Леонид Конторович - Колька и Наташа
Течь уменьшилась, но лодка осела и едва передвигалась.
Глеб Дмитриевич подбадривал детей, хотя ему было ясно: их положение не из веселых. Стоило налететь небольшому ветру, и лодка перевернется. Парус спустили. Глеб велел ребятам раздеться.
— Если поплывем, — говорил он, — держаться всем вместе. Силы беречь, не торопиться!
Вдали матрос увидел бревно, должно быть, оторвавшееся от плота.
— Слушай мою команду, — сказал Костюченко и быстро разделся, — я подгоню немного бревно, а вы к нему.
«Ястреб» едва держался на воде. До берега оставалось шагов пятьсот. Ребята оставили свое судно и поспешили к дереву. И вовремя. Лодка перевернулась.
Глава 34. Синий Яр
Тихими вечерами, после того, как спадала жара, жители Синего Яра отдыхали у своих домиков: лузгали семечки и делились новостями. На этот раз внимание горожан было привлечено необычным происшествием.
По направлению к райисполкому торопливо шли одетые в трусы трое мальчиков, девочка и рослый мужчина крупного сложения. Они оживленно разговаривали.
— И вы уверены, что это проделки Владьки? — спрашивал ребят Костюченко.
— Он, дядя Глеб. Буквы-то на ручке бурава — «В.Ш.» Конечно, он, — ответил Колька.
— Я до него доберусь! — пригрозил Каланча.
— Надо его проучить, мальчики! — говорила Наташа.
— Мы из-за этой крысины чуть не утонули, — горячился Генка, — хорошо бревно подвернулось, а то — похоронный марш.
— Горячиться не к чему, — подходя к зданию райисполкома, сказал матрос, — разберемся. А сейчас я к председателю, а вы будьте в коридоре, а то как бы не испугался нас.
Председатель райисполкома принял горячее участие в судьбе потерпевших крушение. Он накормил всех, достал старенькую одежонку. В одном только огорчил: выразил сомнение, найдется ли на заводе стекло.
— Все по листику разобрали. Но на всякий случай сходите завтра на склад, что разыщите — ваше.
Спали в райисполкоме на диванах и столах.
Утром сбегали на склад. Ни одного стеклышка не оказалось.
Матрос ушел в райком партии. Обескураженные Колька, Наташа, Генка и Каланча сидели на траве, шагах в трехстах от склада под старым кленом и рассуждали о постигшей их неудаче.
Мимо них бежала девочка, спасаясь от двух мальчишек. Мальчишки настигли ее у клена.
— Воровка! — набросились они на девчонку, сбили с ног и стали пинать.
Колька и его друзья, возмущенные поведением мальчишек, налетели на них и мигом расшвыряли.
Мальчишки убежали. Девочка плакала.
С помощью своих защитников она поднялась на ноги и, всхлипывая, твердила:
— Я ничего не крала.
Колька и Наташа успокоили ее. Машенька оказалась дочерью сторожа стекольного склада. Она прислуживала в доме бывшего владельца стекольного завода Якова Фольгова. Вчера из буфета пропали три серебряные ложки. Их стащили и продали, чтобы купить себе револьвер «Смит и Ветсон» сыновья хозяина — Борька и Волька.
Жена Фольгова заподозрила в краже Машу, выгнала ее, а сыновья устроили над ней расправу.
Колька, Наташа, Генка и Вася проводили девочку до склада, к отцу.
Узнав, зачем приехали ребята, Маша по дороге рассказала им, что она видела ящики со стеклом в сарае у заводчика.
Ребята отправились по указанному адресу. Генку Колька послал в райком за Глебом Дмитриевичем. Договорились встретиться у дома Фольгова.
Прошло немало томительных минут, прежде чем возвратился Генка. Матроса с ним не было. Он куда-то ушел.
Пока Генка сообщал огорченному Кольке о своей неудаче, Каланча прошмыгнул во двор к Фольгову и смело вошел в открытый сарай. Сарай был завален сломанной мебелью, ящиками, бочками, дровами.
Каланча сразу же приступил к розыску стекол.
Вскоре его отсутствие заметил Колька. Друзья подошли к калитке. Из сарая выглянул Каланча.
— Зачем он туда пошел? — удивился Колька. — Его могут принять за вора. Позвать Каланчу было нельзя: могли услышать хозяева.
— Иди сюда, сюда, — манил Колька.
Такие же сигналы подавали Наташа и Генка.
Но Вася не обращал на них внимания. Он скрылся в помещении.
— Наташа, — сказал возмущенный Колька, — побудь здесь, а мы с Генкой сходим за ним.
Они побежали в сарай. И в эту секунду там что-то загрохотало. Это Каланча уронил железный бак, переполошил наседок, сидевших на яйцах. Разгневанные куры подняли шумный протест. Фольгов с сыновьями выскочили на крыльцо.
— Марья, воры! — закричал хозяин, прикрыв дверь сарая. — Воры! Тащи скипидару. Мы им сейчас пропишем.
Наташа поняла: большая неприятность грозит ее друзьям. Она помчалась на склад и рассказала обо всем отцу Маши.
— Плохо дело, — засуетился тот. — Мы с Машенькой постараемся разыскать матроса. А ты… Задняя часть сарая выходит в переулок. Кусок стены забит старой фанерой и досками. Оторви доски, ребята и выскочат.
— А чем я оторву? — быстро спросила Наташа.
— Бери топор.
…Наташа подбежала к стене сарая, поддела острием доску, нажала раз, другой. Оторвала ее.
— Коля, — негромко позвала она, — Коля!
— Я, — глухо прозвучал ответ.
— Тут проход, выбирайтесь!
— Дрова мешают.
— Отбросьте их.
Наконец Наташа увидела вылезавших товарищей.
— Бежим! — возбужденно сказала она. — Бежим! Слышите, старик кричит о скипидаре.
…Глеба ребята встретили на улице. Он спешил к ним на помощь вместе с Машей и ее отцом.
— Ну, я так и знал, — прогудел он, — сами вылезли. Марш на подводу.
— А стекла? — спросила Наташа.
— Достал, флотцы. Рабочие помогли.
Когда усаживались на телегу, он сказал:
— Ну, Вася, опять ты нас чуть не подвел.
Каланча, потерев щеку, серьезно ответил:
— Больше такого никогда не будет!
Глеб вдруг увидел у Каланчи татуировку на руке.
— Что у тебя там наколото?
Каланча пожал плечами и заложил руку за спину, а Колька объяснил:
— Там у него написано: «Нет счастья в жизни».
Глеб переглянулся со сторожем, посмотрел на ребят и взял Каланчу за подбородок.
— То когда-то было, Вася. А сейчас счастье для каждого найдется. Только добивайся.
Кучер ударил по лошадям.
Телега выехала на ухабистый степной тракт. Ее качало, подбрасывало. Предстояла длинная и трудная дорога. Но никого это не пугало. Каланча вдруг сказал:
— А ты, Наташа, молодец. Да и вообще вы, ребята…
Он не договорил. Но его все поняли.
Часть III
Глава 1. На рассвете
Вот уже полчаса Колька, Наташа и Каланча нетерпеливо топтались босыми ногами в побелевшей росистой траве у открытых окон дома Минора, а он все не появлялся.
Было рано и прохладно. Солнце наполовину выкатилось из-за дымящейся Волги. Спокойная тишина разлилась в воздухе.
— Надоело ждать, будите соню, — сказала Наташа.
Каланча достал из кармана рогатку, протянул Кольке. Тот взобрался на дерево. Отодвинул ветку. В комнате на кровати кто-то лежал, укутанный в простыню. Колька натянул резину, но рука его дрогнула: «А вдруг это Генкина мать?»
— Пуляй! Чего ждешь! Еще влипнем, — шипел Каланча.
— А если в кровати не Генка, а Берта Борисовна? Там не разобрать, кто спит.
— Хо! — широко раскрыл рот Вася.
— Эх, ты, — проговорила Наташа. — Сейчас к тебе сама полезу, посмотрю, кто там.
Вася в это время бросил взгляд на крышу дома. Из слухового окна, величественно потягиваясь, неторопливо вышел Граф — любимец Генкиной матери. Это был рыжий огромный кот с разбойничьей широкой мордой и подрагивающим обрубком хвоста.
Вася сразу забыл о Кольке, который все еще не мог решить, кто лежит в кровати.
Каланча ненавидел кота. И совсем не из-за того, что ворюга однажды стащил у него аппетитный кусок хлеба. Подумаешь.
Не это было главным. Были «политические соображения».
— Кого вы держите? — не раз говорил он Генке. — Известно, графья всякие, которых не добили, разбежались по разным заграницам. А вы что творите? Ихнее звание за котом закрепили. Как это понимать? Преклоняетесь?
А когда Генка смеялся, Каланча угрожал:
— Ох и дождешься, Минор!
Теперь, при виде Графа, Вася весь загорелся и молниеносно метнул в него острый камень.
Кот дико взвизгнул и заметался по крыше. Галка — хозяйка соседней березы, враждовавшая с Графом, подумала, что он готовит ей очередную гадость и тоже подняла отчаянный крик.
Тут-то и начались главные события. Колька к своему ужасу увидел, как с кровати, разбуженная шумом, вскочила Берта Борисовна. Размышлять не приходилось. Обрывая одежду, царапая руки и ноги, подросток кубарем скатился вниз, едва не сбив поднимавшуюся на дерево Наташу.
— За мной! — крикнул он оторопевшим друзьям и бросился к карагачу. Едва все спрятались рядом со старыми бочками из-под сельдей — в окне появилась мать Генки.
