Илья Туричин - Крайний случай
ГЛАВА СЕДЬМАЯ, в которой мы будем радоваться вместе с Иваном
Собрались партизаны вокруг солдат. Накормили-напоили. Расспрашивают.
Потом Дед-Столет говорит:
— Сейчас я вас командиру представлю. Только так: лицо его увидите — не удивляйтесь и виду не подавайте. Лицо у него обожжённое. И он своего лица не знает, потому что мы все зеркала в лагере попрятали.
Спустились солдаты вслед за дедом в штабную землянку.
В землянке тепло. В печке дрова потрескивают.
За самодельным столом сидит человек в военной гимнастёрке. Лицо у него всё в шрамах от ожогов. И руки — в шрамах.
— Здравствуйте, товарищи, — сказал человек. — Вы и есть пять Иванов, за которыми фашисты охотятся? Знать, крепко им насолили!
Показался Ивану голос будто знакомым.
— Насолить не насолили, а уйти среди бела дня — ушли.
— Ишь как, — засмеялся партизанский командир. — Так запросто и ушли?
И смех показался Ивану знакомым. Где же он его слышал?
— Запросто не запросто, а стрельба была, — отвечает, а сам в командира всматривается.
И командир на Ивана глядит внимательно.
— А стрельба, говоришь, была? — и по лбу ладонью провёл.
И жест этот тоже знакомый.
Дрогнуло сердце у Ивана, шагнул он к командиру.
— Алёша, — сказал тихо. — Алёша, брат…
И командир — к Ивану:
— Иванушка!
Обнялись братья и замерли.
И все, кто в землянке был, замерли. Даже дрова в печке потрескивать перестали.
Так постояли братья в тишине, может, минуту, а может, час.
Кто-то всхлипнул.
Дед-Столет глаза бородой утёр.
И все тихонько из землянки вышли. Оставили братьев одних.
Алёша рассказал, как выскочил из горящего танка и отполз в кусты. Как нашли его внуки Деда-Столета. Принесли в свою деревню. Спрятали. Выходили.
Стали вспоминать они старушку мать, места родные, старшего брата своего Степана.
А потом Алёша спросил:
— Скажи мне прямо, Иван. Очень у меня страшное лицо?
— Лицо как лицо. Обгорелое немного. И без бровей проживёшь.
Улыбнулся Алёша:
— Все зеркала от меня в лагере попрятали. А я в ковшик с водой гляжусь. К новому своему лицу привыкаю.
Тут кто-то тихонько постучался в дверь. И обожжённое Алёшино лицо вдруг преобразилось, разгладилось, и глаза засияли ласково.
— Входи, — сказал Алёша.
Дверь отворилась, и вошла Алёнушка с котелком в руках.
— Обед принесла, товарищ командир.
Голос у Алёнушки — как колокольчик.
Поставила Алёнушка на стол котелок, ложки, хлеб, соль.
— Спасибо, Алёнушка, садись с нами, — пригласил Алёша.
Алёнушка ломаться не стала, присела к столу.
Тут достал Иван из-за пазухи краюшку. Положил на стол.
— Вот. Мать этот хлеб испекла. На крайний случай. А хлеб тёплый, будто сейчас испечённый, и пахнет от него ржаной мукой, парным молоком и лаской материнских рук.
Склонился над краюшкой Алёша, и страшные шрамы от ожогов на его лице будто стали незаметнее. Поцеловал он краюшку, смахнул с глаз непрошеную слезу, сказал:
— Дорогая память. Береги, брат, до крайнего случая.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой Иван и Фриц — Рыжий лис побывают у Фельдмаршала
До первого снега гостили солдаты у партизан. Поправились, окрепли. Стали в путь собираться: на фронт, свою часть искать.
Как раз в это время наши войска на фронте начали большое наступление. Забегали фашисты. Засуетились. Стали свои части с места на место перебрасывать — «кулак» готовить, чтобы наступление остановить.
Получил командир партизанского отряда Алёша приказ: разведать, что за «кулак», велик ли и где его собирают?
Позвал Алёша Ивана:
— Не хотел я тебя отпускать, Иванушка. Да, видно, не удержишь солдата в лесу, как сокола на ниточке. Идите к своим на фронт. Деда-Столета даю вам в проводники. Только сперва разведайте, что за «кулак» фашисты готовят, велик ли и где его собирают.
— Ясно, — ответил Иван. — Эти сведения лучше всего в фашистском штабе добыть. В городе Инске.
Быстренько собрались солдаты в дорогу. Попрощались с партизанами. Поблагодарили за теплоту и ласку.
На вторые сутки привёл Дед-Столет солдат к городу Инску. Оставил их в овражке. А сам пошёл в город — с подпольщиками связаться.
Вернулся дед, когда уже темнеть начало. С ним пришла девушка, укутанная в старенький серый платок. Лицо её солдаты не разглядели.
— Вот, знакомьтесь, это товарищ Варя, — сказал дед.
Солдаты пожали девушке руку.
— Я вас поведу. Соблюдать полную тишину, — прошептала товарищ Варя. — Фашисты стреляют без предупреждения. Все пропуска отменены. В городе сам Фельдмаршал со своим штабом. Расположился в школе. К школе снаружи подхода нет. Всё опутано колючей проволокой. Кругом часовые с собаками.
— Плохо дело, — сказал Иван.
— Плохо, да не очень. В городе я вас передам другому товарищу. Он всё городское подземное хозяйство знает, как собственную квартиру. Спуститесь с ним под землю, в люк. И по трубам доберётесь до двора школы.
— А я вас тут поджидать буду, — сказал Дед-Столет.
— Хорошо, — откликнулся Иван, — Если к завтрашнему вечеру не придём, иди обратно в отряд. Скажи Алёше, пусть другую разведку посылает. Не медлит. Прощай.
Двинулись солдаты вслед за товарищем Варей. Перелезали через заборы, прокрадывались глухими дворами, прижимались к стенам домов.
Товарищ Варя в тёмном подъезде передала их другому подпольщику. Усатому.
Усатый сказал:
— Спустимся в люк. Выходить на улицу по одному.
Иван сел на землю, опустил ноги в люк, нащупал ступеньки из прутьев и стал спускаться.
Трубам не было конца. Солдаты проползли всего три квартала, а им казалось, что они пересекли по трубам весь Инск.
Наконец Усатый остановился.
— Кажется, здесь.
С трудом удалось открыть крышку люка. Она оказалась заваленной школьными партами.
Усатый осторожно забрался на гору парт. Внимательно осмотрел двор.
— Часовых нет.
В нескольких окнах школы, несмотря на ночь, горел свет.
Иван дал товарищам знак, чтобы остановились, а сам подполз к зданию. Большой рост позволил ему заглянуть в окно второго этажа. Вероятнее всего, именно там мог находиться кабинет Фельдмаршала.
За одним из окон он увидел того самого рыжего фашиста, который допрашивал их, когда они попали в плен.
Рыжий стоял навытяжку перед креслом с высокой спинкой.
— Начальник разведки и контрразведки, — донёсся до Ивана голос через открытую форточку, — доложил мне, что ты поймал Ивана. Потом упустил Ивана. Потом опять поймал Ивана. А оказывается, ты снова упустил Ивана. Как это понимать? Может быть, мне повесить вместо Ивана тебя?
«Это было бы неплохо», — подумал Иван.
— Господин Фельдмаршал, я клянусь, я клянусь!.. — от страха выстукивая дробь зубами, воскликнул Фриц — Рыжий лис.
— Мне не нужны твои клятвы. Мне нужен Иван, который украл моего любимого адъютанта! Тебя называют Рыжий лис, а ты, оказывается, просто рыжая курица!
— Лис, Лис, — простучал зубами Фриц — Рыжий лис.
— Если ты, наконец, не поймаешь Ивана живого или мёртвого, я собственноручно буду тебя пороть моим любимым ремнём с пряжкой до тех пор, пока ты из живого не превратишься в мёртвого.
Фриц — Рыжий лис ещё громче забил дробь зубами, хотел снова поклясться, но слова застряли в горле.
— Ты меня боишься? Это хорошо. Выпей воды, — сказал Фельдмаршал.
Фриц — Рыжий лис трясущимися руками схватил со стола стакан, выпил из него залпом.
— В-виноват, — прохрипел он. — Я непременно на этот раз поймаю Ивана, господин Фельдмаршал. Он наверняка пойдёт в разведку, раз вы начали передвижение войск. Разрешите только взглянуть на карту, чтобы знать, в каком именно районе вы создаёте «кулак». Там-то я и поймаю Ивана.
«Как бы не так», — подумал Иван и насторожился.
— Достань-ка карту из сейфа. Вот ключ.
Фриц — Рыжий лис ушёл в глубь комнаты и тотчас вернулся с коричневой папкой в руках.
— Закрой форточку. Дует, — приказал Фельдмаршал.
Фриц — Рыжий лис подошёл к окну. Иван отпрянул в сторону, прижался к стене.
Хлопнула форточка.
Больше ничего не было слышно.
Иван вернулся к товарищам. Рассказал им всё.
Решили установить за окном наблюдение и, как только свет в нём погаснет, попытаться открыть окно и проникнуть в комнату.
Вскоре наблюдавший за окном Усатый увидел, как Фельдмаршал встал с кресла, прошёлся по комнате и начал расстёгивать мундир. Потом свет погас.
Усатый спустился к товарищам.
