Валерий Воскобойников - Утренние прогулки
- У вас синильная кислота без рецептов есть? - спросил я старушку.
Старушка даже подавилась от удивления.
- Зачем тебе такая кислота, мальчик?
- Нужно, - сказал я тихо и опустил голову.
- Сейчас узнаю, подожди.
Старушка ушла куда-то, а через минуту вернулась.
- Зайди к заведующему, мальчик.
И она пустила меня прямо за прилавок в коридор, а оттуда в специальный кабинет.
В кабинете сидел старичок. Он и был заведующий.
- Это тебе нужна синильная кислота? - спросил старичок. - Тебе самому?
- Мне.
- Может, тебе другая нужна, а ты забыл, может, соляная - для желудка.
- Нет, синильная.
- Хорошо, синильная. А сколько тебе нужно?
Я подумал и сказал:
- Литр.
А старичок сразу засмеялся.
- Милый мальчик, - сказал старичок, - синильная кислота сама по себе в природе не присутствует, она сразу разлагается. И слава богу, потому что от литра ее могло бы умереть шесть тысяч человек. Теперь ты понял, что за страшную кислоту ты у нас спрашиваешь? Я знаю, ты ведь не хочешь, чтобы внезапно умерли шесть тысяч человек?
- Не хочу.
- Так зачем же ты пришел? Тебе нужно что-нибудь вылечить, или тебя кто-то послал?
- Вылечить, - сказал я.
Я больше ничего не говорил, потому что боялся заплакать, а только протянул старичку руку.
- Нормальная, хорошо развитая кисть, - сказал старичок, - даже помытая.
- Вот, - показал я на прыщик около большого пальца.
Старичок взял лупу и внимательно стал разглядывать.
- С этим мы сейчас справимся, - сказал он. - С этим мы справимся без кислот.
Он взял из белого шкафа бутылочку и капнул мне какую-то жидкость оттуда на руку.
- Я думаю, теперь все у тебя пройдет. Можешь зайти дня через три снова. Только не стремись больше приобрести вещь, о которой совсем ничего не знаешь.
Он вывел меня из своего кабинета во двор. Через несколько дней я мылся в ванне, смотрю на руку - а она чистая и все в порядке.
***
Шустрова не пришла в школу. И утром у нас никто не проверял руки.
- Давай ты проверяй, - сказал Бабенков.
Но меня ведь никто не выбирал санитаром.
- Оля Шустрова улетела на Север и больше к нам не вернется. Нам нужен новый санитар, - сказала Анна Григорьевна на перемене. - Я вам советую выбрать Колю Кольцова.
Откуда только знал обо всем Бабенков? Никто в классе не догадывался, а он уже наперед мне говорил.
И Шустрова - тоже. Улетела, даже не попрощалась. Как будто не ее был класс.
Она улетела, а мы здесь учимся. И все происходит без нее так же, как и при ней, только я теперь санитар. А все остальное одинаково - будто она и не училась у нас, будто и на свете никогда не жила.
Анна Григорьевна дала мне тетрадь учета, и теперь в нее надо ставить плюсы и минусы всем ученикам по списку ежедневно.
- И сегодня тоже надо проверить, - сказала Анна Григорьевна, - проверишь на следующей перемене.
В следующую перемену все разошлись по своим группам - у нас был английский.
А я ходил по коридору из группы в группу и проверял чистоту рук.
Теперь мне некоторые говорили:
- А хочешь, ноги покажу.
И когда так сказали в десятый раз, я понял, почему Шустрова злилась. Я и сам уже разозлился, потому что надоедает подряд слушать одну и ту же глупую шутку.
Руки были у всех чистые. Я ставил в тетрадь одни плюсы.
Вдруг Бабенков вырвал у меня тетрадь и стал с нею бегать по коридору.
Я побежал за ним.
Он от меня отпрыгивал и махал перед носом тетрадью.
Потом ему надоела такая игра; он подбросил тетрадь под потолок, а сам побежал в класс.
Я прыгнул, чтобы схватить тетрадку, и наткнулся прямо на директора, на Екатерину Николаевну.
Я с директором ни разу еще не разговаривал за четыре года, только иногда видел, как строго она ругает учеников. Она строгая, но справедливая, - говорили все.
Я стоял перед ней с растрепанной тетрадкой, а она молча на меня смотрела.
- Отдышался? - спросила она меня потом.
Я не ответил.
- Что это за тетрадь?
- Санитарная.
- Так ты еще и санитар?
- Его сегодня выбрали, - сказали ребята из нашего класса.
- Хорош санитар. Тебе самому хоть «скорую помощь» вызывай да смирительный укол делай.
