Гелена Воланская - Тайна
Та-та-та, бум! — неслось в ночи. Все смешалось — крики, четкие слова команды, топот быстро бегущих ног. Отчаянно лаяли собаки. От грохота выстрелов дребезжали оконные стекла.
В Вербовом начался бой.
Близость огня ошеломила ребят. Они пробирались то ползком, то быстрыми, короткими перебежками, держась ближе к заборам. Так они добрались до сада дяди Матуша и залезли на дерево.
На площади у дома старосты теперь было пусто. Свет в окне погас. По двору время от времени пробегали вооруженные люди.
«Где искать маму? — мучительно думал Лацо. — Может быть, ее посадили вместе с отцом».
Ондра почувствовал на своем лице горячее дыхание товарища.
— Давай проберемся к сараю, освободим папу!
— Давай!
Они спустились с дерева, с минутку постояли, прислушиваясь, потом перебежали через дорогу.
— Хальт! Хальт! — раздалось за их спиной.
Щелкнул курок, пули просвистели над самыми головами мальчиков. Они прижались к стене. Сердца у них отчаянно стучали.
— Сюда, — шепнул Лацо и спрятался за выступом дома.
Ондра кинулся за ним. Лацо протянул руку и нащупал плечо товарища.
— Надо подождать, — сказал он.
Где-то впереди снова раздались выстрелы.
Когда стрельба немного затихла, мальчики снова поползли. Вот и сарай. Часовых и след простыл. Собравшись с духом, Лацо забарабанил в дверь.
— Папа, папа! — кричал он срывающимся голосом.
— Лацко, сыночек! — услышал мальчик в ответ.
У Лацо закружилась голова, он вдруг ясно осознал свою беспомощность.
— У нас нет ключа, — проговорил он.
— Позовем кого-нибудь на помощь! — предложил Ондра.
Ондра весь горел от желания помочь Лацо. Они обязательно должны освободить его отца.
Какой-то солдат пробежал мимо мальчиков и по-немецки выругался. Грянул выстрел. Фашист упал, и его винтовка при падении разрядилась. Мальчики, согнувшись, втянув голову в плечи, подошли к тому месту, где лежал фашист. Он был мертв.
— Возьмем его винтовку и выломаем дверь, — предложил Ондра.
Быстро нагнувшись, он подобрал винтовку.
В этот момент из-за туч выплыла луна и залила всю деревню тусклым светом. Со стороны улицы послышались чьи-то тяжелые шаги. К ним приближался гонимый страхом, тревожно озирающийся толстяк в мундире гардиста, и вдруг мальчики узнали его: Костка! Он не видел стоявших в тени ребят. Ондра молниеносным движением опустил на землю винтовку. Гардист споткнулся и упал. Мальчики подскочили к нему. Ондра замахнулся прикладом. Лацо с неожиданной силой навалился на Костку.
— Лежите смирно, или я буду стрелять! — грозно приказал Ондра.
— Лежите смирно, или я буду стрелять! — грозно приказал Ондра, хотя и не имел представления о том, как стреляют из винтовки.
Гардист даже не пытался встать, он со страхом глядел на мальчика, целившегося ему прямо в лоб.
«Испугался!» — с удовлетворением подумал Ондра. Лацо лежал на гардисте, высматривая, нельзя ли кликнуть кого-либо на помощь. Завидев наконец великана Ондриша, который с винтовкой наперевес преследовал убегавшего гитлеровца, мальчик громко крикнул:
— Дядя Ондриш!
Великан остановился, выстрелил в спину фашисту и стал искать глазами Лацо.
Жирная туша гардиста вдруг резко дернулась. Костка заворочался, стремясь сбросить с себя мальчика.
— Сюда, сюда! — настойчиво звал Лацо.
Костка уже готовился вскочить на ноги, когда грозный окрик «Смирно!» заставил его застыть на месте. Ондра хладнокровно нацелился в округлившиеся от страха свиные глазки гардиста. И как раз в эту секунду раздался громкий возглас:
— Ондришка, сынок!
Мальчик выронил винтовку и кинулся в объятия отца.
Гардист сбросил с себя Лацо и поднялся.
— Помогите! — отчаянно завопил Лацо; он боялся, что гардист удерет.
— Руки вверх! — строго приказал отец Ондры.
Гардист покорно поднял руки.
— А ну, ребята, снимите-ка с него пояс, — распорядился Ондра-старший.
Мальчики тотчас отстегнули ремень Костки.
— И подтяжки тоже.
Мальчики отстегнули и подтяжки. Гардисту пришлось расставить ноги, чтобы с него не свалились брюки, — ведь руки он не смел опустить.
— Пусть теперь попробует бежать.
Мальчики расхохотались.
— Это ваш пленник, стерегите его, — серьезно сказал им Ондриш.
— Помогите нам, пожалуйста, отпереть сарай. Там мой папа, — повернулся Лацо к отцу Ондры.
