Юрий Дьяконов - ...Для того, чтобы жить
Гринька с Ермолаем и Левкой махали вслед, пока поворот не скрыл и их, и саму железнодорожную платформу.
***
Сигнал о том, что пора уже подумать о зиме, подала Сенькина мать, тетя Клава, принеся домой мешок щепок, которые она насобирала где-то по пути с работы. Теперь и Олег с Семеном стали везде высматривать: а нет ли тут чего-нибудь деревянненького? И тащили домой все: обрезки досок, чурбаки, выпрошенные на стройке, поломанные ящики от магазина. А чаще всего — сухие ветки деревьев.
Собрали по огромной куче. Сенька радовался:
— Вот хорошо! Может, и на две зимы хватит!
Но когда они сначала во дворе у Явора, а потом у Олега попилили дрова и сложили в сарай, расстроились оба:
— Пилили-пилили, а дров кот наплакал! Надо такое найти, чтоб сразу много дров получилось, — сказал Олег.
— Правильно! — обрадовался Сенька. — Давай столб распилим, что у трамвайного депо валяется.
— Столб-то трамвайный! — напомнил Олег.
— Был трамвайный. А теперь ничей. Он там сто лет лежит! Пошли посмотрим, — настаивал Сенька.
Они поколупали столб железкой. Правда, подгнил местами. Досмотрелись: так у него же вот и костыли вбитые остались! Значит, стоял столб, пока хороший был. А когда подгнил — выкопали и на его место новый врыли.
Притащили двуручную пилу. И пошла работа!.. Когда подошел этот мужчина с портфелем — они и не заметили.
— Вы что это делаете? Кто разрешил?!
— Пилим, — выдернув пилу, ответил Олег.
— Нам разрешили! — отступая к трамвайному вагону, соврал Явор. — Начальник разрешил… Все равно, говорит, сгниет… Чего об него людям спотыкаться…
Мужчина нахмурился. Потом улыбнулся:
— Спотыкаются, говоришь?.. Говорил же коменданту, чтоб убрали!.. Ладно. Пилите уж заодно и этот, — и ткнул ногой в совсем еще хороший с виду столб. — Только с одним условием.
— С каким?! — радостно спросили мальчишка.
— Чтоб не учились врать! — погрозил пальцем и пошел.
— Дяденька! — крикнул вдогонку Явор. — А если не поверят?
— Поверят, — обернулся мужчина. — Скажете, начальник трамвайного депо разрешил… Уфимцев, — и, увидев обалделые лица мальчишек, расхохотался…
Едва они управились с дровами, как в один день, будто сговорились, матери Сеньки и Олега привезли уголь.
Хорошего угля сейчас на складе не достанешь. Заводам и железным дорогам и то едва хватает. Привезли всего по полтонне. Так разве ж это уголь? Один штыб! Он и гореть не будет… Но, как говорится, голь на выдумки хитра. Придумали-таки люди рецепт, чтобы штыб и пыль гореть заставить.
Целую неделю Сенька и Олег с шестилетним Мишкой, который ни в чем не хотел отставать от старшего брата, бегали в. одних трусах, черные от угольной пыли, то в Сенькин двор на Лермонтовской, то в Олегов на Гимназической.
Превращение штыба в горючие лепешки дело несложное, но требовало больших усилий и самоотверженности. В железное корыто насыпали штыб, добавляли глины по выверенному рецепту, наливали воды и тщательно перемешивали. Потом в старые сковородки накладывали густую массу и, быстро перевернув, шлепали на расстеленные по двору доски.
Через два дня угольные лепешки, высохнув на солнце, становились твердыми, как кирпичи. А зимой будут гореть они, что твой кусковой антрацит. Только дров не жалей для растопки.
— Ах, помощнички мои дорогие! — похвалила их мама Олега. — Зимой с теплом будем… Только не много ли глины кладете? У меня из полутонны никогда так много не получалось.
— Не, мам, не много! — уверял Олег, радуясь своей предусмотрительности: третью часть он уже успел спрятать в сарай и завалить дровами.
Нет. Не показалось маме. Угольных лепешек наготовили так много, что, пожалуй, и из тонны штыба столько не сделаешь… А получилось это вот как. Возвращались однажды Олег и Сенька с Дачного поселка через территорию станции Нахичевань-Донская. Видят — на крайних путях вагоны стоят. Из открытых дверей рабочие лопатами уголь выбрасывают. Покончили с одним вагоном — перешли к другому.
Откуда ни возьмись — начальник железнодорожный. Заглянул в один пустой вагон, в другой и крик поднял:
— Безобразие! Вагоны грязные бросили! Не приму работу?
— Не будем мы с вениками елозить!.. Время дорого! Пусть ваши уборщицы выметают! — заупрямились рабочие.
— Ты, Николай, бригадир. С тебя и спрошу! — сказал начальник высокому горбоносому грузчику. — Чтоб все вымели! — И ушел.
Олег радостно подтолкнул Сеньку в бок — и к бригадиру!
