Сфинкс - Паутина
Он опять дал ей причинить ему боль, но потом откинул обе палочки на кровать и поймал вторую ее руку, развернулся и прижал ее к стене, не давая двигаться.
— Поттер, — голос Малфоя был полон угрозы, — или перестань, или я поднимаю палочку и заставляю тебя делать то, что тебе не понравится!
Лили попыталась вывернуться, пылая гневом и яростью. Бесполезно, он был больше и сильнее.
— Отпусти! — прошипела Лили, пытаясь его лягнуть, но он прижал ее ноги одной своей. — Я закричу.
— Давай, — фыркнул Малфой. — Но прежде, чем вопить, послушай меня.
— Не буду!
— Будешь, — рыкнул Скорпиус. — Будешь. И внимательно слушай. Ты была в полной моей власти, я мог сделать с тобой, что угодно. Прочувствуй это слово — что у-г-о-д-н-о!
Лили широко раскрытыми глазами смотрела на его бледное лицо.
— Ты была в моей власти, но я всего лишь заставил тебя поесть. Ни раздеться посреди улицы, ни кувырнуться через голову, ни признаться в пламенной любви Слизнорту! Всего лишь поесть. Это принесло тебе вред? Это тебя задело?
— Ты меня унизил, — процедила Лили, зло глядя в серебристые омуты. Он был прав, он был абсолютно прав. Она была в его власти, а он этим не воспользовался. Но Лили была в ярости, что он мог управлять ею. Что применил к ней что-то темное, грязное, что-то страшное, пусть и с благими целями. — Ты не имел права.
— За это я позволил тебе унизить меня. Пощечинами. Тремя, — отчеканил слизеринец, чуть ослабляя хватку на ее руках. — Думаю, мы в расчете.
— Отпусти.
— Нет. Сначала ты мне пообещаешь, что сейчас же ляжешь спать.
— Что?!
— Я неясно выразился? — он был зол. — Ты должна поспать, иначе Поттерам придется открывать семейную палату в Мунго.
— Какое тебе дело?! — Лили снова попыталась вывернуться, и хватка слизеринца тут же усилилась.
— Слушай, Поттер, ты можешь хоть раз просто сделать так, как тебе сказали? — Малфой пристально глядел на ее лицо, раскрасневшееся от гнева.
— После того, как ты применил ко мне Империус?!
— Мерлин, Поттер, начнем все сначала? — Скорпиус уже терял терпение. Наверное, ему было неудобно стоять, держа ее. — Тьфу, не понимаю, зачем я вообще этим занимаюсь.
— И я не понимаю…
— Поттер, что тебе стоит пообещать? — голос его стал глухим, он в упор смотрел на ее лицо. Нет, на губы. Она бы отшатнулась, если бы могла.
— Я не буду ничего тебе обещать, — огрызнулась Лили, от злости больше не на его слова, а на взгляд, которым он сейчас на нее смотрел.
— Черт! Как же я от вас устал… — выдохнул Малфой и впился губами в ее рот, заведя ее руки ей за спину, таким образом обнимая и прижимая к себе. Она не сопротивлялась, почти сразу впуская его язык в свой рот. Скорпиус отпустил ее руки — она тут же обняла его за шею, заставляя нагнуться, быть ближе. Лили отвечала неумело, робко, но все-таки отвечала.
Малфой заставил себя отстраниться, чтобы вдохнуть воздуха в пустые легкие. И тут произошло неожиданное — она опять влепила ему пощечину.
— А это за что? — наверное, впервые в жизни поступок девушки изумил Малфоя. Она же не сопротивлялась, наоборот, была не против продолжить.
— Долг вернула, — ухмыльнулась Лили, вывернувшись из его объятий. Но палочку подобрать не успела — Малфой ее опередил.
— Долг? Что-то не припоминаю, — он поигрывал ее палочкой, сунув свою в карман мантии.
— Зато я прекрасно помню, — огрызнулась Лили.
— Мерлин, ты столько дней вынашивала план мести за один-единственный поцелуй? — рассмеялся Малфой, отчего девушка опять начала злиться. — Поттер, не ожидал от тебя такой злопамятности!
— Придурок! — она топнула ногой, сжав кулаки. — Ты… ты испортил… самый важный момент в моей жизни!
— Испортил?! — Скорпиус мгновенным прыжком оказался перед ней, схватил и снова поцеловал, со злостью и яростью, причиняя легкую боль. Гриффиндорка вырывалась, но он не дал ей этого шанса, упал вместе с ней на кровать, прижав ее своим телом и углубляя поцелуй. И она опять быстро сдалась, разрешая ему целовать ее и гладить по плечам, бокам, бедрам. И он стал нежным, ласковым, бережно целуя ее губы, словно успокаивая.
