Михаил Львовский - Точка, точка, запятая...
— Верю, — сказал Волик.
Леше показалось, что Волик произнес это как-то не очень твердо, и он решил исправить дело проверенным веками способом:
— Галку Вишнякову знаешь? Чуть не упала. «Для меня, говорит, людей без юмора не существует, а у Леши он есть».
— А что тебе физик поставил? — спросил Волик.
Леша сник.
— Ты же знаешь, я его тоже не особенно балую. Зачем мне перед ним себя показывать? — сказал он.
Такой ответ пояснений не требовал. Все было ясно.
— А куда мы идем? — спросил Волик.
— Мы с Женей сегодня весь день вместе, — начал Леша, — она сейчас сюда придет… Вот к той скамейке…
Волик остановился. Печально посмотрев на Лешу, он круто повернулся и пошел в обратном направлении.
— Стой!.. Подожди… Волик!.. — бежал рядом с ним Леша.
Волик не останавливался.
— Зачем я тебе нужен? — спросил он на ходу.
— А что я с этой девчонкой без тебя буду делать? — вырвалось у Леши. Потом он объяснил: — Ты один знаешь, какой я на самом деле, один ты меня понимаешь.
— Да? — горько удивился Волик.
— Я ей сказал, что, кроме тебя, у меня никого нет.
Волик остановился.
— А она что?
— Заинтересовалась, — сказал Леша и добавил, не глядя на Волика: — У меня знаешь какой класс. Могут запросто перед девчонкой унизить.
Волик пошел к скамейке. Леша оживился.
— Она сказала, что у меня есть знаменитый тезка. Какой-то Алексис… Кажется, Клеро.
— Ничего себе «какой-то»! Исследовал движение кометы Галея и определил время ее возвращения. — Волик вгляделся в глубину бульвара. — Идет…
И Леша увидел Женю не в школьной форме, не в спортивном костюме, а в летнем нарядном платье. Кроме того, она была без очков. Впервые в жизни ощутив, что такие перемены могут происходить из-за него, Леша ошалел от счастья.
— Добрый вечер, — сказала Женя.
— Это Волик, — представил Леша своего друга. — Я тебе рассказывал.
— Я думала, он… чуть постарше…
— А я младше, — отрезал Волик.
— Я его всегда за собой таскаю, — непринужденно болтал Леша. — Волик был маленький, так его мама, как куда идет, всегда просила за ним присмотреть. Вот мы и привыкли друг к другу.
— Она тебя и сегодня об этом попросила? — поинтересовалась Женя.
— И сегодня, — ответил за Лешу Волик. — Чтобы я спички не зажигал и случайно из окна не вывалился. Мы на седьмом этаже живем.
— Сядем? — предложила Женя.
Они сели и довольно долго молчали, глядя по сторонам. Хуже всех было Леше. Женино лицо выражало веселое любопытство, а Волик явно считал, что так Леше и надо. Наконец Волик сжалился:
— У меня рубль есть. Хотите мороженого?
— Леша, ты хочешь? — спросила Женя.
Леша сразу вскочил:
— Я сейчас сбегаю, у меня тоже деньги есть!
— Зачем же ты, когда я… — начал было Волик.
— Я! — умоляюще сказал Леша.
— Да, но… — еще пытался улизнуть Волик, но момент был упущен.
— Сиди, сиди, я быстро! — сказал Леша и убежал.
Оставшись одни, Волик и Женя помолчали. Потом Женя открыла сумочку и надела очки. Волик оживился (как-никак все-таки оптика!).
— У тебя плюс или минус? — спросил он солидно.
— От косоглазия, — ответила Женя.
Волик глотнул воздух.
— Но если не буду снимать, пройдет, — продолжила Женя виновато.
— Так ты не снимай, не снимай. Вообще-то незаметно. Я бы даже не догадался, — как-то слишком быстро заговорил Волик. И добавил неожиданно: — Платье… красивое…
— Тут все дело в воротничке, — охотно объяснила Женя.
— Красивый воротничок, — подтвердил Волик.
А потом сказал:
— Я, пожалуй, пойду домой, а? Уроков много.
И встал.
А Женя, которая все время держалась независимо, взмолилась:
— Посиди, Волик! Я тебя очень, очень прошу.
Волик сел.
Мороженое способно развеселить любое общество, а Леша принес и конфеты «Мишка».
— Кому что? — спросил Леша.
***
На садовой скамейке расположились три стаканчика с мороженым и развалившийся кулек с конфетами.
— Мне и то и другое, — протянулась к лакомствам Женина рука.
— И мне! — начал действовать Волик.
— И мне! — Лешина рука на мгновение скрестилась с рукой Волика.
— Пересечение множеств, — сказала Женя.
— Что? — спросил Леша.