— Дядя Коля! Вам эта пыль, что в вагонах, нужна?
— Черту она нужна! — сплюнул черной слюной бригадир.
— А если мы ее себе заберем, можно?
— Постой! Как это — заберем? — удивился бригадир.
— Вагоны подметем. А штыб этот на топку себе возьмем. Идет?
— Идет! — рассмеялся бригадир. — Тебя-то как звать?
— Олег. А его — Сенька. Кореш мой.
— Так вот, Олег. Вы нам здорово поможете!.. Берите куль бумажный из-под цемента и шуруйте!
Наломали они пушистой травы, которую так и называют — веники. Связали. И заклубилась черная пыль над вагонами.
Три вагона вымели — с полмешка штыбу насобирали. Тяжелый!
— Эгей! Помощнички! — закричал бригадир. — Обедать!
— Да мы дома… — застеснялся Олег.
— Не ври. Знаем, как у вас дома…
После обеда они повеселели и работали еще старательней.
— Смывайся, Сенька! — вовремя предупредил Олег.
Разомлев от жары, по шпалам шел железнодорожный начальник и заглядывал во все пустые вагоны из-под угля…
— Молодец, Жуков! Порядок! И ко мне никто не прицепится!
— Стараемся, начальник, — усмехнулся бригадир.
В четыре часа бригадир подошел к ним:
— Шабаш, хлопцы!.. А как же вы свой штыб упрете?.. Вот что. — Он обнял большущий куль с углем и, как ребенка, отнес в кусты за деревья. — Тут целей будет. Айда мыться!
На прощание бригадир подарил ребятам еще по бумажному кулю:
— Носите понемногу, а то надорветесь. Еще придете?
— Обязательно! — пообещали Олег с Семеном.
До вечера перетаскали весь уголь домой. Пришли и на следующий день, и после. Приходили и тогда, когда уже закончили заготовку лепешек. Очень уж понравились им веселые и дружные грузчики бригады Николая Жукова.
***
К концу лета Олег так научился стрелять из своей винтовки, что мальчишки стали называть его снайпером.
Во дворе, у бывшей конюшни, где Олег устроил тир, теперь вечно толклись ребята. Каждому хотелось хоть подержать настоящую винтовку, посмотреть, как Олег сбивает со столбика пятак, попадает в ребро спичечной коробки, отстреливает вместе с огнем верхушку тоненькой церковной свечки.
Как ни экономил Олег, а патроны расходовались быстро. Трудно ведь отказать ребятам. Тому дашь пару раз стрельнуть, другому, а тут третий прибежал. Не дашь ему — насмерть обидится. А патрончики-то кусаются — рубль семьдесят пять пачка! Где их взять?..
Как-то октябрьским утром Феодал привел с собой в конюшню Кешку Быстрицкого, сынка бывшего нэпмана, у которого раньше работал Валя-комсомолец. Оказывается, Кешка никак не хотел верить, что Олег стреляет лучше него.
— Не будь дураком! — шептал Толька Олегу. — Поспорь с Кешкой на что хочешь. У них дома денег куры не клюют!..
Тотчас в конюшню набежали почти все друзья Олега.
Кешка с винтовкой долго умащивался на соломенной подстилке. Просил не шуметь и не подначивать. Целился, целился в большой николаевский пятак с орлом… Бац! И мимо.
— Мазила!.. Попал… пальцем в небо!.. Да в жисть ему не попасть! — закричали, засвистели мальчишки.
— Чего вы ржете?! Может, винтовка не пристрелянная! Я из своего «Монтекристо» хоть десять раз подряд…
— Не пристрелянная?! — возмутился Олег. Выхватил у него винтовку, вскинул к плечу и сразу — трах! Пятак исчез.
— А-а-а! — заорали болельщики. — Видал, как надо?!.
Кешка стрелял еще и еще, но пятак и не шелохнулся.
— Все, — заявил он, — денег больше нету.
— А это что? — усмехнулся Феодал, заглянув в кошелек.
— Так это талончики. Только сейчас в школе купил.
— Давай на талончики! — милостиво согласился Феодал.
Но и талончики не помогли. У Кешки от злости и обиды тряслись руки. Он мазал раз за разом.
Когда, сопровождаемый насмешками, он ушел, Олег выложил из кармана добычу. Два рубля деньгами, перочинный ножичек и пятнадцать зеленоватых талончиков с надписью «Школьный завтрак. 35 коп.» и большой круглой печатью.
— Живем, ребята! — радовался Олег. — Патронов купим.
— А талоны продать можно! — крикнул Феодал. — Как раз-еще на три пачки патронов хватит. Вот постреляем!
Но Олег решил по-своему:
— Ребята, есть хотите?.. Айда в столовую! Я угощаю!..
Изничтожив по четыре манные котлетки с подливкой и выпив по паре стаканов чуть сладкого желто-серого киселя, ребята в самом распрекрасном настроении вышли из столовой:
