Валерий Воскобойников - Утренние прогулки
Уксус не помогал.
Когда пришел папа, я его сразу спросил:
— Какая кислота бывает самая страшная?
— Синильная, — сказал папа, — ее шпионы используют и разные убийцы.
И тогда я понял, что надо делать.
Я незаметно оделся и побежал к аптеке.
Там было много людей, а у прилавка стояла старушка в белом халате.
— У вас синильная кислота без рецептов есть? — спросил я старушку.
Старушка даже подавилась от удивления.
— Зачем тебе такая кислота, мальчик?
— Нужно, — сказал я тихо и опустил голову.
— Сейчас узнаю, подожди.
Старушка ушла куда-то, а через минуту вернулась.
— Зайди к заведующему, мальчик.
И она пустила меня прямо за прилавок в коридор, а оттуда в специальный кабинет.
В кабинете сидел старичок. Он и был заведующий.
— Это тебе нужна синильная кислота? — спросил старичок. — Тебе самому?
— Мне.
— Может, тебе другая нужна, а ты забыл, может, соляная — для желудка.
— Нет, синильная.
— Хорошо, синильная. А сколько тебе нужно?
Я подумал и сказал:
— Литр.
А старичок сразу засмеялся.
— Милый мальчик, — сказал старичок, — синильная кислота сама по себе в природе не присутствует, она сразу разлагается. И слава богу, потому что от литра ее могло бы умереть шесть тысяч человек. Теперь ты понял, что за страшную кислоту ты у нас спрашиваешь? Я знаю, ты ведь не хочешь, чтобы внезапно умерли шесть тысяч человек?
— Не хочу.
— Так зачем же ты пришел? Тебе нужно что-нибудь вылечить, или тебя кто-то послал?
— Вылечить, — сказал я.
Я больше ничего не говорил, потому что боялся заплакать, а только протянул старичку руку.
— Нормальная, хорошо развитая кисть, — сказал старичок, — даже помытая.
— Вот, — показал я на прыщик около большого пальца.
Старичок взял лупу и внимательно стал разглядывать.
— С этим мы сейчас справимся, — сказал он. — С этим мы справимся без кислот.
Он взял из белого шкафа бутылочку и капнул мне какую-то жидкость оттуда на руку.
— Я думаю, теперь все у тебя пройдет. Можешь зайти дня через три снова. Только не стремись больше приобрести вещь, о которой совсем ничего не знаешь.
Он вывел меня из своего кабинета во двор.
Через несколько дней я мылся в ванне, смотрю на руку — а она чистая и все в порядке.
* * *Шустрова не пришла в школу. И утром у нас никто не проверял руки.
— Давай ты проверяй, — сказал Бабенков.
Но меня ведь никто не выбирал санитаром.
— Оля Шустрова улетела на Север и больше к нам не вернется. Нам нужен новый санитар, — сказала Анна Григорьевна на перемене. — Я вам советую выбрать Колю Кольцова.
Откуда только знал обо всем Бабенков? Никто в классе не догадывался, а он уже наперед мне говорил.
И Шустрова — тоже. Улетела, даже не попрощалась. Как будто не ее был класс.
Она улетела, а мы здесь учимся. И все происходит без нее так же, как и при ней, только я теперь санитар. А все остальное одинаково — будто она и не училась у нас, будто и на свете никогда не жила.
Анна Григорьевна дала мне тетрадь учета, и теперь в нее надо ставить плюсы и минусы всем ученикам по списку ежедневно.
— И сегодня тоже надо проверить, — сказала Анна Григорьевна, — проверишь на следующей перемене.
В следующую перемену все разошлись по своим группам — у нас был английский.
А я ходил по коридору из группы в группу и проверял чистоту рук.
Теперь мне некоторые говорили:
— А хочешь, ноги покажу.
И когда так сказали в десятый раз, я понял, почему Шустрова злилась. Я и сам уже разозлился, потому что надоедает подряд слушать одну и ту же глупую шутку.
Руки были у всех чистые. Я ставил в тетрадь одни плюсы.
Вдруг Бабенков вырвал у меня тетрадь и стал с нею бегать по коридору.
Я побежал за ним.
Он от меня отпрыгивал и махал перед носом тетрадью.
Потом ему надоела такая игра; он подбросил тетрадь под потолок, а сам побежал в класс.
Я прыгнул, чтобы схватить тетрадку, и наткнулся прямо на директора, на Екатерину Николаевну.
Я с директором ни разу еще не разговаривал за четыре года, только иногда видел, как строго она ругает учеников. Она строгая, но справедливая, — говорили все.
