Нина Артюхова - Светлана
Женя, потупившись, отрывал еловые шишки одну за другой и складывал их кучкой на траве. Андрюша, приоткрыв рот, неподвижно смотрел на Светлану.
Светлана почувствовала с удивлением, что пальцы у нее липкие от смолы. Она быстро вытерла их платком, насколько было возможно, и протянула руку ладонью кверху.
— Ну-ка, — сказала она весело, — снимайте ваши галстуки, дайте их мне на хранение. Запишите мой адрес, а я ваш запишу. Я уверена, что, если вы захотите, вас в пионеры примут в ноябре или к Новому году. Тогда придете ко мне, получите красные галстуки.
Андрюша неуверенно поднес к горлу руку и сейчас же опустил ее.
— Сами, сами развязывайте! Давайте вот как сделаем: я закрою глаза и считаю до десяти. Раз... два... три... — Светлана считала, сидя с протянутой рукой. — Семь, восемь... — Она замедляла счет. — Девять...
Светлана с ужасом подумала:
«А если не снимут? Нелепое положение!.. Нет, не может этого быть: сейчас оба галстука будут в моей руке!»
Раньше чем успела неторопливо сказать «десять», Светлана почувствовала прикосновение мягкой ткани и жестких мальчишеских пальцев.
Она открыла глаза. Женя сказал, страдальчески скривив губы:
— Ребята будут дразнить...
— Не будут! — решительно сказала Светлана, складывая оба галстука у себя на коленях. — А теперь возьмите ветки, отнесите их домой, посмотрите, который час, и опять сюда возвращайтесь.
— Нечего нести, — сказал Андрюша: — Женя с одной стороны все шишки отвертел, а вы — с другой.
Светлана только теперь поняла, почему у нее такие липкие руки.
— Не беда! — засмеялась она. — Сейчас новых веток нарежем!
Мальчики с еловыми ветками побежали к дому, а Светлана вернулась к отряду.
Ребята уже кончили играть в мяч и отдыхали.
— Мальчики, — сказала Светлана, — сейчас Андрюша и Женя дали мне на хранение свои галстуки — на хранение до тех пор, пока их не примут в пионеры. Если кто-нибудь из вас будет над ними смеяться или дразнить — хоть одно слово скажет! — тот будет не пионер!
Эти слова были встречены молчанием, в котором Светлана почувствовала уважение. Она присела на траву.
Игорь Николаев, председатель совета отряда, пододвинулся к ней и тихо спросил:
— Сами отдали?
— Да. Игорек, ты уж последи, чтобы никаких разговоров...
— Ну конечно.
После нервного напряжения было так приятно спокойно посидеть здесь, в тени. Березовый пень — как спинка кресла, очень удобно.
Игорь сочувственно спросил:
— Вы теперь успокоились?
Светлана улыбнулась:
— Да.
Чудесный парень этот Игорек! Толковый, выдержанный.
Когда его выбирали в начале смены, мальчика, выдвинувшего его кандидатуру, просили сказать что-нибудь об Игоре — они учились в одной школе. Характеристика была краткой, в стиле Юры Самсонова:
— Этот мальчик — очень хороший мальчик!
Под общий смех вожатый попросил добавить что-нибудь еще. Тогда было добавлено:
— Пользуется авторитетом у товарищей.
На это уже никто не засмеялся — ребята привыкли к таким официальным выражениям. Но ведь это тоже было забавно — Игорьку одиннадцать лет, а мальчугану, который давал характеристику, — десять. Но смейся не смейся, а возражать не приходится: Игорек действительно пользуется авторитетом.
От дома бежали Андрюша и Женя. Женя еще издали крикнул:
— Сейчас будут горнить к обеду!
Светлана встала:
— Ну что ж, пойдемте.
Как сильно уже загорели спины, плечи, руки, ноги у ребят! А волосы — как коричневый плюш разных оттенков: от темно-бурого у Игоря до рыжевато-золотистого у Андрюши.
«Я вас всяких люблю, — с нежностью думала Светлана: — и тех, кто пользуется авторитетом, и тех, кто еще не пользуется... Даже тех, кто порой расшатывает и подрывает мой собственный авторитет! Впрочем, сегодня мой авторитет несомненно укрепился...»
Кто-то из мальчиков сказал за спиной Светланы:
— Андрей-самозванец!
Светлана обернулась. Еще насмешливый голос, на этот раз впереди:
— Женька, ты, по-моему, потерял что-то, пока мы физкультурой занимались!
Кто это указал? В отряде тридцать мальчиков, не всякого узнаешь по голосу. А нужно бы знать.
У Андрюши расстроенное лицо, а у Жени злое. Еще одно неосторожное слово — и он начнет драться.
Светлана почувствовала, как все опять напрягается в ней — и слух, и зрение, и воля.
Игорь ускорил шаг и пробирается вперед с решительным видом. Он, конечно, знает, кто начал дразнить бедных самозванцев. Игорь поможет. Нужно будет сейчас же после тихого часа собрать совет отряда.
А с Игорем успеть поговорить еще до обеда.
Обязательно предупредить старшего вожатого и отрядного педагога.
Не надо волноваться и расстраиваться. Кончилось одно — начинается другое. Так и будет. И сегодня, и завтра, и послезавтра. Мальчишкам по десять — двенадцать лет, их трудно убедить короткой фразой: «Кто будет смеяться и дразнить, тот не пионер!»
Да и фраза-то, надо признаться, неудачная получилась. Пожалуй, сейчас же после обеда опять услать за чем-нибудь Андрюшу и Женю и поговорить с остальными — еще до тихого часа, а то и тихий час окажется под угрозой...
Можно поговорить с ребятами. И можно собрать совет отряда. Можно просить помочь старших товарищей. Все можно сделать. Можно даже привыкнуть не волноваться.
Только успокаиваться нельзя.
ХLIV
— Толя, меня ребята спросили: как, по-моему, правильно ли опротестовали последний матч на первенство страны... или на кубок?.. А я не знала! Даже не знала вообще, что какое-то недоразумение там вышло.
— Надо знать. Сама же просила дать тебе мальчиков. Что же ты им ответила? Так прямо и сказала: ничего не знаю, футболом не интересуюсь?
— Нет, я, конечно, не так... я стала вилять. Это, говорю, вопрос сложный и очень спорный... Здесь, говорю, нужно быть очень объективным, болельщики часто бывают пристрастны... А тут, на мое счастье, дождь пошел, и мы все домой побежали.
Светлана засмеялась, старший вожатый тоже расхохотался:
— Не всегда так вовремя идет дождь. Имей в виду: если ты хочешь, чтобы ребята тебя уважали, ты должна знать или, во всяком случае, иметь понятие обо всем, что их интересует.
Вот я тебе из своей практики расскажу.
Послали меня вожатым в художественную школу — может, слышала, там одаренные ребята учатся. Специальные предметы проходят, кроме общеобразовательных.
Ребята там не простые, не так у них жизнь идет, как в обычных школах. Не всегда родители правильно относятся, слишком уж захваливают, любуются... Во всяком случае, многие из этих ребят на простых смертных смотрят эдак... с высоты своей одаренности. А что я понимал в живописи? В Третьяковке бывал, конечно, и на выставках иногда, но опять-таки как простой смертный.
Павлик наш, который в пятом отряде, конечно, больше разбирается в художественных вопросах, чем я разбирался. И стали меня ребята испытывать. Как-то подходит ко мне парнишка — волосы в художественном беспорядке и галстук как-то необычно повязан. Показывает небольшую картину:
«Анатолий Николаевич, вот я эскиз написал, мне хотелось бы знать ваше мнение».
А за ним другие стоят, девчата и мальчики, и с таким каким-то... корректным любопытством ждут, какую глупость я сейчас ляпну.
Ни дождь, ни снег не идет (в помещении дело было), никто меня не выручает.
Я на картинку взглянул и говорю ему:
«Знаешь что: так, в двух словах, не расскажешь. Я сейчас спешу к директору, оставь эскиз, поговорим на следующей перемене».
А сам в учительскую и главного их художника за бока: показал ему картину.
«Хорошо или плохо? Как по-вашему?»
Он мне за три с половиной минуты целую лекцию прочел. На следующей перемене я вернулся к ребятам и с большим спокойствием всю картину разобрал до мелочей. Я им и о колорите и о композиции... Несколько ошибок указал. Выслушали молча. Удивились. Не поверили. Понесли на проверку к преподавателю, главному художнику. Он человек умный, сразу понял, в чем тут дело, и очень тактично, в других выражениях, но то же самое им сказал, что и мне говорил. И мой авторитет сразу повысился. Только, Светлана, на таком незаработанном авторитете далеко не уедешь. С тех пор я все свободные вечера проводил в библиотеке Ленина. Сколько книг по истории искусства и вообще о живописи прочел — вспомнить страшно.
В конце второй четверти сделал им доклад об эпохе Возрождения.
Ребята на доклад пришли опять-таки с некоторым недоверием. А слушали с интересом. Даже преподаватели мой доклад хвалили.
Вот это уже был авторитет заработанный. А теперь расскажу тебе о футбольном матче. Потом пойди к физкультурнику, с ним посоветуйся, он тебе скажет, какие книги и журналы нужно прочесть. «Советский спорт» читаешь?
