Лев Никольский - «Ракета» выходит на орбиту
Мама у меня учительница. Это не так плохо, как думают некоторые ребята. Тем более что она преподаёт английский язык не в нашей, а совсем в другой школе. И если уж она что обещает, так будьте уверены — точка-тире! Я взял с мамы слово, что она разбудит меня утром вместе с папой — он к восьми утра должен быть на заводе. Спал я плохо. Мне снилось, что Кока и Васенька стоят в воротах нашего дома и, размахивая своими громадными кулачищами, не пускают меня в школу. Кажется, это называется предчувствием.
Как вы понимаете, в семь утра мы с папой уже сидели за столом, и я пил своё толокно.
— Ну, мужчины, отправляйтесь, а мне сегодня к третьему уроку, — сказала мама.
И мы с папой пошли. Под воротами нас, конечно, никто не подстерегал. Если не считать дворничиху тётю Настасью с метлой. Она сказала:
— Смотрите-ка, Серёгины сегодня вместе на работу идут!
Никого из ребят на улице ещё не было. Зато взрослых… Я никогда не думал, что все так рано встают. На углу папа протянул мне руку: «Желаю удачи. У вашей «Ракеты» сегодня день рождения!» Ого, оказывается, и папа интересуется «Ракетой». И я тоже пожелал ему удачи.
Ровно в восемь я подходил к школе. Проверил это дважды. Первый раз — по большим часам на углу, второй — когда в дверях налетел на директора, который, всем известно, секунда в секунду приходит в это время. Он не рассердился, только спросил: «Торопишься, Серёгин? Даже здороваться не успеваешь?» Но я не позабыл, а просто испугался. Так что мне ничего не оставалось сказать, как: «Извините, здравствуйте!»
Оказалось, что в актовом зале около радиорубки уже почти все наши. Не было только техников — ни Коки, ни Васеньки. Они оба явились в половине девятого, забрались в рубку, и Слава разослал всех по этажам проверять репродукторы.
У микрофона, установленного в зале на эстраде, недалеко от рубки, остались мы со Светой и стали считать с разного расстояния: «Раз… два… три…» и так до десяти.
Пока проверяли, стало уже без четверти девять. Без десяти девять, по всей школьной радиосети полились волшебные звуки:
— Внимание! (Это я!) Внимание! (Это Света!) Говорит «Ракета»! Говорит «Ракета»! (Это снова я!) Сегодня вторник. (Света!) Слушайте первый номер ежедневной школьной радиогазеты! (Я!)
Затем по нашему плану следовал «Школьный вальс». Васенька и Кока должны были приоткрыть дверь рубки и махнуть рукой, когда снова вступать дикторам. Нам нужно было, пока крутится пластинка, сидеть не шелохнувшись.
Тишина! Вы заметили, что иногда время тянется-тянется, а в другой раз мчится со второй космической скоростью? По нашим расчётам, «Школьный вальс» уже давно должен был кончиться, а дверь из рубки не открывалась и никто не махал рукой.
Мы видели, что Слава очень беспокоится, но ничего не может сделать. Дверь в рубку закрыта. Стучаться нельзя. Ломать нельзя. Над дверью надпись: «Тише!!! Идёт передача!»
Главное, что мы-то вальса не слышим. Ужасное положение. Слава не выдержал, прикрыл рукой микрофон и прошипел: «Начинайте!» Мы и начали. Сначала прочли статью комсомольского секретаря Димы Андреева «Все 45 минут урока на занятия», потом очерк про нашу лучшую спортсменку Наташу Щагину. А в заключение — о том, что на переменах старшие, которые дежурят, другой раз поколачивают младших. Хороший материал. С фамилиями, из какого, класса. Читаем и думаем: «Ну, теперь большим кулакам плохо придётся».
Но, оказывается, плохо пришлось нам. В актовый зал вбежала пионервожатая Дагмара и стала размахивать руками. Говорить она боится, потому что надпись: «Тише!!! Идёт передача!»
Слава что-то объясняет ей знаками. Оба машут руками и, конечно, ни о чём не могут договориться. Не знаю, что было бы, но мы со Светой уже перестали читать в микрофон. Текст окончился. Осталось только сказать: «Ваши отзывы и пожелания передавайте в радиокомитет для «Ракеты». Потом в актовом зале появились ещё два человека: завуч Глафира Алексеевна и вслед за ней Прохор Степанович.
В этот самый момент дверь из рубки распахнулась, и в зал вывалились Кока и Васенька. В каком виде! У Васеньки раскровавлен нос, а Кока прихрамывал сильнее обычного.
— Вы куда? — закричала не выдержав Дагмара.
— Как куда? — отвечали ей наши радиотехники. — На уроки! Заниматься!
Что было!.. Даже рассказать страшно. Оказывается, наша «Ракета» при первом своём появлении в школьном эфире сорвала уроки почти во всех классах.
После того как Слава и другие ребята проверили репродукторы и включили их на полную звучность, те ребята, которые пришли пораньше, стали слушать нас. Им было очень хорошо слышно, как мы со Светой считаем: «Раз… два…» — в общем, до десяти. Потом снова: «…пять… шесть… семь…»
Кто-то сказал, что это трансляция показательного урока арифметики для первого класса. Кто-то попробовал выключить радио. Но большинство ребят решило: наверное, ещё будет что-нибудь, кроме «раз-два-три». И они не ошиблись. Мы объявили о первом номере «Ракеты», а радиотехники запустили злосчастный «Школьный вальс». Пластинка была игранная-переигранная, в одном месте на трещинке она сбивалась, и всё начинало повторяться. Тут нужно было поправить пальцем. Но Кока и Васенька подрались, и пластинка продолжала крутиться на одном месте. В это время прозвенел первый звонок, потом второй. Через шум старой пластинки иногда прорывались и наши со Светой голоса о том, что надо экономить каждую минуту урока. Кое-где всё-таки выключили радио. А в восьмом классе была назначена контрольная по алгебре. Конечно, ребята не особенно огорчились поднявшемуся шуму и стали кричать: «Ура, «Ракета»!» Но нам от этого «ура» не поздоровилось. А восьмому классу пришлось писать работу после уроков.
Вот как прошёл день рождения «Ракеты».
Три точки, три тире, три точки (. —.), что означает на международной волне сигнал бедствия.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
КАК БЫТЬ С АТЛАНТИЧЕСКИМ ОКЕАНОМ?
Рассказывает Слава
Честное слово, я попал в эту повесть случайно. Помимо своей воли. Вы же знаете о бурном заседании комсомольского бюро, когда решали, кого назначить редактором «Ракеты». Я-то шёл на бюро, чтобы меня освободили от стенной газеты. Хватит, три года каждую неделю выпускал вместе с Володей Антоновым, пока не заболел неожиданно на целый месяц. Операция. Аппендицит. А теперь надо зверски заниматься. И потом, пока папа на Дальнем Севере, я обязан заботиться о Свете.
И вот я посмотрел на часы — папин подарок (светящийся циферблат, противоударное устройство), было без двадцати минут четыре: «Принимая во внимание особые семейные обстоятельства, освободить Славу Рябинкина от обязанностей заместителя редактора стенной газеты «Вымпел».
А ровно в четыре меня назначили главным редактором «Ракеты». Правда, обещали отпустить после того, как я налажу дело. Вот я и налаживаю. Как налаживаю? Вы знаете. И сейчас ещё жутко вспоминать старт «Ракеты». Наташа Щагина, наш спортивный обозреватель, утверждает, что это был не старт, а фальшстарт. И считает, что ничего здесь страшного нет. Ну, это как кому! Меня, например, бросает в дрожь, когда я слышу мотив «Школьного вальса».
Да, это был горячий денёк. К сожалению, он войдёт в историю нашей школы. Подумать только: ни в одном классе уроки не начались со звонком. Вот тебе и «Ракета», — так сказать, организатор школьной жизни. За всё, что произошло, обещали влепить выговор. Может быть, и стоит…
Но разве только в этом дело. Я ведь взрослый, исполняющий обязанности главы семьи, как говорит папа, а вот Свету мне очень жалко. У неё каждая веснушечка дрожала. Она так расстроилась в тот день, что закапала всё сочинение слезами и размазала чернила. И получила двойку. Надо писать папе на Дальний Север, подходит суббота. Писать правду не хочется, неправду — потеряешь уважение навсегда.
Конечно, переживали все ребята. Но по-разному. Коку и Васеньку на три дня исключили из школы. Кока на вызов не явился, он, видите ли, не обязан: не комсомолец. А Васенька (терпеть не могу этого слизняка) прикинулся обиженным. «Кто ответственный за радиорубку? Кока Марев. Кому доверена аппаратура — Коке Мареву. А моя фамилия? Меньшов. Меня же избили — и я же виноват!»
В тот вечер я встретил на лестнице маму Валерика. Она остановила меня и долго расспрашивала. Почему Валерик вернулся из школы кислым? Не рассорился ли со Светой? Я молчал. Мама Валерика посмотрела и вздохнула: «Ты какой-то странный, Слава, сегодня». Я захлопнул за собой дверь. В общем, скверно.
Вечером со Светой, прежде чем писать на Дальний Север, решили погулять. На лестнице нас догнал Валерик.
— Возьмите и меня. Мама сказала: «Если со Славой, — можно. Пройдёшься — лучше поужинаешь. А то у тебя аппетит совсем пропал».
Вот у меня аппетит никогда не пропадает. Я был рад Валерику: пускай ребята поговорят, а я подумаю.