Я стоял перед ней с растрепанной тетрадкой, а она молча на меня смотрела.
— Отдышался? — спросила она меня потом.
Я не ответил.
— Что это за тетрадь?
— Санитарная.
— Так ты еще и санитар?
— Его сегодня выбрали, — сказали ребята из нашего класса.
— Хорош санитар. Тебе самому хоть «скорую помощь» вызывай да смирительный укол делай.
Я, конечно мог сказать про Бабенкова, что бегал из-за него, но молчал.
— Стыдно? — спросила директор.
— Стыдно, — тихо сказал я.
— Тогда иди умойся и отправляйся на урок. Только тетрадь не замочи.
И директор пошла дальше по коридору.
Глава вторая
У дверей нашей школы написано:
«Школа с преподаванием некоторых предметов на английском языке».
Пока нас всему учат по-русски. Но зато со второго класса у нас три раза в неделю — язык. Класс разделили на группы — по двенадцать человек — и мы учимся в специальных кабинетах. В каждом кабинете есть пианино. Весь первый год нам почти ничего не задавали на дом, а на уроках — учительница пела вместе с нами разные английские песни.
И все надписи в школе у нас по-английски. Даже над учительской и кабинетом директора. Некоторые родители долго ходят по коридорам и не могут найти нужный кабинет, пока мы им не прочитаем надпись и не переведем.
И еще к нам часто приходят разные делегации.
В этот раз делегация должна была прийти прямо в наш класс.
Анна Григорьевна сказала, что никакой показухи мы не будем делать, у нас и так в классе хорошо, и выставка самоделок — лучшая в школе. Но мы все должны принести в школу по красивой открытке с видом Ленинграда и по значку, чтобы подарить делегатам.
Мы с первого урока все ждали, когда же придет делегация.
И после большой перемены, уже после звонка, в наш класс открылась дверь и вошли человек десять ребят. А с ними — трое взрослых. Ребята боязливо на нас смотрели, будто мы их бить собираемся, и прижимались к стене, а один взрослый все время улыбался.
Этот взрослый оказался их учителем, а ребята — учениками школы города Ливерпуль.
— Сейчас для того, чтобы мы лучше познакомились друг с другом, мы проведем общий урок, — сказал учитель по-английски.
И мы все поняли. Нам даже переводить не надо было.
Свободных мест не было, поэтому английские школьники стали садиться между нами на наши парты.
Галя Кругляк болела, и рядом со мной уселся светловолосый зубастый школьник в коротких штанах — гольфах.
Я еще подумал: сразу ему дарить открытку и значок или потом?
Наша учительница английского села за пианино и заиграла народную шотландскую песенку, слова которой сочинил поэт Роберт Берне. Мы все ее хором запели, а англичане молчали — они этой песни не знали, наверно.
Их учитель только улыбался и кивал головой.
Потом он сел за пианино и заиграл нашу «Катюшу». Все англичане сразу запели ее по-английски, а мы сначала растерялись; мы могли «Катюшу» петь только по-русски. Учительница наша так и запела — по-русски, а уж потом мы.
Мой сосед пел, надувая в щеки воздух, и смешно выкрикивал слова в конце.
Мы допели до конца, немного посмеялись, как у нас получилось, а потом по очереди стали задавать классу английские загадки. И все их отгадывали.
Урок кончился быстро, но Анна Григорьевна сказала, что мы можем оставаться на перемене в классе и поговорить с нашими английскими гостями.
Я сразу достал открытку и значок и положил их перед англичанином.
— Бери, пожалуйста, — сказал я. — Это мой подарок.
«Только бы он в ответ не подарил жевательную резинку», — думал я.
Нам сколько раз в школе объясняли, что брать у иностранцев жевательную резинку стыдно. У нас скоро свою станут выпускать, и ее будет навалом на всех прилавках.
А он как раз полез в карман, долго рылся и вытащил пластик резинки.
«Ну что делать, что теперь делать? — подумал я. — Ведь гостей нельзя обижать».
И тут я вспомнил про ириски «Золотой ключик». Я их вчера купил двести граммов и забыл вынуть дома.
Я быстрей достал пакет и протянул англичанину.
— Это конфета «Золотой ключик», — сказал я.
Англичанин взял осторожно конфету, развернул и положил на язык.
— О, конфета! — обрадовался он. — Как называется?
— «Золотой ключик». Есть такая сказка.
— Знаю, — сказал англичанин, — я ее читал.
— А я «Питера Пэна» во втором классе читал.
— Я тоже, — ответил англичанин.
— А «Тома Сойера» ты читал?
— Читал. Перед отъездом в Советский Союз.