Он отстранился совсем чуть-чуть, откатываясь в сторону, но не выпуская из объятий. Положил подбородок ей на макушку и, поглаживая по руке, прошептал:
— Перестань истязать себя, я тебя прошу. Живи дальше, потому что, убивая себя, ты не вернешь свою мать. И не поможешь отцу.
Она молчала, доверчиво прижавшись к его груди, лишь судорожно вздохнула. На полчаса она смогла забыть обо всем. Он сделал так, что полчаса она не ощущала боли. А теперь боль вернулась, только другая: не такая огромная, не такая непреодолимая. Она стала терпимее. Ее будто что-то потеснило, задвинуло на задворки души. Словно бережные руки, которые сейчас сжимали ее в объятиях, заслонили ее от бездны, которая владела ею столько дней.
— Спи, — прошептал он, устраиваясь удобнее. — Спи. Я буду рядом.
— Спасибо, — прошептала она, чувствуя, как глаза ее смыкаются от усталости.
— За что именно?
— За все… — это было последнее, что она смогла сказать, прежде чем провалилась в глубокий сон без сновидений.
Глава 3. Гарри Поттер
В охраняемой палате круглые сутки царил полумрак. Почти никто не нарушал тишины и покоя этой маленькой комнаты. На белых простынях уже шестой день лежал черноволосый мужчина с отрешенным бледным лицом. Загорелые руки были кем-то аккуратно положены поверх одеяла.
Никто, кроме Гермионы и Тедди, не заходил в эту палату. Только целители, постоянно проверяющие состояние Гарри Поттера. Пациент был отгорожен от внешнего мира, от любых воздействий, которые могли бы ухудшить его состояние.
Гермиона сидела в кресле возле кровати друга и держала его за руку. Они с Тедди поочередно сменялись, только вот она почти не уходила из больницы, поскольку недалеко отсюда, в такой же закрытой палате, лежал ее муж.
— Гарри, — Гермиона старалась разговаривать с ним, хотя знала, что он не слышит. Его страшные раны на груди и руках заживали, затягивались, но он все еще был в глубокой коме. Никакой реакции на внешние раздражители, никакого улучшения. И все знали, почему. Гарри сам не хотел возвращаться. — Гарри, Альбус написал тебе письмо. Он рассказывает, что ему нравится в Хогвартсе. Что он пил чай с Хагридом. Что помогал Невиллу в теплице ухаживать за смоковницами. Он подружился с Ником, призраком Гриффиндора. И он очень по тебе скучает. Как и мы все. Гарри, пожалуйста, ты нам нужен. Ты мне нужен.
Он, как всегда, не ответил, не двинулся, дышал также ровно и глубоко. Рука его была горячей.
Позади тихо открылась и закрылась дверь. Это был целитель Сметвик, который лечил Гарри.
— Миссис Уизли, — целитель встал рядом, положив руку ей на плечо. — Вам нужно отдохнуть.
— Нет.
— Да. Я настаиваю, чтобы вы ушли и хотя бы немного поспали. Тут вы ничем помочь не можете, — Сметвик взял ее за плечи и поднял, повел к дверям. — Если что-то изменится, я тут же вам сообщу. Обещаю.
Сметвик буквально вытолкнул женщину из палаты, а сам остался внутри. Он подошел к пациенту, проверил пульс, осмотрел раны, откинув одеяло с перевязанной груди. Кровотечение остановить удалось, раны медленно, но заживали.
Целитель опасался одного — что сам Гарри Поттер не захочет исцелиться. И физическое состояние было тут ни при чем. Поэтому пожилой, опытный Сметвик решился на метод, который не был еще широко известен. Но другого выхода не оставалось. Либо попытаться, либо ждать и надеяться, что произойдет чудо — и Гарри Поттер сам решит вернуться.
Прошло десять минут. Наконец, в палату отворилась дверь, и свет из коридора обрисовал фигуру человека в стандартном, лимонного цвета, халате. Молодой целитель лет двадцати пяти, с черными волосами, окаймлявшими его бледное, заостренное лицо, с цепким взглядом и слегка крючковатым носом.
— Мне передали, что вы меня ищете, целитель Сметвик, — приглушенно произнес вошедший, закрыл дверь и встал у кровати больного. — Вы решились на мое предложение?
— Да, Тео, думаю, это единственный оставшийся у нас выход. Вы уверены, что сумеете найти именно те воспоминания, которые помогут мистеру Поттеру? — Сметвик был слегка взволнован.
— Уверен, — твердо ответил молодой человек, но понял, что этого недостаточно для наставника. — Сознание пациента сейчас совершенно незащищено, тем более от вторжения извне. Из его памяти будет легко выудить любое воспоминание.
— Да, да, я понимаю… Вам с вашим даром к окклюменции, конечно, лучше знать, — Сметвик коснулся руки Тео, но тот никак не отреагировал. — Что будет, если вам не удастся?
— Ничего. Ничего не изменится, — пожал плечами молодой целитель, хотя на его лице была полная уверенность, что неудачи просто не может быть. — Итак, приступим?
