Владимир Машков - Соскучился по дождику
Петр облегченно рассмеялся.
За столом мать неожиданно сказала:
— По-моему, тебе пора браться за учебники.
Уплетая борщ, Петр попробовал возразить:
— Мама, мне ни за что не подготовиться в этом году. Не успею просто. Знаешь, на морских сквозняках все выдуло из головы. И потом — работа.
— Ну и что? — строго сказала мать. — Если хорошо организовать день, все можно успеть. Мне ведь было не легче. После того как от них ушел отец, мать осталась с Сашей и Петром. И растила их, и училась в институте. И всегда была веселой, энергичной. Теперь Сашка инженер, уехал на стройку в Сибирь.
— Неужели ты забыл о своей мечте? — спросила мать.
Петр покачал головой. Как он может забыть? Еще мальчишкой больше всего любил глазеть на паровозы. И мечтал: «Вырасту, буду строить тепловозы, электровозы. Самые быстрые, самые сильные…»
Неожиданно пришла мысль: «А ведь на каком-нибудь поезде катит сейчас Володька Прокопенко? Куда едет? Или, может, приехал? Где он?»
ВПЕРЕДИ — МОРЕ
Володька брел по улице без определенной цели — куда глаза глядят. Время приближалось к полудню, и солнце припекало уже на совесть.
Володька перешел на тенистую сторону улицы и очутился перед булочной. В витрине красовались затейливые сдобные булочки, баранки, слоеные пирожки.
Володька толкнул дверь и вошел. У входа возле кассы сидела женщина в белом халате и клевала носом. Покупатели выбирали, что их душе было угодно, расплачивались в кассе и уходили. Все ясно — самообслуживание. То, что надо.
Володька направился к полкам. Долго, скривившись, выбирал. Все не то.
Улучив мгновение, когда рядом никого не оказалось, схватил первую попавшуюся булку, сунул за пазуху и направился к продавщице.
— Мама велела купить свежий…
— А у нас что, не свежий? — без особой охоты возразила продавщица и жестом показала, мол, проходи.
Оказавшись на улице, Володька припустил со всех ног. Отбежав подальше от булочной, купил в ларьке бутылку кефира и свернул во двор ближайшего дома. Сел на скамейку. Оглядевшись, вытащил из-за пазухи булку.
Поев, Володька повеселел и снова отправился бродить по жарким улицам.
Надо пробираться к морю, думал Володька. Здесь опасно. А на пляже теперь миллион людей. Там легко затеряться. Там его можно целый год искать и не найти.
Внезапно мальчишка замер. Посреди тротуара стоял милиционер и, как показалось Володьке, не сводил с него глаз.
Куда удирать? Стрельнул глазом в сторону. Перед ним была парикмахерская. Не раздумывая, шмыгнул туда. Оглянувшись, увидел через стеклянную дверь — милиционер стоит на прежнем месте.
Парикмахерская маленькая — всего три кресла. С одного из них навстречу Володьке шустро вскочил щупленький лысый старичок с бородкой — вылитый гном из сказки.
— Желаете стричься, молодой человек?
Отступать было некуда.
— Угу, — невнятно ответил Володька и уселся в кресло.
— Как будем стричься, молодой человек? В данный момент ваши великолепные, пшеничные волосы пребывают, так сказать, в художественном беспорядке.
— Наголо, — без сожаления произнес Володька.
Старичок замахал руками:
— Вы что, с ума сошли, молодой человек? Такие замечательные волосы! Я вам сделаю современную модную прическу, поверьте мне.
— Наголо, — повторил Володька.
— Нет, я не могу, — старый мастер даже порозовел от волнения. — О, товарищ старшина, обратите внимание на этого странного молодого человека — он желает остричь такие прекрасные волосы. А может, он хочет изменить внешность, чтобы его нельзя было узнать?..
Володька повернул голову и почувствовал, как душа его начала стремительно приближаться к пяткам. В соседнее кресло усаживался тот самый милиционер, от которого, как казалось Володьке, он так ловко удрал.
Милиционер снял фуражку, вытер платком красное лицо.
— А зачем ему в этакую жару столько волос носить? Верно?
Володька кивнул. От волнения он не мог вымолвить ни слова.
— Как знаете, — потухшим голосом произнес старичок парикмахер.
Он молча укрыл Володькины плечи белоснежной, приятно хрустящей простыней.
— Завидую я ребятне, — мечтательно протянул милиционер, возле которого стрекотала ножницами молоденькая парикмахерша. — Каникулы… Купайся, загорай сколько хочешь… Эх, был бы я сейчас мальчишкой, целый день не вылазил бы из моря…
Над Володькой зажужжала машинка. Она въехала сзади, с затылка, и, проделав в его кудрях колею, замерла у лба. Володьке вдруг стало нестерпимо жаль своих волос, и он зажмурил глаза.
А машинка все жужжала, и Володьке казалось, что этому жужжанию не будет конца.
Наконец машинка умолкла. Володька услышал голос старого парикмахера:
— Все, молодой человек. Но, бог свидетель, я этого не хотел.
Володька открыл глаза.
Он увидел в зеркале лопоухого, наголо стриженного мальчишку с выпученными от волнения глазами.
«Неужели это я?» — подумал Володька, и ему стало удивительно легко и весело. Он хитро подмигнул своему отражению и бросил взгляд на соседнее кресло. Милиционера не было.
Володька встал и подошел к парикмахеру. Тот сидел у окна, печально глядя на улицу.
— Сколько я вам должен?
Старичок только махнул рукой.
— Я за такое денег не возьму.
Володька незаметно опустил полтинник в карман его халата и выскочил на улицу.
Ветерок приятно холодил голову.
Милиционер был прав. Без волос даже лучше. Не так жарко. А теперь — к морю, на пляж. Каникулы начались, а Володька еще ни разу не искупался в море.
Володька решительно повернул к автобусному вокзалу.
У открытой передней двери автобуса «Симферополь — Ялта» контролерша с красной повязкой на рукаве проверяла билеты.
Володька полез напролом.
— А твой билет? — остановила мальчишку контролерша.
— У мамы, — ответил Володька. — Она в автобусе. А я выходил газировки попить…
Прокопенко подпрыгнул и помахал рукой кому-то в автобусе.
— Что-то я тебя не припомню, — наморщила лоб контролерша.
Цепко ухватив Володьку за плечо, она подтолкнула его в автобус.
— А ну, показывай, где твоя мать?
Привлеченный шумом, выглянул из кабины шофер, кряжистый малый, в полосатой с закасанными рукавами рубахе. Он жевал бутерброд, запивая его молоком.
— Женщины, чей это? — обратилась к пассажирам контролерша.
Сколько женских лиц — добрых, красивых, веселых! Но не было среди них родного, маминого…
— Я, наверное, автобусы перепутал, — спохватился Володька. — Это на Керчь?
— На Ялту, — ответила контролерша.
— А мне на Керчь, — Володька вырвался и спрыгнул на асфальт.
У автобуса собрались люди, ждавшие посадки. Контролерша снова стала проверять билеты.
— На Керчь! Знаю я, какая тебе Керчь нужна, — приговаривала она с довольной улыбкой. — Я этих зайцев насквозь вижу, что твой рентген…
Володька все же далеко не уходил, вертелся у кабины водителя.
Шофер подмигнул мальчишке и показал, что надо пройти чуток вперед и свернуть налево.
Володька понимающе кивнул и не спеша пошел в указанном направлении. Там, за углом, ждали автобуса — высокий важный мужчина с пузатым саквояжем и молодая женщина с коричневым чемоданом.
Вскоре подкатил «Икарус». Шофер открыл дверь и впустил безбилетников. Мужчина и женщина дали шоферу деньги и получили билеты. А Володьке шофер молча указал на маленькую скамеечку возле себя.
Автобус тронулся в путь. Вдоль дороги потянулись зеленые сады, среди которых едва виднелись белые и желтые домики.
— Хорошая у вас работа, — подал голос Володька. — Целый день катаетесь…
— Неплохая, — согласился шофер. — А ты к нам на каникулы?
— Ага, — кивнул Володька. — К дяде и тете в Ялту.
— Откуда сам будешь? — допытывался шофер.
— Из Гомеля.
— А чего без вещей?
— Понимаете, — сказал Володька. — Мама вперед поехала. С двумя чемоданами. Один черный, а другой желтый. А я отстал. Вышел газировки попить, а поезд — ту-ту, и нету!
— Ну, брат, врать ты мастак, — ухмыльнулся шофер. — Давай гони за проезд.
Мятый рубль и мелочь утонули в его широкой ладони.
— А билет? — напомнил Володька.
— Обойдешься, — отмахнулся шофер, пряча деньги в карман. — А как приедем в Ялту, сдам тебя в милицию.
— За что? Что я вам сделал? — прошептал Володька.
— Испугался! — обрадовался шофер. — Не трусь, не сдам. Время, брат, деньги, не стоит его на всякую ерундовину, вроде тебя, тратить.
Володька незаметно отодвинулся от шофера. Но тот уже не замечал мальчишку. Весело насвистывая, гнал автобус в Ялту, к морю.
ПОСЛЕДНИЙ УРОК
Петр несмело отворил дверь учительской и замер на пороге.