Ондриш старший ударил прикладом по заржавленному замку. Потом оглушительно свистнул. Почти тотчас к нему подбежали два партизана, вооруженные автоматами.
— Уведите этого. Его взяли в плен ребята. Должно быть, какой-то гардистский начальник, — обратился к партизанам отец Ондры, не переставая молотить по замку, который в конце концов уступил и с глухим звоном упал на землю.
Дверь распахнулась, на пороге появился Адам Главка. Лацо бросился к нему на шею, а Ондра крепко обнял своего отца.
— Они искали тебя, — шептал ему Ондра, — но мы сорвали все объявления.
Старший Ондра ласково прижал сына к своей груди.
— Ондришка, дружок, мне надо уйти! Товарищи дерутся, — сказал он. — Идите вместе с Главкой домой, да держитесь стен, будьте осторожны. И мы с Рудой туда придем, как только заварушка эта кончится… И Якуб придет, — улыбнулся он Лацо.
Ондриш побежал в ту сторону, где шла перестрелка. Ондра глядел ему вслед, пока тот не скрылся за поворотом. Потом повернулся к Лацо.
— Это мой папка, — с гордостью прошептал мальчик. — Он партизан.
— А я давно уже думал, что он у партизан, — лукаво прищурился Лацо.
Бой близился к концу. Выстрелы слышались все реже. Партизаны осматривали дома, ища спрятавшихся фашистов. Вдруг Главка и мальчики услышали, что их кто-то догоняет. Лацо обернулся и столкнулся лицом к лицу с матерью. Ее сопровождали два партизана.
— Адам, Адам! — всхлипывала Главкова, припав к груди мужа.
Лацо шмыгнул носом, стараясь не разреветься. Ондра неловко переминался с ноги на ногу. Ему не терпелось рассказать матери Лацо, что он тоже нашел своего отца и что его отец — с партизанами.
— Ну и ночка! Первый бой — и такая крупная добыча! Сколько начальства! — сказал один из партизан.
— Говорят, одного прохвоста поймали совсем малые ребята, — весело сообщил второй.
Лацо толкнул локтем Ондру и подмигнул ему. И вдруг он вспомнил, как Матьо Шуба читал грозный приказ властей. Сейчас все переменилось! Гардисты бегут сломя голову, а они с Ондрой взяли в плен свирепого Костку.
Лацо побежал назад. Главковы даже не заметили, как он исчез.
Ондра бросился вслед за Лацо.
— Куда ты? — удивленно спросил он.
Лацо с таинственным видом прошептал:
— Пойдем, увидишь!
Мальчики свернули за угол, подошли к маленькому домику у трактира и толкнули калитку.
— Матьо, Матьо! — нетерпеливо позвал Лацо.
Никто не отозвался.
— Может быть, он спит? — разочарованно сказал он.
— Кто? — спросил Ондра.
Лацо не ответил.
— Матьо, вы спите? — крикнул он еще раз.
В домике было тихо.
Мальчик шагнул вперед, таща за собой Ондру, и решительно нажал ручку двери. Они вошли в темную, душную комнатушку. Лацо нащупал выключатель, повернул его и зажмурился от яркого света. Где же все-таки Матьо? И вдруг он увидел торчащую из-под кровати ногу, быстро нагнулся и дернул ее:
— Матьо, вылезайте!
Деревенский бирюч, охая и кряхтя, вылез из своего убежища. Сперва появились стоптанные башмаки и обтрепанные брюки, потом выцветшая рубаха и наконец всклокоченная голова Матьо Шубы. Он недоуменно глядел на ребят:
— Чего вы от меня хотите?
— Пойдемте, Матьо, надо бить в барабан! — воскликнул Лацо, довольный, что нашел бирюча.
— Би-ить в ба-арабан? — У Матьо от страха язык заплетался.
— А вы что, отказываетесь? — строго спросил мальчик.
Бирюч послушно встал. Ему и в голову не пришло отказываться. Всю ночь он пролежал под кроватью, заткнув уши, чтобы не слышать стрельбы, и ждал смерти с минуты на минуту. А теперь, очевидно, должно случиться нечто ужасное, и мальчики пришли, чтобы ему об этом сообщить. Он засуетился, стал рыться в беспорядочно раскиданных вещах, разыскивая ремень от барабана.
— Скорее, дядя Матьо, — торопил его Лацо.
Неизвестно, сколько времени он еще провозился бы, если бы мальчики не помогли ему найти злосчастный ремень. Потом они вытолкнули ошеломленного бирюча на улицу и повели его к трактиру. Откуда-то издалека еще доносились одиночные выстрелы. Над деревней плыла луна.
— Ну, начинайте! — приказал Лацо барабанщику.
Матьо Шуба привычным движением вскинул палочки и начал выбивать барабанную дробь. В окнах хат замелькали встревоженные лица.
— Кто барабанит? Зачем?