— А, ерунда! — сказал Волик уже на ходу. — Нас трое, значит, мы ограниченное множество из трех элементов. Три стаканчика — другое множество. Конфеты — третье. А пересечение состоит из тех, кто ест и конфеты и мороженое.
Леша помрачнел.
Они шли по бульвару, кабинет физики был далеко, но какие-то странные звуки, напоминающие космос, электронную музыку и фантастические романы, как сигналы из других миров, стали пробиваться сюда. И если там, в кабинете физики, эти сигналы звучали весело, здесь в них было что-то тревожное.
— Неужели ты Колмогорова читал? — спросила Женя Волика.
— Куда нам, — поглядывая на Лешу, ответил Волик. — Мы пока Виленкина.
Хоть Волик и пытался сделать вид, что и его друг некоторым образом «причастен», но Леша даже отстал немного.
— А ты пробовала сформулировать теорему Пифагора как утверждение о пустоте некоторого множества? — перешел в наступление Волик.
Они с Женей прибавили шаг. Тревожная музыка из иных миров зазвучала совсем громко. Сквозь нее едва пробивались когда-то знакомые голоса:
— Множество пасущихся на Луне лошадей пусто. Равно нулю.
— У Виленкина что хорошо? Наглядно.
И еще что-то произносили эти голоса и всё в том же роде:
— А множество тигров, живущих на свободе в Австралии, а?
— Ха-ха-ха-ха!
***
Отстав от своих друзей, Леша шел с широко открытыми, невидящими глазами.
Волик и Женя остановились. Вид у них был слегка виноватый.
Когда Леша подошел к ним, Волик сказал:
— Ты что отстаешь?
Леша молчал.
— Жень… — сказал Волик, — а ты знаешь, как Лешка в тире стреляет? Двадцать два из двадцати пяти возможных.
— Он мне рассказывал, — горячо поддержала Женя такой поворот разговора. И вдруг заявила: — Мальчики, спойте!
— Зачем? — удивился Волик.
— Мне очень нравится «Степь да степь кругом…»
— Ну и что? — еще больше удивился Волик.
— А Леша рассказывал, что вы ее дуэтом поете. Спойте. Он говорил, у вас здорово получается.
Все трое молчали довольно долго.
— Мы с ним? — переспросил Волик, глядя на Лешу.
— Да, — сказал Леша.
— Понятно, — сказал Волик.
— Бросьте ломаться, — сказала Женя. — Я ненавижу, когда мальчишки ломаются. — Она уже начинала сердиться.
— Мы не ломаемся, — сказал Волик. — Только «Степь» мне сейчас не вытянуть.
— Ну, спойте что хотите.
Испепеляющим взглядом глядя на Лешу, Волик запел тихо, но довольно музыкально:
Дорогой длинною,
И ночкой лунною,
И с песней той, что вдаль летит, звеня…
Что же ты не подпеваешь? — спросил он Лешу.
— Сейчас вступлю.
— Вступай. Три-четыре…
И они запели вместе:
И с той старинною,
С той семиструнною,
Что по ночам так мучила меня.
Леша как-то забавно фальшивил. Это стало окончательно ясно, когда, подражая современным исполнителям старинной песни, мальчики повторили припев:
Ля-ля-ля-ля-ля…
Женя так слушала этот странный дуэт, что мальчики постепенно смолкли.
Сначала Волик. А потом и Леша, «пролялякав» несколько раз в одиночестве.
И тогда Женя сказала тихо:
— А я-то думала, что ты очень искренний, Леша.
***
Вечером Женя кормила своего отца. Он был крупным военным инженером, чем и объяснялся кочевой образ жизни этой маленькой семьи, состоявшей из отца и дочери. Женя привыкла к временным жилищам, быстро находила новых друзей и гордилась отцом, потому что его повсюду ждали, а их переездами ведал министр обороны.
— Почему у нас такое грустное настроение? — спросил военный инженер, не отрываясь от газеты.
— Так… из-за одного мальчика, — хмуро сказала Женя, подавая отцу тарелку. И добавила, чтобы не было недоразумений: — Очень хорошего.
— Бывает, — отозвался отец.
— Понимаешь… он иногда неправду говорит… — хотела что-то объяснить Женя.
— Врет? — оживился военный инженер. — Это большое достоинство.
Оба засмеялись. Женя поняла, что ничего объяснять не надо.
— И потом, у него, кажется, музыкального слуха нет, — сказала она уже не всерьез.
— Прекрасно! — обрадовался Женин папа.
— Не смейся, он правда очень хороший. Сегодня, когда схватил двойку по физике…
— Женя, — перебил ее отец, — у этого мальчика есть хоть какой-нибудь недостаток?
Женя опять засмеялась, а потом спросила:
