KnigaRead.com/

Алексей Коркищенко - Золотой круг

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Алексей Коркищенко, "Золотой круг" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Дед Андрей ходил по классам школы механизации, где стояли разобранные машины, двигатели тракторов в разрезе, рассматривал всякие схемы и диаграммы, требовал пояснений, потом сказал:

— То добре, внук, что ты тут учишься. Набирайся ума. Як кажуть: одной пчеле бог сразу науку открыл, а человеку надо приобретать ее всю жизнь. Так, внук?

— Так, дедушка.


В конце зимы вернулся домой отец на костылях. И еще от костылей не освободился он, как заехал к нему председатель колхоза Матвей Егорович Исоченко.

— Ну как, Яков Андреевич, пришел в себя? Набрался духу!

— Да вроде бы… Хотя еще без костылей не выхожу во двор. Но не лежится и не сидится. До дела тянет. Весна вон в окна заглядывает.

— Может, на бригадирство вернешься, а, Яков Андреевич? Ты землю нашу знаешь, сможешь повести полеводство, как раньше. Кому, как не тебе…

— Да куда ему бригадирствовать?! — всполошилась Клавдия Афанасьевна. — Не оклемался он еще… Нету у него силы…

— Погодь, мать, погодь, — остановил ее Яков Андреевич. — В работе и наберусь силы. Дашь бедарку, Матвей Егорович, завтра с Федором проедем по полям, посмотрим, погадаем, шо робыть трэба.

Выехали рано утром по морозцу. Не узнал Федор степь — одичала. На том бугре, где он так любил встречать восходы, бурьяны стояли стеной, в рост человека. Стебли донника были толсты, как деревянные палки. Не поверил бы Федор, что донник может вырастать таким, если бы не видел собственными глазами. Отец хмуро и сурово смотрел по сторонам из-за высоко поднятого воротника шинели. Его худое, изможденное лицо от пронизывающего ветра стало пепельно-сизым.

— Ты будешь пахать эту клетку в первую очередь, Федор, — сказал он. — Земля хорошая. Силы набралась. Тут люцерна была перед войной… Ты ее разделаешь, як грядку. Потом гарновку посеем.

— Да здесь и плуг в землю не зароется, — с сомнением пробормотал Федор. — По бурьяну будет плыть.

— Спалишь бурьян. Соберешь хлопчат после уроков. Квачи сделаешь, в ведерки нальешь отработанного картерного масла, побегают хлопчата по бурьяну с огнем… И пойдет твой СТЗ, як кум в гости до кумы.

— Ладно, — Федор приподнялся на бедарке, оглядывая поле. Широким было оно, глазом не окинешь. Работы тут, работы!.. Почувствовал в руках зуд нетерпения — скорее бы сесть за руль трактора!

Отец смотрел вдаль, на чибии — пустое место посреди степи, забитое рыжими травами.

— Если бы чибии поднять! — мечтательно сказал он. — Земля там, видно, добрая, жирная — век гуляла… Вот бы где уродилась пшеничка!.. Только не справиться нам зараз с чибиями.

— Почему? Надо попробовать! — загорелся Федор.

— Нет, сынок, не те у нас трактора, не те плуга. Вот закончится война, придут к нам новые машины, тогда и поднимем чибии. Ты ж никуда с земли нашей не уйдешь? — спросил Яков Андреевич, косясь на сына.

— Никуда не уйду! — ответил Федор горячо. — Тут моя судьба, и тут мои, як и ваши, корни.

— Ну, то добре, сынок! Такая наша доля — хлеб растить хотелось бы, чтоб ты меня в полеводстве заменил…

— Ну что вы, папа! Вам еще жить, еще робыть. И я еще долго буду учиться у вас…

— Жалко, не удалось тебе школу закончить, а то бы пошел в техникум или в институт, стал бы ученым-агрономом, высокие урожаи выращивал, а? Центнеров по двадцать пять с гектара, а? Будут же когда-нибудь такие урожаи?

— Можно и без институтов хлебное дело постигнуть — у народа опыт богатый. Да и наука наукой, но надо и самому кумекать.

— Верно, сырок, толкуешь! — Яков Андреевич с отцовской гордостью поглядел на сына.

Проехали колхозные земли насквозь и только два поля увидели распаханными. Зябь была мелкая, видно, быками пахали. У подсолнечной клетки Яков Андреевич попросил остановить коня. Сидел нахохлившись, задумчиво глядел на поле, на котором нечасто торчали бодылья — отсюда сельчане возили зимой топку на тачках и саночках.

— Всю землю мы распахать не сможем, хоть и сами в ярмо впряжемся, — проговорил он. — А эту клетку — тут восемьдесят гектаров — можно и не пахать. Бодылку да корчаки соберем, коровами заборонуем и засеем. — Отец повеселел, будто решил очень важную для себя задачу. — Давай, Федя, повертай до дому. Похлебаем горячего да в правление колхоза смотаемся, потолкуем с председателем насчет ярм для коров. Да проверим, что у нас есть для посевной, а чего нету.

