Николай Осинин - Через все преграды
У входа в землянку Тимофея и его спутников встретил мальчишка лет двенадцати, вооруженный самопалом, заткнутым за пояс, и немецким штыком в ножнах, привешенным к ремню.
— Как дела? — спросил у него Тимофей, шедший первым.
— Все в порядке! — ответил дежурный, бодро вскидывая голову и косясь на незнакомцев. — Никаких происшествий. Видели только нашего быка Ганьку, который в деревню перся. Федька Семякин погнал его назад, к стаду.
— Кто вас сменяет?
— Колька Спицын и Васька. Их не дождешься. Наверно, убежали картошку рыть, а служба им — хоть не бывай.
— Проучить надо этого Кольку, — проворчал сзади Никита.
— Ладно, — согласился Тимофей, — мы с ним на собрании поговорим! А ты подежурь пока.
В землянке находилось еще трое ребят разного возраста. Старший из них, рыжий коренастый мальчишка в стареньком полушубке, вскочил навстречу Тимофею.
— Ой, Тимка! Что делается в Шаталовке!.. — вскричал он, но, увидев за спиной товарища незнакомцев, остановился, подозрительно оглядывая их.
— Свои, — негромко бросил ему Тимофей, — давай рассказывай.
Однако паренек продолжал молчать.
— Говорю — свои! — нетерпеливо повторил Тимофей.
— Откуда?
— От верблюда!.. Ты, Сашка, слушай, что тебе говорят.
Но Сашка, видимо, не хотел «слушать».
— А еще вожатым выбрали, — проворчал он, презрительно щурясь на товарища. — Забыл, как на сборе клялись, чтобы ни одна чужая душа…
— Ничего ты не знаешь! — с сердцем крикнул Тимофей. — Нет здесь чужих душ.
Он грубовато толкнул Сашку в угол и шепнул ему на ухо несколько слов.
— Понял?..
Сашка недоверчиво покосился на него:
— Понял. Я у Надежды Яковлевны спрошу.
— Вот-вот…
Смущенные неприветливыми взглядами деревенских ребят, Сережа с Ильей уселись на бревно, лежащее возле стены. Сашка, поворчав на Тимофея и Никиту еще немного, начал рассказывать, что он видел с друзьями в уцелевшей деревне Шаталовке, куда их посылала Надежда Яковлевна с запиской к знакомому фельдшеру.
— Фрицев туда из Марьина привалило видимо-невидимо! — постепенно воодушевляясь, рассказывал он. — И все злющие-презлющие! Как кто им под руку или под ногу подвернется — бах! — и готово. Собак, курей — начисто перебили! Все дома заняли, а колхозников в хлевы и сараи повыгоняли. Кругом деревни — патрули: ни взад, ни вперед не пускают. Мы прямо кое-как проскочили! Хорошо, что там кусты кругом.
— Чего их туда принесло? — заметил Никита. — Их же в Шаталовке не было?
— Вот и мы так думали, — вставил мальчик, ходивший вместе с Сашкой. — Игорь, который сын дяденьки фельдшера, говорил: строить что-то собираются фрицы. Кажется, аэродром.
— Учительница об этом знает? — осведомился Тимофей.
— Рассказывали…
— Надо теперь мост на Черной речке сжечь, — озабоченно сказал Тимофей после некоторого раздумья, — а то как бы они к нам с той стороны не нагрянули, там у нас караульных нет.
— Фьюить! На месте того моста одни столбы обгорелые торчат: мы вброд переходили.
— Ишь ты!.. Интересно, чья это работа?
— Поди спроси! Фамилии не оставили.
— Партизаны, верно.
— Ну, будут партизаны такими пустяками заниматься. Они на железной дороге действуют.
— Я думаю, это работа хлопцев из «Нового пути», — сказал Сашка, — им к мосту ближе, чем нам.
— Может, и они, — согласился Тимофей, — там тоже народ стоящий. Одним словом, нам сейчас надо уши торчком держать.
Когда вышли из землянки, Сергей, заинтересованный всем виденным и слышанным в «штабе», спросил у Тимофея.
— Зачем у вас здесь дежурный стоит?
— Это мы с Никитой придумали! — гордо сказал подросток, довольный тем, что ему тоже удалось произвести впечатление на своих новых друзей. — Чтоб немцы врасплох нас не застукали. Как фашистские машины покажутся, дежурный в штабе тревогу бьет, — вон рельс висит! А дальше каждый в колхозе знает, что ему делать.
— И большой ваш отряд?
— Нет, человек двадцать всего.
— Порядочно! А что вы делали, когда у вас немцы стояли?
— Что без оружия сделаешь? Так, пустяки… Да и нельзя: убьешь одного — всему колхозу гибель, вы же знаете. В Дятлине летом стукнули фрица кирпичом по голове, — не убили даже, просто стукнули, — все равно деревню сожгли. — Тимофей шумно вздохнул: — Если бы оружие — тогда другое дело, тогда б мы придумали!
