Эсфирь Цюрупа - Друзья мои мальчишки
— Почему? — спрашивает Илюша. Он всегда спрашивал «почему», когда удивлялся.
— Не почему, а для чего. Чтобы кирпич без задержки подавать наверх, каменщикам. Понял? — Дед Илья стал двигать шумовкой вверх-вниз, вверх-вниз, потом взял что-то со стула и положил на шумовку.
И тут Илюша изумился: он увидал свои пропавшие кирпичики. Дед поднимал их на шумовке, будто она была не обыкновенная кухонная ложка с дырочками, а подъёмник, который поднимает грузы на стройке. Дед Илья снимал кирпичики с шумовки, раскладывал их по краю стола стопками и приговаривал:
— Чтоб всё сподручно было, чтоб зря не тормошиться. Сэкономим времечко, — говорил он, — сэкономим силы. Красота работа… — На тёмных скулах деда горел румянец, седые кудри качались надо лбом. — Так? — спрашивал дед Илья и сам себе отвечал: — Так.
Вдруг Илюша понял: дед говорит вовсе не с ним, а сам с собой! Он, как видно, забыл про внука, который стоит рядом босой, неодетый.
— Ты зачем взял мои кирпичи? — сердито сказал Илюша.
— Учусь на них, — ответил дед Илья. — Учусь класть стены быстро!
— Почему учишься? Ты и так быстрей всех строишь!
— Ещё быстрей надо, — сказал дед, продолжая выкладывать кирпичики по краю стола. — Мне, внучек, много лет. Может, это будет моя последняя, самая радостная работа — на пепелище Новый город поднимать… — Он взглянул на Илюшу и спохватился: — Да ты захолодал, ошершавел весь, как гусёнок!
Дед Илья ласково притянул к себе Илюшу, сел вместе с ним рядышком на стул, обнял тёплой рукой.
И сразу Илюше стало спокойно и хорошо.
— Так много, внучек, надо нам поставить за пятилетку новых городов, новых домов. Столько выстрадали наши хорошие люди — и войну, и горе, и недоед, и недосып, и дети росли без крова. Хочется мне, внучек, сделать для людей что-нибудь очень хорошее, самое лучшее. Вот и думаю: надо научиться складывать стены быстро, много быстрее, чем раньше. А потом и других научить. Верно, внучек?
— Верно. — Илюша потёрся носом о дедову рубаху, поудобней приластился к его плечу щекой. — И я тоже что-нибудь хорошее сделаю…
— Обязательно сделаешь. Подрастёшь и сделаешь. Умелых каменщиков у нас немало, а всё не хватает… — Дед Илья говорил, а сам всё похлопывал внука ласковой ладонью, всё покачивал его. — Строим мы с тобой, к примеру, дом. Работают на этом доме три мастера. А другие дома, выходит, ждут, пока эти каменщики освободятся. Так?
— Так, — чуть слышно ответил Илюша и ещё крепче прижался щекой к деду. А потом вдруг обнял деда двумя руками и перелез к нему на колени.
— Ну, сиди, сиди, ну и хорошо, — говорил дед. — И вот что я надумал, внучек: разделил я всю работу между своими ребятами. Наружную кладку, ту, что потрудней, сам веду. Рыжик вслед за мной внутреннюю сторонку стены выкладывает. Остальным дал работу полегче, каждому по способности. Так, сообща, и работаем, каждый у меня на виду, каждому дело по силам.
— И я смогу. Я тоже что-нибудь хорошее смогу, — ещё успел вымолвить Илюша, и глаза его сомкнулись.
— И что ж у нас получается, внучек? — негромко рассуждал дед Илья. — Было у нас, значит, трое мастеров занято. А теперь дом буду строить я один со своими учениками. А тех двух мастеров мы с тобой высвободим, пусть другой дом строят. Так?
Илюша в ответ только моргнул. Пусть другие каменщики строят другие дома. Очень хорошо. Ресницы больше не захотели подыматься.
Тогда, тихонько улыбаясь, дед Илья поднял Илюшу на своих больших руках. Осторожно ступая по скрипучим ступеням, он понёс его вниз, в постель, через тёмный дом. Мимо двери, за которой спали баба Таня и инженер Варя. Мимо двери, за которой храпели друзья каменщики. Илюшины ноги, покачиваясь, задели невидимые ремешки на невидимом ранце. И сквозь заголубевшее окно услышал дед Илья, что дождь перестал и по всей Старой Узе перекликаются утренние петухи.
Глава 9. Ломаный грош
Под вечер на площади началась весёлая работа. Застучали топоры. Строили новую большую трибуну к завтрашнему празднику. А старую снесли. Дед Илья с учениками тоже работал там. Вкапывали стоймя брёвна, обшивали досками, укладывали сверху деревянный настил. Гвозди легко входили в доски. Илюша завидовал: «Дали бы мне разок стукнуть!» Он прямо-таки сгорал от желания что-нибудь поделать.
Он подошёл к Рыжику, но тот сказал:
— Ты, может, заблудился? Детский сад прямо и направо.