Я, конечно мог сказать про Бабенкова, что бегал из-за него, но молчал.
- Стыдно? - спросила директор.
- Стыдно, - тихо сказал я.
- Тогда иди умойся и отправляйся на урок. Только тетрадь не замочи.
И директор пошла дальше по коридору.
ГЛАВА ВТОРАЯ
У дверей нашей школы написано:
«Школа с преподаванием некоторых предметов на английском языке».
Пока нас всему учат по-русски. Но зато со второго класса у нас три раза в неделю - язык. Класс разделили на группы - по двенадцать человек - и мы учимся в специальных кабинетах. В каждом кабинете есть пианино. Весь первый год нам почти ничего не задавали на дом, а на уроках - учительница пела вместе с нами разные английские песни.
И все надписи в школе у нас по-английски. Даже над учительской и кабинетом директора. Некоторые родители долго ходят по коридорам и не могут найти нужный кабинет, пока мы им не прочитаем надпись и не переведем.
И еще к нам часто приходят разные делегации.
В этот раз делегация должна была прийти прямо в наш класс.
Анна Григорьевна сказала, что никакой показухи мы не будем делать, у нас и так в классе хорошо, и выставка самоделок - лучшая в школе. Но мы все должны принести в школу по красивой открытке с видом Ленинграда и по значку, чтобы подарить делегатам.
Мы с первого урока все ждали, когда же придет делегация.
И после большой перемены, уже после звонка, в наш класс открылась дверь и вошли человек десять ребят. А с ними - трое взрослых. Ребята боязливо на нас смотрели, будто мы их бить собираемся, и прижимались к стене, а один взрослый все время улыбался.
Этот взрослый оказался их учителем, а ребята - учениками школы города Ливерпуль.
- Сейчас для того, чтобы мы лучше познакомились друг с другом, мы проведем общий урок, - сказал учитель по-английски.
И мы все поняли. Нам даже переводить не надо было.
Свободных мест не было, поэтому английские школьники стали садиться между нами на наши парты.
Галя Кругляк болела, и рядом со мной уселся светловолосый зубастый школьник в коротких штанах - гольфах.
Я еще подумал: сразу ему дарить открытку и значок или потом?
Наша учительница английского села за пианино и заиграла народную шотландскую песенку, слова которой сочинил поэт Роберт Берне. Мы все ее хором запели, а англичане молчали - они этой песни не знали, наверно.
Их учитель только улыбался и кивал головой.
Потом он сел за пианино и заиграл нашу «Катюшу». Все англичане сразу запели ее по-английски, а мы сначала растерялись; мы могли «Катюшу» петь только по-русски. Учительница наша так и запела - по-русски, а уж потом мы.
Мой сосед пел, надувая в щеки воздух, и смешно выкрикивал слова в конце.
Мы допели до конца, немного посмеялись, как у нас получилось, а потом по очереди стали задавать классу английские загадки. И все их отгадывали.
Урок кончился быстро, но Анна Григорьевна сказала, что мы можем оставаться на перемене в классе и поговорить с нашими английскими гостями.
Я сразу достал открытку и значок и положил их перед англичанином.
- Бери, пожалуйста, - сказал я. - Это мой подарок.
«Только бы он в ответ не подарил жевательную резинку», - думал я.
Нам сколько раз в школе объясняли, что брать у иностранцев жевательную резинку стыдно. У нас скоро свою станут выпускать, и ее будет навалом на всех прилавках.
А он как раз полез в карман, долго рылся и вытащил пластик резинки.
«Ну что делать, что теперь делать? - подумал я. - Ведь гостей нельзя обижать».
И тут я вспомнил про ириски «Золотой ключик». Я их вчера купил двести граммов и забыл вынуть дома.
Я быстрей достал пакет и протянул англичанину.
- Это конфета «Золотой ключик», - сказал я.
Англичанин взял осторожно конфету, развернул и положил на язык.
- О, конфета! - обрадовался он. - Как называется?
- «Золотой ключик». Есть такая сказка.
- Знаю, - сказал англичанин, - я ее читал.
- А я «Питера Пэна» во втором классе читал.
- Я тоже, - ответил англичанин.
- А «Тома Сойера» ты читал?
- Читал. Перед отъездом в Советский Союз.
И мы стали перечислять друг другу разные книги, и оказалось, что многие из тех книг читали и он и я.
Тут к нам собрались все, брали ириски из пакета и рассказывали сначала про книги, а потом просто всякие истории.
- Как жалко, - сказал англичанин, - мы только с тобой хорошо познакомились, а уже надо уходить. Теперь мы поедем на экскурсию к рабочим, которые делают детские игрушки. Фабрика детских игрушек.