Вечером Сергей с Ильей, вернувшись к себе в лесную землянку, делились с Федором Ивановичем своими впечатлениями о деревне.
— Колхозники здесь — что надо! Фашисты с ними никак не могут справиться! — с восторгом рассказывал Сергей. — Все запрятали: и скот, и хлеб. Приедут фрицы, пошарят, пошарят, да так ни с чем и уедут. Колхозники слово дали на общем собрании: не выдавать ничего врагу.
— Федор Иванович, а ребята здесь какие боевые! — воскликнул Илья. — У них даже настоящий штаб отряда есть. День и ночь дежурный стоит. Чуть немцы показались — бах! бах! Тревога. И вся деревня знает.
— Верно, люди здесь хорошие, — согласился капитан. Он придвинулся к печи, пробежал глазами записку учительницы, принесенную подростками, и бросил ее в огонь. — Так. Говорите, девочек Надежда Яковлевна не отпустила сюда, в деревне оставила?
— Да. Она сказала, чтоб завтра и мы туда перебирались.
Капитан перешел к столу, за которым сидели усталые пареньки.
— Ну и как вы думаете?
— Конечно, там лучше… — нерешительно произнес Илья, следя за облокотившимся на стол капитаном, — там ребята… Только вот Сашка рассказывал, что немцев в Шаталовку видимо-невидимо понаехало, как бы они оттуда в Березовку опять не нагрянули…
— Надежда Яковлевна пишет, что это не так уж опасно. — Федор Иванович несколько раз медленно провел ладонью по лысой голове. — Сейчас у них в деревне посторонних никого нет, так что если немцы явятся, никто вас не выдаст. Надо только вести себя спокойно, не вызывать у немцев подозрений: по сараям и чердакам не прятаться, не устраивать скандалов и не петушиться… В общем, во всем будете слушать Надежду Яковлевну, — добавил он, помолчав, — в случае опасности — скроетесь сюда.
— Надежду Яковлевну?.. А разве вы не перейдете в деревню вместе с нами? — в один голос воскликнули удивленно мальчики и беспокойно заерзали на скамейке.
— Наведываться, конечно, буду, но все время мне сидеть там нечего.
— Тогда и нам — нечего! — вскочил Сергей.
— Вот что, друзья, не будем спорить: идти в деревню вам необходимо. До весны мы отсюда никуда не двинемся, а сидеть в лесу — вам радости мало, да и опасно: могут быть облавы.
— Мы без вас — никуда! — решительно заявил Сергей.
— Правильно! Никуда! — поддержал его приятель.
— Знаю, знаю, — продолжал Сергей, заметив отрицательный жест капитана, в голосе его послышались жалобные нотки: — Вы хотите нас отправить, чтобы одному потом на диверсии ходить! Чтобы мы вам не мешали? Да?
— Ничего не выйдет! — выскочив из-за стола, шумел Илья, не давая Беляеву рта открыть. — Ничего не выйдет! Ишь какой хитрый.
— Федор Иванович, неужели мы вам мешали? — упрекнул Сергей. — Неужели вам одному будет лучше?
Капитан выслушал ребят серьезно, внимательно, только в глубине запавших глаз его играла едва заметная снисходительная улыбка. Когда мальчики утихли, капитан, придав своему лицу разочарованное и опечаленное выражение, негромко сказал:
— Выходит, ошибся я в вас. Плохими вы оказались друзьями.
— Как это? — обиделись мальчики.
— А так. Раз вы подозреваете человека в дурных мыслях и желаниях, значит, вы ему не друзья.
— Ничего мы не подозреваем, — пробормотал Сергей.
— Что уж там оправдываться! — махнул рукой капитан. — Сами же только что говорили, что я, дескать, и бросить вас хочу, и с рук сбыть, чтобы не мешали. Выходит, обо мне вы самого скверного мнения. А я-то думал!..
— Ничего вы не думали! Все это вы нарочно говорите, чтобы мы согласились одни в деревню идти. Что мы, маленькие, не понимаем, что ли!..
Федор Иванович нахмурился.
— Это еще раз подтверждает, что я серьезно в вас ошибся. Вы за каждым моим словом предполагаете скрытую хитрость, желание вас обмануть. — Он вздохнул и отвернулся. — Не ожидал! Что ж, в таком случае нам не о чем больше разговаривать. Поступайте как знаете.
Прошло минут пять тягостного молчания. Беляев подбросил в печь и улегся на нары. Мальчики, сидя за столом, перешептывались.
— Федор Иванович, а можно нам из деревни сюда к вам приходить? — первым заговорил Сергей.
— Ну, что вы обиделись! — примирительно сказал Илья. — Мы же так просто… Имеем же мы право высказывать свою точку зрения.
— Высказывайте, кто вам мешает, — холодно заметил Беляев.
— Вот я и говорю, — Илья пересел на край нар у ног капитана, — так и быть, мы согласны пока что пожить в Березовке, только чтобы каждый день сюда бегать.
