Владимир Шустов - Карфагена не будет
— Не смеяться и не перебивать. Кончу, тогда делайте, что хотите! Я, ребята, сон ночью видел. Разудивительный сон, интересный…
Все слушали затаив дыхание. Ни одного смешка, ни одной улыбки, ни одной реплики. Но как только прозвучало последнее слово рассказчика, грохнул дружный хохот, посыпались шутки.
— Золотая Звездочка где?
— Ордена дома забыл?
— Слава знатному комбайнеру!
— Нас выучи комбайны водить!
Демка Рябинин, ближайший друг Леньки Колычева, расшумелся на всю ивановскую. Верткий, как угорь, с космами рыжих волос, по которым давным-давно стосковались ножницы, и плутоватыми смышлеными не то светло-синими, не то светло-зелеными глазами, удачно подражая манерам Колычева, выскользнул из-за парты, подошел к смущенному рассказчику и церемонно поклонился ему в пояс:
— Рубашку осмотреть дозвольте? — И принялся придирчиво исследовать синюю сатиновую косоворотку. — Дырочек от орденов нет! — громогласно заявил он. — Проверяйте, если не верите!
В припадке буйного восторга, вызванного этой выходкой, кто-то стукнул крышкой парты и затопал ногами. По комнате прокатился грохот. Костя, сгорая от стыда, бросал на Никиту красноречивые умоляющие взгляды: «Видишь, что получилось. Я предупреждал!»
Никита поспешил вступиться за друга.
— Потешаетесь над Костей зря. То, что рассказал он, будет не во сне, а наяву. Предлагаю организовать при школе кружок комбайнеров!
— Кружок?
— Дело Никита говорит! Даешь кружок!
— Ура Клюеву!
Пионеры повскакали с мест, рукоплескали.
Несколько мальчиков бросились к Косте, схватили его, и первый комбайнер, беспомощно болтая руками и ногами, взлетел к потолку.
— Пустите! Упаду!.. Хватит!
— Ребята, — сказал Никита, — составить письмо надо директору Зареченской МТС. Попросим, чтобы он разрешил Илье Васильевичу Глухих шефство над нами взять.
Сочинить толковое письмо — дело не легкое. Страсти разгорались. В наступившей сумятице нельзя было разобрать ни одного слова. Ребята, окружив стол, надвигались на Никиту грозной стеной, выкрикивая наперебой предложения. Те, которые не могли пробиться вперед, забирались на парты и тоже кричали, не заботясь о том, слушают их или нет.
— Перестаньте! — требовал Никита. — Замолчите!
Но утихомирить расходившихся ораторов было не так-то легко. Каждый считал, что именно он придумал важное и нужное. Никита сердился. На скулах заиграли яркие пятна. Попытки навести порядок ни к чему не привели. Тогда он схитрил. Уткнувшись носом в раскрытую тетрадь, сделал вид, что вообще ничем не интересуется.
— Слушать не желаешь?
— Записывай предложения!
И вдруг раздался зычный звук пионерского горна. Головы дружно, как по команде, повернулись к дверям.
— Костя!
— Клюев!
В дверях, запрокинув голову вверх и прижимая к губам сверкающий никелем горн, стоял Костя. Он старательно выводил знакомую пионерам мелодию:
— Слу-шай-те все! Слу-шай-те все!
Никита воспользовался моментом.
— Не галдите. До ночи сидеть придется. Читаю письмо. Поправлять после будете.
Демка Рябинин, выслушав текст письма, незаметно выбрался из класса и побежал к лестнице. Чтобы ускорить спуск, он оседлал перила, припал к ним грудью и чуть ослабил пальцы…
Мелькнула лестничная площадка, фикусы у окон второго этажа. Еще одна площадка… Стоп! Приехали! Схватив с вешалки черный дубленый полушубок, шапку, Рябинин оделся, осторожно, не скрипнув дверью, вышел на крыльцо, пересек школьный двор и очутился на дороге.
«Где может быть сейчас Ленька? Если подождать до вечера? Не годится: новость важная».
Демка, хотя и считался правой рукой Колычева, не чувствовал себя его подчиненным. Живой по натуре, он всегда искал опасных приключений, в которых можно было показать смелость, проявить находчивость. После долгих колебаний Демка дал себя уговорить и примкнул к колычевцам. Ленька изучил его свободолюбивый характер: если с другими ребятами он говорил грубо, иногда оскорблял их, то с Демкой обращался совсем иначе, бил на его тщеславие.
«Надо, пожалуй, найти Леньку, — решил Демка, — не то обидится он, и неудобно, взялся за дело — выполни».
Утром, когда отряд лыжников, готовый к отъезду на Лысую, собрался возле колхозного клуба, Ленька отозвал Демку к покосившемуся, занесенному снегом пряслу и сказал:
— Ты остаешься.
— Как это? Нет, не останусь, кататься поеду.
— Послушай сначала. Никита сбор проведет или отменит?
— Проведет, он твердый на слово.
— Та-а-ак! Сбор будет, — Ленька понизил голос. — Кто-то из наших должен попасть на него. Лучше тебя не найти разведчика. Останешься? Представителем, Чрезвычайным и Полномочным Послом, останешься…
— Кем, кем?..
— Глазом нашим на сборе будешь. Полномочный — это значит, самый главный наш представитель, как министр. Доверие тебе, Демка, оказываю. Остальные-то у нас на трудные дела не годятся. Если что… Ну, сам понимаешь. В общем, серьезное узнаешь, то… — он заговорщически подмигнул:
Лети, спеши быстрее лани
Нам новость эту сообщить.
Или умри на поле брани…
— Чисто Лермонтов, — заметил Демка, участливо посматривая на вожака, подбирающего в уме нужную рифму.
— Что?
— Стихи на лермонтовские похожи, говорю.
— Чудак, Демка! — Ленька вонзил наконечник лыжной палки в свежеотесанное сосновое бревно, припасенное для замены телеграфного столба, фыркнул и кисло поморщился: — Соображать надо! Лермонтов-то на дуэли врагом русского народа убит, а я — вот он! — жив. И потом, лучше Лермонтова никто еще стихов не писал. Ты понял: мы едем, ты — на месте. До скорого!
— Искать вас где? — спохватился Демка. — Где встретимся?
— Дома! Штабе… Лысой…
— Вот и подумай, где их застать теперь можно.
Известие о кружке комбайнеров бесспорно было важным. Демка прекрасно понимал, что новая затея Никиты внесет в ряды колычевцев полнейшее замешательство. Кое-кто перейдет к Якишеву: каждому лестно стать комбайнером, учиться вождению степного корабля у такого человека, как Илья Васильевич Глухих. И сам Демка, пожалуй, с удовольствием согласился бы посещать кружок. Но ведь не кто другой как Никита опозорил его перед школой, рассказав на сборе дружины о лихом набеге Ленькиной команды на колхозные парники. Больше всех он говорил о Демке, который, чтобы показать друзьям свою смелость, попутно забрался в огород ворчливой бабки Емельянихи. «И как он Емельяниху разрисовал, — вспоминал Рябинин. — И старая-то она, и беззащитная, и добрая, и комара-то не обидит. А меня эта беззащитная скалкой по голове так треснула, что искры из глаз посыпались. До сих пор на месте том какое-то затвердение! Эх, Никита, Никита!»
Демка подошел к забору школьного сада. Через сад лежал наикратчайший путь к Ленькиному дому.
Летом нечего было и мечтать о прямике: юннаты надежно стерегли свои владения. Демке однажды пришлось испытать их бдительность. После бесславной попытки очистить школьный сад, он целую неделю ходил задворками, прикрывая ладонью синяк под глазом — единственный трофей неудачной вылазки. Одно дело — лето, другое — зима. Сады зимой только от грызунов охраняют. С ловкостью кошки вскарабкался Демка на забор.
Стройные яблони с укутанными соломой стволами, грушевые деревья, заботливо спрятанные от мороза под снежным покровом, торчащие из сугробов кусты крыжовника, смородины, ирги, малины предстали его взору. Школьный сад — гордость юннатов! Демка вгляделся. Вон та, крайняя слева груша, самая большая и ветвистая, была посажена им, еще когда он учился во втором классе. Хорошее время тогда было. Нежно любил юннат Демка Рябинин свою воспитанницу: летом без устали сражался с прожорливыми гусеницами, окуривал дымом листву, зимой одевал потеплее. Один раз в лютые январские холода, когда воробьи замерзали на лету, тайком от родителей принес в сад стеганое одеяло и бережно укутал ствол любимицы. А потом? В деревне появился веселый, беззаботный, но гордый и самолюбивый паренек Ленька Колычев. Он пленил ребят захватывающими историями о бесстрашных ковбоях, сокровищах давно умерших королей, о морских свирепых пиратах. Новый друг презрительно относился к садоводству, считая его «девчоночьим делом», и Демка забросил свою грушу. Рассказы Леньки захватили его. Захотелось показать свою ловкость, неустрашимость, окунуться с головой в мир необычайных приключений, где на каждом шагу подстерегает опасность, где можно проявить во всем блеске выдержку, хладнокровие и смекалку. И Демка примкнул к Колычеву, вместе с ним стал совершать налеты на сады и огороды, подкарауливал на речке пестовских ребят, отбирал у них улов, а когда наступала горячая пора уборки урожая, целыми неделями пропадал в лесу, чтобы родители не заставили помогать по дому. И вот настал день, вернее ночь, когда он пришел в школьный сад к своей груше, но не как хозяин пришел, а как вор. Много воды утекло с тех пор, ой как много!
