Виктор Баныкин - Повести и рассказы
Вырвавшись из рук, звездочки стали будто живыми. Жарко горя, они то кувыркались, то взмывали ввысь, то делали плавные круги и неслись все дальше и дальше, превращаясь в серебряные точки.
Федя долго смотрел вслед улетавшим звездочкам, пока они совершенно не растаяли в бездонной лазури.
Он пустил на ветер уже третью горсть веселых звездочек, когда внизу, на соседнем дворе, Аська пронзительно закричала:
— Кузя, беги скорее сюда!
В окне, между плошками с цветами, показалась белесая стриженая голова.
— Ты чего орешь, оглашенная? — строго спросил Кузя сестренку.
— А ты не бранись, а прыгай сюда! — визжала в восторге Аська, размахивая руками, точно ветряная мельница крыльями. — Серебряный снег с неба летит… Прыгай, неслух, кому говорят!
Кузя взглянул на небо и больше уже ни о чем не раздумывал. Он выпрыгнул в окно, роняя на завалинку цветы, словно изба внезапно занялась пожаром.
— Смотри, смотри, сколько их кружится! — продолжала кричать Аська. От небывалого возбуждения давно не стриженные волосы на голове у Аськи растрепались и встали дыбом.
Но едва только Кузя внимательно огляделся вокруг, как сразу заметил сидевшего на крыше Федю. Кузя уже намеревался повернуться к Феде спиной, угостить Аську увесистой затрещиной, чтобы другой раз попусту не тревожила брата, и немедля уйти в избу, но что-то заставило его замешкаться.
Посмотрев еще на летевшие у него над головой серебряные звездочки, Кузя покусал губу, досадуя: почему не он придумал это увлекательное занятие?
А Федя, следивший за Кузей исподтишка, тоже с досадой раздумывал: «Ну и болваны же мы с Кузькой! Целую неделю дуемся друг на друга… А из-за чего, спрашивается? А просто так… за здорово живешь! Уйдет сейчас он, и мы опять ни за что ни про что врагами будем».
И уж сам не помня, что он делает, Федя вдруг крикнул;
— Эй, Кузька, залазь сюда! Вместе будем пускать. У меня этих звездочек за пазухой… половина запазухи!
Когда все звездочки кончились, повеселевший Кузя сказал, барабаня голыми пятками по крыше:
— A знаешь, Федька, какая мне в голову мысль пришла?
— Какая? — заулыбался Федя. У него тоже было хорошее настроение от наступившего между ними мира.
— Отгадай! — Кузя сощурил свои хитрые, как у Аськи, подсиненные глаза.
— Вашего петуха на артемкинского горлопана натравить?
— Нет!
— Игру затеять?
— Опять не угадал.
Федя почесал затылок.
— A-а, теперь уж знаю! В погреб залезть, пока ваша бабка Степанида в лавку ходит, и сливки с крынок слизать, да?
— Насчет сливок… это тоже неплохо, да вот она, наша бабка… Тут как тут! — сказал Кузя, глядя вниз. — Немедля катись кубарем на землю, чтобы и духу нашего тут не было. А то мне за расколотую плошку с геранью знаешь как достанется!.. А про то, что я придумал, я тебе там расскажу.
Зная крутой нрав Кузиной бабки — худой старухи с длинным, утиным носом, Федя поспешно, перегоняя товарища, будто на салазках съехал с конька вниз. У зубчатого края крыши он чуть приподнялся, растопырил для равновесия руки и прыгнул на землю. За ним бухнулся и Кузя.
А на соседнем дворе бабка Степанида уже истошно кричала:
— Ах, разбойники, ах, мучители! Такая росла герань — сердце радовалось, а они — нате вам — голову ей напрочь! Да я вам… да только попадитесь под руку… всю крапиву о вас исхлестаю!
Выглядывая из-за угла дома, мальчишки видели, как бабка бегала по двору, размахивая прутом. Аська, видимо, тоже куда-то спряталась.
В это время из сарая вышла черная козочка Зойка, неслышно ступая точеными ножками в белых носочках. Идя как-то боком, в тени сарая, козочка приблизилась к сеням, все время осторожно поглядывая на бабку Степаниду, не замечавшую ее. На завалинку Зойка вспрыгнула легко и тоже неслышно. И тут недолго думая она с жадностью накинулась на герань с поломанной верхушкой.
— Ба-абушка! — где-то басом заревела Аська, все еще не вылезая из своего укрытия. — Ба-абушка, это не мы, а Зойка… Ба-абушка, она опять герань щиплет!
Бабка Степанида, искавшая внучат на огороде, прибежала во двор с невероятным для ее возраста проворством и сразу бросилась к Зойке — ни в чем не повинной козочке.
