорее, плевать я на тебя хотел!
— Ах так? — Симон стиснул зубы. — Ну, все!.. Так я и сделаю.
— Валяй, валяй! Флюгер ты! В Париже ты мне черт-те что наговорил о своем кузене, а сейчас превозносишь его до небес только потому, что он поманил тебя. А ты рад! Мотоцикла не видел! Ну, беги к своему Фредерику, да поживее, а то опоздаешь! — орал Люк, разозлившись понастоящему.
Симон остановился и молча посмотрел на Люка. Глаза его потемнели от гнева, губы вздрагивали. Потом он поправил лямку рюкзака, которая соскользнула у него с плеча, и с ненавистью сказал:
— Я флюгер? Флюгер! Ну, знаешь, это уж слишком, старичок! Раз тебе так хочется быть одному, то я готов доставить тебе это удовольствие, и сию же минуту! А я, дурак, так мучился вчера весь день, все боялся тебя обидеть… Что ж, если так, я пойду с Фредериком, ты своим «валяй, валяй» оказал мне хорошую услугу. Отправляйся-ка один к своим аренам, выкручивайся теперь сам, как сумеешь, понял?.. Привет!
Он повернулся и зашагал в сторону Фонтенбло.
2 2–1 = 1
Люк стоял растерянный. Ведь он говорил в гневе, не выбирая выражений… Он никогда не думал, что Симон может поймать его на слове. «Да нет, он вернется, как только немного успокоится, — думал Люк. — Я должен его здесь подождать, он наверняка вернется!»
