Владимир Машков - Соскучился по дождику
Сидя на ограде привокзального сквера, Володька заметил, что из урны торчит вверх дном бутылка. Он спрыгнул на землю, подошел к урне. Бутылка оказалась целой.
Мальчишка огляделся. Из-за куста можжевельника выглядывало горлышко еще одной бутылки. Володька побрел по скверику.
На глаза ему попался потрепанный бумажный мешок. Володька положил бутылки в мешок и закинул его за спину.
Мешок все тяжелел. И когда Володька подошел к ларьку, возле которого хлопотала дюжая буфетчица в замызганном халате, мешок был туго набит бутылками.
— Принимайте стеклотару, — весело сказал Володька.
— Где набрал? — поинтересовалась буфетчица.
Она вынимала из мешка бутылки, придирчиво оглядывала каждую и ставила в ящик.
— Очистил вокзальные окрестности, — улыбнулся Володька.
Буфетчица заполнила ящик, вытащила из кармана халата деньги и молча протянула Володьке.
— Вы ошиблись, — робко проговорил Володька. — Тут мало…
— А на что тебе деньги? — с ухмылочкой спросила буфетчица.
— А тебе на что? — огрызнулся Володька.
— Ты чего тыкаешь? — вскинулась буфетчица.
— А вы чего тыкаете? — не сдавался Володька.
— Ах ты, молокосос! — завопила буфетчица. — Вот сейчас кликну милиционера, он тебе, сопляку, покажет, как бутылки красть…
Привлеченные криком буфетчицы, к ларьку подошли молодой железнодорожник и старик в чесучовом костюме.
— Шпаны развелось, — бушевала буфетчица. — Людям порядочным житья нету!..
Зажав в кулаке деньги, Володька задал стрекача.
«НАЙДИТЕ МОЕГО СЫНА…»
С дня на день Петр откладывал свое знакомство с Володькиными родителями. Все надеялся разыскать Володьку и принести в дом добрую весть.
Но наконец понял, что медлить больше нельзя. Как раз была суббота, и Петр был уверен, что застанет отца с матерью дома.
Дверь Петру открыли так быстро, словно его прихода с нетерпением ждали. Увидев Петра, невысокий худой мужчина в мешковатом пиджаке поморщился. Он, как видно, ждал кого-то другого.
— Я новый инспектор детской комнаты милиции, — представился Петр.
— Володю нашли! — радостно воскликнула светловолосая женщина, появляясь за спиной мужчины.
— Нет еще, но найдем, обязательно найдем, — как можно бодрее произнес Петр.
— Проходите, пожалуйста, — пригласила мать и засуетилась: — Извините, я сейчас…
— Проходите, — без особой охоты произнес отец.
Петр вошел в комнату, огляделся. Наверное, недавно здесь был ремонт, потому что стены сверкали свежей краской. Нарядный полированный сервант, алевшая новенькой обивкой широкая тахта. В углу скромно примостилась книжная полка. Петр обратил внимание, что в основном она заполнена изрядно потрепанными научно-популярными книжками.
— Вот пришел познакомиться с вами, с родителями Володи, значит, — сказал Петр.
— Да, мы и есть родители, к несчастью, — невесело проговорил Прокопенко-старший, приглашая Петра сесть.
— Отчего же так — к несчастью? — и Петр уверенно добавил: — Володю найдем, и все будет хорошо.
— Вы еще человек молодой, — усмехнулся Прокопенко. — Погодите, станете отцом, другое запоете… Конечно, если такого сыночка заимеете.
Вошла мать. Протянув Петру руку, представилась:
— Екатерина Антоновна. А это отец Володи, Иван Петрович.
— Очень приятно, Устинович, — Петр поднялся со стула, пожал обоим руки.
— Сейчас чай пить будем, — сказала Екатерина Антоновна и принялась расставлять на столе чашки.
— Если б вы знали, сколько он нам нервов и крови попортил, — вздохнул отец.
Екатерина Антоновна разлила чай, пригласила Петра:
— Присаживайтесь, пожалуйста.
Петр придвинулся к столу, взял чашку, отпил.
— Ну, теперь его за такое дело упекут, конечно, в тюрьму, — вновь заговорил Прокопенко-старший. — Там он спутается с настоящими бандитами и выйдет на волю законченным преступником.
— Да что вы его раньше времени хороните? — возразил Петр. — Ему и четырнадцати нет…
Чашка в руке отца задрожала.
— Вы не волнуйтесь, пожалуйста, — мягко сказал Петр. — Извините меня…
— А я не волнуюсь, — ответил тот. — С чего вы взяли? — И торопливо спрятал руки под стол.
Наступило неловкое молчание.
— Может, еще чашку? — предложила Екатерина Антоновна.
— Не откажусь, — согласился Петр. — Я вот совсем не знаю вашего сына. Каков он? Что его интересует? Какие книжки читает?
