Лора Уайлдер Инглз - У Серебряного озера
Приоткрыв дверь, Лора заглянула внутрь. Потом толкнула дверь и вошла. Пол в доме был дощатый. По доскам ходить босиком не так приятно, как по земляному полу их хижины, но зато деревянный пол легче держать в чистоте.
Огромный пустой дом, казалось, прислушивался и чего-то ждал. Может, он даже догадывался, что Лора в него вошла, но еще не решил, как с ней быть. Поживем — увидим. Ветер, печально посвистывая, бился о стены, но оставался снаружи. Лора на цыпочках прошла по пристройке, открыла дверь в дальнем ее конце и заглянула в большую комнату. Внутри дощатые стены не выгорели и оставались желтыми, а лучи солнца, проходя в западное окно, желтыми полосами ложились на пол. Из восточного окна возле передней двери лился прохладный свет. Землемеры оставили в доме свою печку! Печка была больше той, которую мама привезла с Тенистого Ручья, у нее было шесть конфорок и две духовки с дверцами. Печка вместе с трубой стояла там, где ей и полагалось быть.
В задней комнате было три двери. Все они были закрыты. Лора на цыпочках прошла по широкому полу и открыла одну дверь. За дверью оказалась маленькая комнатка с окном и кроватью.
Осторожно открыв среднюю дверь, Лора очень удивилась: прямо перед ней уходила вверх лестница шириной как раз с эту самую дверь. Высоко у себя над головой Лора увидела нижний скат косой крыши, а когда она поднялась на несколько ступенек, перед ней открылся просторный чердак, вдвое больший, чем большая комната внизу. Всё это пустое помещение под крышей освещалось двумя окнами в боковых стенах.
Она осмотрела уже три комнаты, но ведь здесь еще одна дверь. Лора подумала, что раз землемерам требовалось столько места, их, наверное, было очень много. В таком большом доме ей еще никогда не приходилось жить.
Лора отворила третью дверь и от изумления так завизжала, что притихший дом с перепугу вздрогнул. Перед ее глазами открылась настоящая маленькая лавка. По стенам небольшой комнатки сверху донизу тянулись полки, уставленные тарелками, кастрюлями, сковородками, банками и коробками, а под полками стояли всевозможные ящики и бочки.
Первая бочка была почти доверху полна пшеничной мукой. Во второй находилась кукурузная мука. Третья была плотно закрыта крышкой, а внутри плавали в коричневом рассоле куски жирной белой свинины. Лора в жизни не видывала столько солонины сразу. Кроме того, она обнаружила деревянный ящик сухих галет, ящик с большими ломтями соленой рыбы, большую коробку сушеных яблок, два полных мешка картошки и большой мешок с бобами.
Когда фургон подъехал к дому, Лора выскочила из дверей с криком:
— Мама, иди скорей сюда! Посмотри! Здесь столько всего! И большущий чердак, Мэри! И печка, и галеты, сухие галеты!
Мама осмотрела весь дом и осталась очень довольна.
— Здесь очень хорошо. И так чисто. Мы можем сразу устроиться. Принеси мне метлу, Кэрри.
Папе даже не пришлось устанавливать печь. Он отнес мамину печку в пристройку позади задней двери, где лежал уголь. Пока он разводил огонь, остальные расставили в большой комнате стол и стулья. Мэрину качалку мама придвинула к открытой дверце духовки. От добротной печи уже веяло жаром. Мэри сидела в теплом углу, держа на коленях Грейс и стараясь развлечь ее, чтобы она не мешала маме и Лоре с Кэрри.
Мама постелила постель на кровати в спальне, развесила на гвоздях, вбитых в стенку, свою и папину одежду и аккуратно прикрыла ее простыней. Наверху на просторном низком чердаке Лора с Кэрри постелили постели себе и Мэри, повесили одежду, расставили ящики со своими вещами и спустились вниз помочь маме с ужином. Папа вошел в комнату с большим плоским ящиком в руках.
— Для чего тебе ящик, Чарльз? — спросила мама.
— Это будет кроватка для Грейс.
— Подумать только! Это единственная вещь, которой нам не хватало! — радостно воскликнула мама. — Ящик такой низенький, что днем его можно задвигать под нашу кровать.
Переезд был закончен.
Ужин превратился в настоящий пир. Красивые тарелки землемеров придали столу веселый праздничный вид. Благодаря маринованным огурчикам из банки, оставленной землемерами, разогретая жареная утка с жареной картошкой стала гораздо вкуснее. А когда все было съедено, мама пошла в чулан и вынесла оттуда…
— Угадайте, что я принесла? — спросила она и, не дожидаясь ответа, поставила перед каждым по блюдечку с консервированными персиками и парой галет. — Сегодня мы снова живем в настоящем доме и должны это отпраздновать.