Но гибкий бабкин прут так и не успел проехаться по гладкой Зойкиной спине. Грациозно изогнувшись, Зойка спрыгнула с завалинки и помчалась вприпрыжку по двору. Где уж теперь бабке угнаться за шустрой, легкой на ноги козочкой!
— Аська! — закричала старуха, топая ногой. — Вылазь из своего прибежища!
— А ты… пороть крапивой будешь? — снова басом заревела Аська.
— Не буду, вылазь.
— А ты, бабушка, забрось на крышу прут… тогда я вылезу.
Бабка еще раз топнула ногой и бросила прут в сторону. В ту же минуту из-за бочки, стоявшей под водосточной трубой на углу, у избы, показалась косматая голова Аськи.
— А где же негодник Кузька? — спросила бабка Степанида, поднимая с завалинки плошку с общипанной геранью.
— А он, бабушка, к Федьке мачехиному удрал… У них полное замирение вышло, — говорила Аська и так же боком, как козочка Зойка, дошла до брошенного бабкой прута, подняла его и сунула в конопляник, разросшийся у плетня. — А я, бабушка, с куклами играла, а она, бабушка, коза-дереза, тут как тут… и хвать герань за макушку!..
— Хватит молоть! — отрезала бабка. — На вот целковый и беги за Кузькой. И пусть этот Кузька отведет тебя постригаться. Срам смотреть на девку! А ведь сколько раз долбила неслуху Кузьке…
Слушая бабкину нотацию, Кузя махнул рукой и вздохнул:
— Эх, не миновать теперь тащиться с Аськой в парикмахерскую… Вот тебе и «придумал».
Но скоро Кузя повеселел. У него и на этот раз нашелся выход.
— А знаешь, какую стратегию применим? — затеребил Кузя товарища за локоть. — Отведем Аську к парикмахеру, а когда он начнет подстригать ей космы, мы полегонечку и удерем… чтобы Аська за нами не увязалась. Удерем и прямо к Сухой балке подадимся.
— В такую даль? И зачем? — удивился Федя.
— Или забыл про Батыров курган? Ведь мы же с тобой разыскать его решили!
— Ничуть я не забыл… Это я только сейчас забыл, — сказал Федя.
— Сходим на разведку для начала налегке, — продолжал Кузя. — Будем искать курган, на котором камень. Понятно? А на обратном пути завернем на стройку. Посмотрим, как там плотину строят. Идет? Говорят, на днях в Сухую балку машину новую прислали… Бульдозером называется. Всем машинам машина!
«Тоже мне невидаль какая — бульдозер! Вот шагающий экскаватор — это да! А этих бульдозеров я, может, тыщи видел у нас на Гидрострое!» — чуть было не сказал Федя, но, вовремя спохватившись, прикусил язык.
— Ну, подались? — заторопился Кузя.
— Подались! — кивнул Федя: снова ссориться с Кузей ему никак не хотелось. — Подожди, я только обуться сбегаю.
— Айда босиком. Так ногам куда вольготнее.
— Не-ет… я обуюсь лучше.
— Эх вы, городские! — беззлобно протянул Кузя.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Все вышло так, как хотелось Кузе. Когда они с Федей, степенно шагая, ввели в парикмахерскую Аську, парикмахер — лысый пожилой мужчина с желтым, в прозелень, лицом — от нечего делать играл в шашки с уполномоченным из района, не в меру располневшим молодым человеком в бежевом пыльнике.
Кузя остановился у порога и кашлянул. Но парикмахер до того увлекся сражением на шашечной доске, что совсем не заметил появления клиентов.
Тогда Кузя почесал одну ногу о другую, подумал и сказал:
— Здрасте!
Ему никто не ответил. Оба игрока натужно сопели, склонившись над столом.
Федя толкнул в спину Кузю, и тот еще громче сказал:
— Дяденька Сидорыч, постригите нашу Аську!
Не глядя на ребят, парикмахер поднял отполированную, словно бильярдный шар, голову и развел руками:
— Всегда так… то целый день сижу мух считаю, а как займусь культурным делом, то на тебе — или Аська, или Дашка какая-нибудь подвернется!
— Быва-ает, быва-ает, — запел баритоном молодой человек, переставляя шашку. — А вот у нас и дамка-с!
— Проворонил! — застонал парикмахер, хватаясь руками за свою сверкающую голову. Немного погодя он с досадой добавил, по-прежнему не оборачиваясь назад: — Сажайте в кресло эту вашу… как ее… Маньку!
Кузя и Федя подхватили Аську под руки, но она вырвалась и сама подошла к старому венскому стулу, непонятно почему называемому креслом.
Стул оказался очень высоким, и Аська, пыхтя и отдуваясь, кое-как на него взгромоздилась.