— Читает там что-то, — пожал отец плечами. — Да ведь я его почти не вижу. Я маляр, вкалываю с утра до ночи. И в выходные работаю.
— А как вы думаете, почему Володя убежал? — спросил Петр.
— А мы и сами не знаем, — пригорюнилась мать. — Я Володю даже к старцу водила…
— Какому старцу? — удивился Петр.
— Катерина, — строго сказал отец. — Зачем всякую ерунду рассказывать инспектору?
— Какая же это ерунда? — обиделась Екатерина Антоновна. — Ведь надо было узнать, что с ним происходит.
— Чепуха, бабские забабоны, — отрезал Прокопенко.
Мать не стала перечить, затихла.
В дверь позвонили, и Иван Петрович пошел открывать. Через минуту вернулся.
— Катерина, я на работу, — хмуро объявил он и выжидательно поглядел на Петра.
— Как что-нибудь узнаем о вашем сыне, немедленно сообщу, — пообещал Петр отцу.
Тот молча кивнул и, ссутулившись, вышел.
— Вы про старца говорить начали… — напомнил матери Петр.
— Святой старец, — она застенчиво улыбнулась. — Вы не подумайте, пожалуйста, что я верующая или баптистка какая. Но когда он осенью убежал в Чернигов, я не на шутку испугалась. Спрашиваю, чего ты бегаешь, чем тебе дома плохо? А он молчит. Раньше Володя мне все рассказывал, делился со мной, а теперь — ни слова. Ну, мне одна женщина на работе посоветовала: «Нечистая сила в нем бродит, своди его к старцу».
Екатерина Антоновна замолкла. Перед Петром сидела усталая женщина с добрым ласковым взглядом. На мгновение Петру даже показалось, что перед ним его мать.
— И что, помог старец? — спросил Петр.
Екатерина Антоновна покачала головой.
— Володька все испортил. Когда пришли к старцу, у него там на плитке кастрюля стояла, а в ней что-то булькало. Старец водил над кастрюлей руками и бормотал непонятные слова. Володька принюхался да как ляпнет: «Что, дядя, химичишь? Брось людям головы морочить. Пошел бы лучше на завод вкалывать». Тут старец взревел, вскочил, чуть кастрюлю свою не перевернул. Нас с Володькой словно ветром сдуло. Бежим, а старец орет не своим голосом. Мне-то сперва со страху почудилось, что старец божие проклятия на наши головы призывает, а он нам вдогонку такие, извините, слова посылал…
Мать только руками всплеснула.
Не удержавшись, Петр расхохотался.
— Да и то правда, — заулыбалась и мать. — Поглядели бы на того старца. Здоровущий такой мужик.
Мать Володи словно преобразилась. Перед Петром сидела еще совсем молодая с добрыми глазами женщина.
— До вас там женщина была, — сказала мать и махнула рукой. — Своего будет иметь и на чужих поласковее поглядит.
— Спасибо за чай, — сказал Петр, подымаясь. — А с кем ваш сын дружит?
— Самый близкий дружок его — Вася Семенков, — ответила Екатерина Антоновна.
— А когда этот Семенков последний раз к вам приходил? — Петр сделал пометку в блокноте.
— Да на следующее утро, как Володя исчез, — вздохнула мать. — Я пристала к Васе с расспросами, а он твердит, что ничего не знает… Никто ничего не знает…
Прощаясь с Петром, Екатерина Антоновна тихо попросила:
— Найдите моего сына…
Петр поспешил домой. Ему необходимо было поскорее поделиться тем, что он увидел и узнал. А лучшего советчика, чем мать, у Петра в жизни не было.
Не успел Петр притворить за собой дверь, как услышал из комнаты голос матери:
— И только в два часа ночи вконец измученный, но счастливый инспектор возвратился домой.
— Мама, ты не смейся, — вбегая в комнату, воскликнул Петр, — у меня действительно интересное дело, — и во всех подробностях поведал о своем посещении родителей Володи Прокопенко.
— Отец и мать надеются, что только я смогу отыскать их сына, — с наивной гордостью закончил он свой рассказ.
Мать покачала седой головой.
— Потому и надеются, что не знают, какой ты еще у меня зеленый милиционер.
— Мама, ты не веришь, что я справлюсь с этим делом? — Петр уже серьезно смотрел матери в глаза.
— Верю, что справишься, но ты всегда должен помнить, что все это не игра, а жизнь, — также серьезно ответила мать.
— Я понимаю их горе, — продолжала она. — Ужасно, когда сын убегает из родного дома. Но ведь в побеге и их вина есть. Все это не так просто. Ладно, — решительно закончила мать и взлохматила шевелюру сыну. — Пошли обедать, а то ведь от голодного детектива и беглецу легче убежать.
