Борис Костюковский - Зовут его Валерка
— А если мальчик так скажет, ему всё равно поверят? — интересуется Валерка.
— Я об этом не спрашивал, но думаю, что поверят.
— А какой это Алиев?
— Ну как тебе сказать? Человек как человек, самый обыкновенный. Впрочем, у меня есть фотокарточка, мы с ним на курорте сфотографировались.
Дядя Саша взял альбом, нашёл фотографию и передал его Валерке и тёте Лене.
На фотографии стоял дядя Саша рядом с незнакомым мужчиной. Они облокотились на массивные белые перила какой-то лестницы и смотрели на высокие, как пики, деревья.
— Это он, да? — спросил Валерка.
— Он, — подтвердил дядя Саша.
Этот разговор запомнился Валерке…
В хлебном магазине Валерку знали все продавцы, а сам он знал в лицо даже многих покупателей, потому что часто с ними встречался.
Валерку очень удивляла одна женщина. Он почти каждый день встречался с ней у прилавка и видел, как много покупает она хлеба.
Женщина была полная, с красным, болезненно сморщенным лицом и слезящимися глазами.
Наверное, у неё была большая семья, раз она покупала так много хлеба. Но почему никто ей не помогал? А ей так тяжело было носить свой мешок!
Однажды Валерка решил предложить ей свою помощь;
— Давайте я вам помогу.
Женщина сверкнула на Валерку недобрым взглядом, потом тревожно огляделась по сторонам и прохрипела:
— Иди отседова! Много вас таких помощников. Того и гляди, без гроша оставите.
Валерка так и не понял, почему она на него рассердилась и как это он мог её оставить без гроша.
— Ей давно уже пора донести хлеб, — недружелюбно заметила какая-то незнакомая покупательница. — Удивляюсь, как люди не замечают этого?
— Но она же не хочет, — отозвался Валерка.
— Ещё бы ей хотеть! От маленького ребёнка и то шарахается как зачумлённая.
Полная женщина торопливо сложила хлеб в мешок и ушла из магазина быстрее обычного.
После этого случая Валерка не встречался с ней несколько дней. Может быть, она и приходила в магазин, но только в другое время. А может, кто-нибудь из её семьи заменил её?
Валерка решил, что она больше не придёт, но как-то снова встретился с ней.
Она по-прежнему уложила в мешок хлеб и собралась уже уходить, но дорогу ей преградили два парня.
Разрешите помочь? — вежливо спросил один из них.
— Проваливай, — грубо ответила женщина, — видала я таких помощников!
— А это вы видели? — спросил второй парень и показал ей красную книжку. — Так что не обессудьте, — продолжал он, — хлеба у вас многовато — сами не донесёте, а мы, молодые и сильные, мигом доставим куда следует.
— Это пошто — много? — возмутилась женщина и почему-то уставилась на Валерку. — Кабы я себе всё купила, а то соседям помогаю.
— Каким это соседям? — поинтересовался парень.
— Своим, каким же ещё! Да вот их мальчонка. Мы завсегда с ним вместе ходим.
Женщина смешно подморгнула Валерке и позвала:
— Поди сюда, Митюшка, а то и вправду подумают, что мне одной этот хлеб нужон.
Валерка ничего не мог понять: она, кажется, с кем-то его путала.
— Меня зовут Валерой, — поправил он женщину.
— Вот, господи-то, запамятовала совсем. С этой проклятой жизнью скоро и себя-то забудешь как зовут.
— А вы, уважаемая, попусту-то не каркайте на жизнь. Судя по всему, вам не так уж плохо живётся, — строго сказал дружинник. Он положил руку на мешок и спросил Валерку: — Тут есть твой хлеб, мальчик?
— Нет, — ответил Валерка, — я сейчас куплю.
— А знаешь ты эту тётю?
— Знаю, — сказал Валерка.
— Значит, вы в самом деле рядом живёте?
— Да нет же, — стал объяснять Валерка, — я её почти каждый день вижу в магазине. У этой тёти, наверное, большая семья, и она всегда берёт много хлеба. Ей даже тяжело носить его.
Дружинники переглянулись и засмеялись.
— Объяснение-то не в вашу пользу, — сказал один из них женщине, — а семейка-то, очевидно, у вас свинская. Не скажете, случайно, сколько душ?
Женщина молчала и так зло смотрела на парней, что казалось, вот-вот бросится на них с кулаками.
— Тётя, не надо сердиться, ведь они же хотят вам помочь, — попытался успокоить её Валерка.
Она прошипела что-то сквозь зубы. Валерка не разобрал, что именно, а дружинники снова засмеялись.
— Странная вы, гражданка. Ребёнок и тот сообразил, что мы хотим оказать вам помощь. Так что уж не упрямьтесь. Пройдёмте с нами до штаба дружины. Благо он рядом, рукой подать.
