Роберт Хайнлайн - Морин и Клифф
А еще там была глава о калориях. Это очень просто: один рожок мороженного — сто пятьдесят калорий; три финика — восемьдесят четыре калории.
Мой глаз неожиданно натолкнулись на содовые крекеры. Я знала, что они мне дешево обошлись, так и оказалось — всего лишь двадцать калорий за штуку. Тогда я поискала «сыр»…
Арифметика навела шороху в моей голове, и мне стало очень неуютно. Я кинулась в папин кабинет и использовала его почтовые весы, чтобы взвесить тот остаток сыра, который еще не превратился в Морин.
Я повторила вычисления три раза. Учитывая два небольших укуса сливочной помадки, я съела шестьсот семьдесят калорий, больше половины своего суточного пайка, установленного редуцированной диетой! А я ведь всего лишь хотела заморить червячка до обеда.
Морин, сказала я себе, тебе все-таки придется самоистязаться. Десятидневная убойная диета — вот твой удел.
Я планировала держать свои проблемы при себе, подбирая крошки с общего стола, но подобная линия поведения невозможна в семье, соединившей в себе худшие черты сенатской комиссии по расследованию и чуть менее зверские методы допросов третьей степени[10].
Я безнаказанно уклонилась от томатного супа, припозднившись к обеду, но когда я попыталась отказаться от соуса, мне пришлось предъявить им книгу.
Мама сказала, что растущий организм нуждается в пище. Я возразила, что уже прекратила расти по вертикали, а сейчас прекращаю расти по горизонтали. Младший открыл свой рот, и я заткнула егобулочкой. Это дало Папочке шанс высказаться:
— Давайте загрузим этим доктора Эндрюса. Если он дает ей зеленый свет, она может морить себя голодом до измождения. Она — свободный человек.
И вот назавтра мы с Папочкой пошли в офис доктора Эндрюса. У Папочки и так было назначение — у него ужасные простуды каждую весну. Доктор Эндрюс сначала отправил Папочку на другой конец вестибюля к доктору Грибу, который специализируется на аллергиях и тому подобном, а потом осмотрел меня.
Мы знакомы с доктором Эндрюсом давно, начиная с моего первого писка, поэтому я рассказала ему все, даже про Клиффа, и показала ему книгу. Он просмотрел ее, потом взвесил меня, послушал сердце и измерил давление.
— Разрешаю, — сказал он мне, — но только тридцатидневную диету. Я не хочу, чтобы ты падала в обморки в классе.
Наверное, я всё же рассчитывала, что он спасет меня от моей решимости.
— А что насчет физических упражнений? — спросила я с надеждой. — Я ведь очень подвижна. Разве мне не нужно кушать побольше, чтобы скомпенсировать это?
Он заржал как конь.
— Деточка, — сказал он, — ты, знаешь, сколько тебе нужно прошагать, чтобы сжечь одну солодовую шоколадку? Восемь миль! Физические упражнения помогут, но не слишком на это рассчитывай.
— И как долго мне продолжать? — спросила я слабым голосом.
— Пока не достигнешь веса, которого ты хочешь — или насколько хватит характера.
Я вышла от него, решительно стиснув зубы. Если у девушки нет ни фигуры, ни характера, то что же у нее вообще есть?
Когда мы вернулись, Мама была дома. Папочка подхватил ее и поцеловал, а потом сказал:
— Теперь у тебя двое на диете!
— Двое? — повторила Мама.
— Смотри. — Папочка снял свою рубашку. Его руки были покрыты маленькими красными булавочными уколами, расположенными ровными рядами: от бледных, до ярко-красных. — Я являюсь аллергиком, — объявил он гордо. — У меня была не настоящая простуда. На самомделе у меня аллергия, практически на всё. Вот это, — он указал на красную полоску, — бананы. Это — зерно. Это — протеины в коровьем молоке. А это цветочная пыльца из меда. Подожди, я сейчас…
Он вытащил из кармана список:
— А также ревень, тапиока, спаржа, лимская фасоль, кокосовый орех, горчица, коровье молоко, абрикос, свекла, морковь, мясо ягнёнка, хлопковое масло, салат, устрицы, шоколад — вот, читай. Теперь это твоя проблема.
— Хорошо, что я сегодня сходила в университет и записалась на вечерние курсы по домашней диетологии, — сказала Мама. — С этого момента данная семья будет питаться строго по-научному.
Казалось бы, хуже некуда, но не тут-то было. Младший объявил, что у него хоккейные тренировки, и поэтому у него должна быть тренировочная диета, в которую входят бифштексы с кровью, тосты из непросеянной муки — и больше ничего. В прошлом сезоне он обнаружил, что, даже со свинцовыми грузиками в карманах, он не набирает нужного веса для проведения силовых приемов. В следующий сезон он планировал стать чем-то между Полом Баньяном и Великолепным Джорджем[11]. И потому — диета.
А потом и Мама села на диету, тоже научно-обоснованную, основанную на том, что она узнала за две недели на своих курсах. Мама детально изучала диаграммы, и у каждого из нас был отдельный поднос, как в больнице, где я лежала, когда сломала лодыжку во время перебежки в бейсболе, играя за юниоров Вест-Сайдских Доджеров. Мама считает, что девочка с моей фигурой не должна быть девчонкой-сорванцом, а я считаю, что девчонка-сорванец не должна иметь моей фигуры. Вообще-то, я больше не девчонка-сорванец, с тех пор как Клифф вошёл в мою жизнь.
Так или иначе, Мама нашла вещи, которых не было в папином запретном списке — тушенка из яка, маринованные пальмовые веточки, осьминог под соусом карри и тому подобное. Я поинтересовалась у Папочки, проверялся ли Папочка и на эти блюда? На что он ответил:
— Займись лучше своим делом, Падди, — и положил в свою тарелку гигантский кусок мясного пирога из оленины. Я попыталась не обращать на него внимания.
Собственная диета Мамы была столь же экзотична, но менее привлекательна. Она пробовала соблазнить меня и Младшего своим супом из морских водорослей, дробленой пшеницей или сырым ревенем, но мы предпочли придерживаться своих собственных диет. Вообще-то есть прикольно, но только когда ешь настоящую пищу.
С завтраком было проще всего: Папочка завтракал позже, чем я — в этом семестре до десяти у него не было лекций.
Я дремала в постели, в то время как наш подающий надежды атлет с жадностью пожирал свой Завтрак Чемпионов, затем выскакивала в последнюю минуту, проглатывала свой стакан томатного сока (двадцать восемь калорий), и окончательно просыпалась уже на полпути к школе. А к тому времени было уже слишком поздно облизываться.
Я приносила мой жалкий маленький завтрак в школу. Клифф тоже стал упаковывать свои завтраки, и мы с ним устраивали совместные пикнички. Он никогда не обращал внимания на то, что или сколько я ем.
И я не хотела, чтобы Клифф что-то заметил. Пока не хотела. Я планировала сразить его тем, как я буду выглядеть в моем новом вечернем платье на выпускном балу.
Ничего из этого не вышло. Клифф досрочно сдал два заключительных экзамена и уехал в Калифорнию на всё лето, а я провела ночь школьного бала в своей комнате, грызя сельдерей (четыре калории стебель) и думая о жизни.
А вслед за тем мы начали собираться в отпуск. Папа голосовал за Новый Орлеан. В ответ Мама покачала головой.
— Там невероятно жарко. Кроме того, я не хочу вас дразнить креольскими ресторанами.
— Их-то я и имел в виду, — ответил Папочка. — Лучшие рестораны для гурманов в стране. Ты не можешь держать нас на диете во время поездки, это не практично. Жди нас, «Антуан»!
— Нет, — сказала Мама.
— Да, — сказал Папочка.
В результате мы отправились в Калифорнию. Я уже была готова бросить мой вес (который всё ещё был слишком велик) на сторону Папочки, когда прозвучало слово «Калифорния». Я-то и не надеялась увидеться с Клиффом до осени! И тогда я выкинула мысли о рыбе в белом вине и королевских креветках из головы, Клифф победил, но с таким незначительным перевесом, что мне не хотелось об этом думать.
Поездка вышла не слишком веселой.
Младший дулся, потому что ему не разрешали взять с собой его дурацкие гирьки, а Мама была перегружена диаграммами, справочниками и меню. Каждый раз, когда мы останавливались перекусить, она вступала в длинные переговоры, включавшие личный брифинг с поваром, в то время как мы становились всё голоднее и голоднее.
Мы приехали в Кингман, штат Аризона, когда Мама объявила:
— Не думаю, что здесь найдется ресторан, который нам подходит.
— Почему нет? — спросил Папочка. — Аборигены должны где-то питаться.
Мама перетасовала свои списки и предложила, ехать прямо до Лас Вегаса. Папа сказал, что, если бы он знал, что эта поездка превратит нас в еще одну партию Доннера[12], то он загодя подучил бы, как нужно готовить человеческую плоть.
В то время как они обсуждали это, мы проехали через Кингман и повернули на север к Боулдер Дам.
Мама встревоженно оглядела неприютные холмы по сторонам дороги и сказала:
— Мне кажется, ты должен повернуть назад, Чарльз. До Вегаса еще несколько часов, а по карте здесь сплошная пустыня.