Солнце, поднявшись, пригревало спину. Из-под копыт коня летели комья талой земли. Позванивал ручеек на обочине дороги.

— Эге-гей, пошел живей! — поторопил Яков Андреевич коня и повернулся к сыну: — Ничего; сынок! Будем робыть, будем жить. И запашем, и засеем нашу земельку. Не останется она у нас яловой! А ты настраивай свой трактор так, чтобы пыхтел круглые сутки. Такой теперь у нас с тобой, сынок, фронт — хлебный!

Худое скуластое лицо отца словно бы солнца набралось — ожило, с него сошел нездоровый налет.

И Федор почувствовал тут, как что-то разжалось у него в груди и пустило глубоко в легкие свежий воздух, сдобренный запахами оттаивающей земли и отволглых стеблей подсолнуха. И в левую, почти бесчувственную, словно оттерпшую, руку пробилось живое, щекочущее тепло.

— Начнем мы с тобой, сынок, работать на теплой земле и наберемся земной силы, — продолжал отец взбодренно. — И чем больше мы будем работать, тем здоровей и сильней станем. Сила наша, сынок, от земли!


Еще грязь стояла на дорогах — вывел Федор свой старенький трактор на поле. Страшно выглядело оно: выжженное, черное, с торчащими пеньками недогоревших бодыльев донника, будяка и горчака. Напоминало оно Федору то фронтовое поле боя, где пережил он боль за растерзанную, измученную родную землю.

И что это была за работа! Водили старенький СТЗ или ЧТЗ. Старье… Часто рвались гусеницы. Пока распрессуешь их звенья — сколько сил уйдет! Прицепщик-подросток держит наставку клещами на пальце звена, а ты тяжелым молотом гухаешь по наставке. До пятисот раз ударишь, а палец чертячий не вылезает! Тогда начинаешь бить по другому пальцу. Упадешь на пашню, обессиленный и бездыханный, отлежишься и опять бьешь молотом.

Бывало, сломается какая деталь среди ночи, летит Федор в село, поднимает кузнеца с постели:

— Вставай, Архип Ильич!

Бежали в кузню, раздували горнило, ковали, сваривали деталь, и снова бегом мчался Федор в степь.

Работал Федор, забывая о ранах, о голоде, о простудах. Нормы на пахоте перевыполнял в два и три раза, а когда стал перевыполнять и в четыре раза, приехали к нему товарищи из района. Хотели посмотреть на героя военной пахоты.

Они увидели худого, мосластого солдата лет двадцати, в замасленной и латаной-перелатаной форме. Только без погон был тот солдат. Один из приезжих спросил:

— Сколько вам лет, товарищ Канивец?

— Двадцать первый пошел.

— Вы оставлены дома по брони?

— Да нет! — Федор досадливо дернул ноющим плечом.

— Он боец, списанный войной! — сказал председатель колхоза Исоченко. — Два года уже отвоевал, дважды тяжело ранен… Комиссовали его.

— Ах, вот как!

Однорукий невысокий гость в офицерской шинели оттеснил задававшего ненужные вопросы:

— Расскажите, товарищ Канивец, как вам удается пахать такими темпами? Пахота, как мы видим, хорошая, доброкачественная.

Федор недоуменно пожал плечами: «Бис его знает, что тут сказать!»

— Да я ораю день и ночь. — Потом спохватился, добавил: — У меня на прицепе три плуга и три бороны.

— Любопытно! И тянет трактор?

— Тянет, потягивает. Уже два поля вытянул. — Федор усмехнулся: — Я ж его набруньковал.

— Набруньковал? Как это понять?

— Ну, значит, так настроил трактор, можно понять, — пояснил председатель колхоза и крутнул на Федора глазами: мол, отвечай деликатнее и понятнее.

Гости окружили агрегат, рассматривая тяги, недавно выкованные, еще не потерявшие свежей кузнечной окалины, — с их помощью были прицеплены к трактору плуги и бороны.

— Скажите-ка, товарищ Канивец, кто вам посоветовал приспособить три плуга? Кто сделал дополнительные тяги к плугам и боронам?

— Да никто мне не советовал, — ответил он, пожимая плечами. — Сами вот с кузнецами сделали.

— Это ж отличное решение! Кто все-таки подсказал вам такую мысль?

— Да никто не подсказывал! Само в голову пришло. Тракторов у нас — раз-два и обчелся, да и те старенькие, а работы много, вот и пришлось покумекать, как бы так сделать, чтоб получше и побольше вспахать…

— Молодец, товарищ Канивец! — сказал собеседник. — Если б каждый так «кумекал», как вы, мы бы много хорошего сделали.

Федора хвалили, а ему было неловко: за что, собственно, его хвалить? Иначе он и не мог работать. Да и время такое: хлеб был нужен стране как самое важное оружие! С тех пор его жизненное правило — искать, использовать все то, что с пользой работает на урожай.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*