— Ведите её, ведите, давно пора, — вмешалась уборщица магазина, — хватит ей зря государственный хлеб на свиней переводить. Спекулянтка она и есть. Я-то её хорошо знаю.
Дружинники увели Валеркину «знакомую» из магазина. Валерка стоял в недоумении.
Дома он рассказал о случившемся. Дядя Саша объяснил, что, видимо, эта женщина выкармливала хлебом свиней, а потом по дорогой цене продавала на базаре мясо.
— А может быть, это не так? — усомнился Валерка.
— Ну, если не так, разберутся и отпустят её домой.
Прошло ещё несколько дней, и вдруг вечером, просматривая газету, дядя Саша удивлённо крякнул и позвал тетю Лену.
— Леночка, Валеркиной-то знакомой оказалась Самойлова. Вот здесь о ней пишут.
— Какая знакомая? — спросил Валерка.
— А вот послушай.
И дядя Саша прочитал, что в хлебном магазине дружинниками была задержана гражданка Самойлова, которая систематически скупала хлеб в больших количествах и в спекулятивных целях выкармливала свиней.
В газете ругали не только Самойлову, но и домоуправа за то, что, пользуясь его бесконтрольностью, Самойлова превратила в хлев для свиней подвал жилого дома.
Валерка не понимал, за что же всё-таки ругают Самойлову.
— Она же не выбрасывала хлеб, — высказал он своё сомнение.
— Еще хуже!
— А что она из хлеба мясо делала, да? — спросил Валерка.
— Не из хлеба, а из свиней. Брала маленьких поросят, откармливала их, а когда они вырастали, резала их на мясо.
— Живых резала? — возмутился Валерка.
— Конечно, живых, а каких же ещё!
Валерка сразу представил себе злое, со слезящимися глазами лицо Самойловой и поверил, что она способна на это. Как хорошо, что её забрали дружинники!
— Дядя Саша, а что с ней теперь сделают?
— Наверное, судить будут, а может, оштрафуют.
— И она снова будет ходить в хлебный магазин? — испугался Валерка.
— Конечно, но хлеб будет покупать только для себя. — Дядя Саша покачал головой и закончил: — До чего же нам мешают такие люди!
На следующий день Валерка снова вспомнил о Самойловой: раз она не хочет, чтобы город стал коммунистическим, пусть уезжает. Вот и всё. И пусть все уезжают, кто не хочет.
Как он сразу не подумал об этом? И почему взрослые так не делают? Он обязательно скажет дяде Саше.
Но дядя Саша не согласился с Валеркой. Он ему сказал, что взрослые давно додумались до этого, только они применяют такую меру к самым злостным и неисправимым людям.
— Такие, как Самойлова, конечно, заслуживают, — сказал дядя Саша, — но нельзя же всех за малейший проступок гнать из города.
— Можно, — не согласился с ним Валерка, — пусть не проступаются.
Дядя Саша недовольно поморщился, а потом как бы между прочим спросил:
— Тогда, значит, и Анянова нужно выгнать?
— Он же исправился, — вступился за Анянова Валерка.
— А Женьку? А Ощеулова? — допытывался дядя Саша.
— Ну уж Женьку-то и вовсе нельзя, — возмутился Валерка, — он тоже исправился! А Ощеулов уже слушается Дарью Емельяновну и перестал получать двойки. Он скоро совсем исправится.
— А зачем ждать? — поддразнил Валерку дядя Саша. — Выгнать его из города, и возиться с ним не надо будет.
Валерка уже забыл, на чём сам только что настаивал, и рассердился на дядю Сашу.
— Нельзя так, — упрямо заявил он.
Дядя Саша пожал плечами.
— Как хочешь, ты же сам предлагал это.
Валерка смущённо опустил глаза. Дядя Саша был прав.
А вот Самойлову он бы обязательно выгнал из города.
Тётя Лена же сказала: «Кто плохо относится к хлебу, тот плохой человек. Хлеб надо любить».
Да, хлеб надо любить. В этом Валерка убедился окончательно, когда хлеб пришёл к нему на помощь.
Случилось это так.
Вечером к ним позвонила незнакомая женщина из соседнего двора и сказала, что Валерка мячом выбил у них стекло.
— Я не выбивал! — запротестовал Валерка.
— По-твоему получается, что она всё выдумала? — сердито спросил дядя Саша.
Но Валерка стоял на своём. Он действительно не выбивал стекла, и ему было обидно, что ему не верят.
— Я не играл там в футбол. Я не выбивал, — упрямо повторял он.
— Нехорошо так, — стыдила его женщина, — напроказил, а признаться боишься.
Тётя Лена тоже с упрёком смотрела на Валерку.