— Я хочу помогать, — сказал ему Илюша.
— Завтра вечерком я буду ничего не делать, так ты заходи мне подсоблять, — ответил Рыжик.
— Я уже умею гвозди вбивать, — сердясь, объяснил ему Илюша.
— Тогда на́ тебе, дружище, в подарок гвоздь и сматывайся.
Илюша взял гвоздь. Пришла Таиска, и они вместе стали разглядывать подарок. Никогда ещё у Илюши не было такого огромного гвоздя. Всё-таки этот Рыжик парень ничего!..
Потом Илюша и Таиска забрались под новую трибуну, посмотреть, как она сделана изнутри. Там было интересно. Вечернее солнце лезло сквозь щели, и края досок розово светились. Над головой стучали.
Острый и сладкий запах свежей стружки, как чей-то настойчивый, весёлый голос, звал Илюшу сделать, сработать что-нибудь очень хорошее.
Он увидал остриё гвоздя, торчавшее из доски. Взял осколок кирпича и долго колотил по острию, пока кирпич не искрошился. Тогда Илюша вылез наружу, смело подошёл к Рыжику и утащил у него из-под рук молоток.
— Эй! — Рыжик помчался за ним.
Но Илюша уже нырнул под настил и стал стучать по гвоздю.
— Отдай молоток, мне работать нужно!
— А ему тоже нужно! — вступилась Таиска.
Илюша закончил работу.
— А то как бы кто не порвал штаны, — сказал он, протягивая молоток хозяину.
— Чудак, кто же сюда полезет? — удивился Рыжик.
— А ты почём знаешь? Может, кто и полезет, — деловито ответил Илюша.
— Ну ладно, — подумав, сказал Рыжик. — Если нужен будет какой инструмент, бери. Только спрашивай, а не так хватай.
Илюша с Таиской ещё немного посидели под трибуной. Потом Илюша встал.
— Пойдём. Я тебя спрошу важное.
Они стали вылезать наружу, и он стукнулся о доски, набитые крест-накрест.
— И чего их по-дурацки набивают? — рассердился Илюша.
А Рыжик протянул ему стамеску:
— Приложи холодное, шишка пройдёт. А крест-накрест доски набивают, чтоб устойчивей было.
Стамеску прижимать больно. Однако приятно держать в руке настоящий рабочий инструмент.
— Ну, полегчало? — спросил Рыжик.
— Полегчало.
— Тогда бывай здоров.
Илюша отдал стамеску, и вдвоём с Таиской они пошли осматривать трибуну с другой стороны.
— Спрашивай важное! — напомнила Таиска.
— Вот, скажи: что в городе бывает деревянное?
— Ну… забор, — подумав, сказала Таиска.
Илюша отмахнулся:
— Заборы не годятся. И столбы для проводов не годятся. Это не подарки. А я хочу сделать Новому городу подарок. Настоящий. Деревянный. Чтоб на гвоздях, а не на верёвках. Поняла?
— Может, скворечник? — предложила Таиска. — Деревья посадят, значит, и птицы прилетят.
— Не годится! Скворечники все делают.
— Ещё бывают такие деревянные вазы, урны, на них написано: «Для мусора».
— Что ж, я, по-твоему, буду работать, работать, а потом — для мусора, да? — обиделся Илюша.
— Ну, я подумаю ещё, — пообещала Таиска.
Они дотемна вертелись на площади, пока баба Таня не разогнала их по домам спать.
До самой ночи из Таискиного дома неслись громкие трубные звуки: дедушка Матвеюшка продувал свою трубу, он ведь играет в оркестре на всех праздниках. А мама крахмалила Таискину юбочку. Утром эта юбочка, распушив все свои оборки, стояла на табуретке и ожидала Таиску. А Таиска бегала по дому в трусиках, грела утюг, разглаживала свои самые красивые капроновые ленты.
В домике Платовых с утра осталась одна баба Таня. Дед Илья надел праздничную рубашку, расчесал пшеничные, с серебринкой усы и ушёл подготавливать к соревнованию своих ребят. А Илюша побежал на пустую ещё площадь.
Он долго гонял трёх кур и поросёнка. Сами, что ли, не понимают? Сегодня тут пастись нельзя! Потом он взобрался на новую трибуну и крикнул с неё:
— Ура! Да здравствует!..
Новая трибуна — длинная, как пристань. Если бы вокруг была не площадь, а вода, к трибуне смогли бы причаливать катера. Такая длинная и нужна, на ней поместится и оркестр и целая комиссия, которая сверху будет наблюдать за работой мастеров и решит, кто победил.
А кто там шуршит под трибуной?
Оказалось, поросёнок вовсе не ушёл, забрался под помост. Он расталкивал носом строительный мусор и мирно хрюкал. На пятачке у него висело розовое колечко стружки.
— Я тебе что сказал? Уйди, слышишь? — Илюша топнул ногой.
Поросёнок подскочил сразу на всех четырёх ногах, хрюкнул и остался на месте.