Как хорошо ужинать в просторной комнате с деревянным полом, с застекленными окнами, в которых отражается черная ночь! Девочки медленно-премедленно съели гладкие прохладные персики, вычерпали сладкий золотистый сироп и старательно облизали ложки.
После ужина они быстро собрали тарелки, вымыли их в удобном чулане, опустили откидные доски стола, застелили его красной клетчатой скатертью и поставили посередине горевшую ярким пламенем лампу. Мама уселась в качалку, посадила себе на колени Грейс, а папа сказал:
— В такой вечер человеку нужна музыка! Принеси мне футляр со скрипкой, Лора!
Он натянул струны, настроил скрипку и натер канифолью смычок. Зимние вечера, когда папа играл на скрипке, наступили снова. Папа окинул взглядом всю семью и добротные стены уютного дома.
— Надо подумать, из чего бы сделать занавески, — сказала мама.
— Разве ты не понимаешь, Каролина, что до наших ближайших соседей на востоке шестьдесят миль, а на западе — сорок? А зимой они могут перебраться еще дальше. В нашем распоряжении весь мир! Сегодня я видел только одну стаю диких гусей, и та на большой высоте быстро улетала прочь. Они даже не остановились на озерах, им не до того! Они торопились на юг. Похоже, что это последняя в нынешнем году. Гуси — и те нас покинули.
Смычок коснулся скрипки. Папа заиграл, и Лора тихонько запела:
Завывал темной ночью ветер
Средь глухих торфяных полей,
В эту полночь Мэри с младенцем
Добрела до отцовских дверей.
— О отец, прости! Заклинаю!
Пощади, впусти, пожалей!
А иначе умрет мой сыночек
Посреди торфяных полей!
Но отец не внял ее стонам,
И не скрипнули петли дверей,
Мрачно колокол бил,
Пес заливисто выл
Вместе с ветром глухих полей…
Вдруг папа замолчал и воскликнул:
Это неподходящая песня! О чем я только думал? Вот что нам надо спеть!
Скрипка весело запела, папа запел вместе с ней, а Лора, Мэри и Кэрри во весь голос подпевали:
Исходил я по свету немало дорог,
Видел горе и всё такое,
И я знаю, что ждет счастливый итог
Тех, кто правит своим каноэ.
Я довольствуюсь тем, что дает судьба —
Оттого и душа в покое.
Океана жизни я не страшусь,
Пока правлю своим каноэ.
Возлюби других, как себя самого —
И воздастся за это вдвое.
Слез напрасных не лей, сам себя не жалей —
Правь без страха своим каноэ!
— Вот это мы и будем делать всю нынешнюю зиму, — сказал папа. — Впрочем, мы и раньше не раз так поступали, правда, Каролина?
— Да, Чарльз, — согласилась мама. — Но мы не всегда жили в таком уютном доме с такими большими запасами.
— Мы тут будем как сыр в масле кататься, — сказал папа, настраивая скрипку. — Я перетащил мешки с овсом на одну сторону конюшни, чтобы расчистить место для лошадей и коровы. У них будет теплый уютный хлев и вдоволь корма. Да и у нас тоже есть все, что душе угодно.
Потом папа снова заиграл на скрипке. Он играл одну за другой джиги, шотландские танцы и марши. Мама уложила Грейс в кроватку, закрыла дверь в спальню и уселась в свою качалку. Дом был наполнен музыкой. Никто и не вспоминал, что пора спать. Ведь это был их первый вечер в новом доме, где они остались совсем одни среди пустынной прерии.
Наконец папа уложил скрипку в футляр, и в ту минуту, когда он закрывал крышку, в ночи раздался долгий, печальный, одинокий вой. Казалось, кто-то выл совсем рядом.
Лора вскочила со стула. Мама кинулась успокаивать плачущую Грейс. Кэрри побледнела и застыла на месте, широко раскрыв испуганные глаза.
— Это… это просто волк, Кэрри, — успокаивала ее Лора.
— Полно, полно, — сказал папа. — Можно подумать, будто вы никогда не слыхали волчьего воя. Не волнуйся, Каролина, хлев надежно заперт.
Последний человек уезжает
Следующее утро выдалось солнечным, но дул холодный ветер, и в воздухе чувствовалось приближение бури. Папа накормил животных и, вернувшись в дом, грел руки возле печки, а мама с Лорой собирали завтрак, когда послышался стук фургона.
Фургон остановился у дверей, сидевший в нем человек что-то крикнул, и папа вышел во двор. Из окна было видно, что они стоят и разговаривают на холодном ветру.
