Светлана Лубенец - Волшебство по наследству
– Удивился.
– Ну а потом? Да что ты цедишь в час по чайной ложке! – Яна почувствовала, что клокочущее внутри ее бешенство вот-вот прорвется наружу, и все будет испорчено. Она заставила себя глубоко вздохнуть и медленно просчитала в уме до пяти. Дальше не успела.
– Потому что... – Таня вдруг решительно вскинула на нее свои блекло-голубые глаза, – это ведь только наше с ним дело. Правда?
– Да ты что? Да если бы не я... Да ты бы никогда... – Яна задыхалась от негодования и с трудом подыскивала слова.
– Почему ты кричишь? – спокойно спросила Таня.
Яна осеклась. Действительно, чего это она так раскричалась? Самохина не должна знать, что Яна с удовольствием повыдирала бы ей сейчас все ее светленькие волосенки до единого! Рано еще сдаваться. Еще вовсе не все потеряно. Надо только срочно перестроиться. Приятельство с Танькой надо ненавязчиво переформировывать в дружбу, в самую задушевную, с сюсями-масюсями и слезами друг у друга на плече.
– Как же мне не кричать, – невинно начала она, как хитрая Лиса из русской народной сказки, у которой растаяла ледяная избушка и которой до смерти нужна была заячья лубяная, – если я к тебе со всей душой: научила, как с Князевым познакомиться... любимую блузку не пожалела... а ты мне ничего не хочешь рассказывать... А еще подругой называешься... – Яна надула свои и без того пухлые губки и сделала вид, что обиделась.
Волшебное слово «подруга» произвело именно то магическое действие, на которое Яна и рассчитывала. Таня вздрогнула и начала извиняться:
– Ну, Янка! Ну, не сердись, пожалуйста! Я же только-только с ним познакомилась! Сама еще ничего не поняла... Я тебе все-все расскажу... Только попозже... Ладно?
Яна, которой совсем не улыбалось ждать неопределенное количество времени, вынуждена была так же неопределенно пожать плечами. Танька, счастливая от знакомства с Князевым и от обретения «настоящей» подруги, на которое уже перестала рассчитывать, краснея, поцеловала Яну в обиженно отвернутую от нее щеку. Если бы Самохина могла знать, какие страсти в тот момент бушевали в душе наконец обретенной «подруги», она, конечно, не стала бы этого делать.
Глава 2
Княгиня с Графиней
Татьяна Самохина с той памятной дискотеки в подростковом клубе «Вираж» теперь чуть ли не каждый день встречалась с Юрой Князевым. На фоне беспробудно серых осенних дней с бесконечными дождями она светилась своей неожиданно обретенной любовью так ярко, что Яне было больно на нее смотреть. Собственное Янино настроение было под стать дождливой погоде. К ее глазам все время подкатывали злые завистливые слезы, а в груди было холодно и тоскливо. Поскольку она все-таки надеялась еще переиграть ситуацию в свою пользу, то продолжала сюсюкать с Танькой и играть роль самой верной подруги.
Самохинское счастье будоражило не только Янину душу. Все до одной одноклассницы завидовали Таньке, потому что гулять с девятиклассником было гораздо престижнее, чем даже с первым парнем их класса Серегой Николаевым, тем более что тот ни с кем и не гулял.
– Я просто удивляюсь тебе, Татьяна! Как ты умудрилась отхватить себе Князева? – уже в десятый раз спрашивала Самохину Юля Широкова.
– Так получилось, – тоже в десятый раз отвечала смущенная Таня и счастливо улыбалась.
– Почему-то ни у кого до сих пор не получалось, даже у нашей прекрасной Яночки, а у тебя вдруг раз – и получилось! – продолжала Широкова, бросив быстрый презрительный взгляд в сторону Кузнецовой.
Яна не стала слушать, что ответит Юльке Таня. Что бы та ни ответила, все будет ложью, потому что правду знает одна лишь Яна. Очень тяжело эту правду все время носить в себе. Поделиться ни с кем нельзя, пожаловаться на горькую судьбу – тоже. Кузнецова теперь очень хорошо прочувствовала на себе, что означает выражение «вариться в собственном соку».
Юля Широкова была одной из тех самых бывших Яниных подруг, которая переродилась во врагиню не так уж и давно.
Они еще в прошлом году дружили втроем: Яна, Юля и Эля Воропаева. Их так и называли одним духом, как последние буквы алфавита – ЭЮЯ. Сначала откололась первая буква – Э. Элька переметнулась к Оксанке Новожиловой, потому что у той мама открыла на соседней улице навороченное кафе «Золотой мост», и Воропаевой очень понравилось проводить там время. Во-первых, каждый вечер посетителей там услаждала своей музыкой знаменитая на весь их район молодежная группа «Экипаж», и Элька с Оксанкой существовали, таким образом, в состоянии перманентных, непрекращающихся дискотек. Во-вторых, новожиловская мамаша разрешала им в своем кафе пить без счета безалкогольные коктейли с соками, а также есть тоннами пирожные, икру и бутерброды с нарезкой из элитных колбас. Юлька тогда на весь класс кричала, что Эльмира продалась за шмат колбасы, за что Воропаева рассказала всему свету о том, как страстно Юлька влюблена в Серегу Николаева. Этот обмен «любезностями» ни к каким изменениям в их жизни не привел, потому что Элька продолжала объедаться в новожиловском кафе всевозможными деликатесами, а Серега Николаев даже не подумал оторваться от компьютера и посмотреть в Юлькину сторону с интересом.
Потом тонкая трещинка наметилась между Ю и Я. Юлька тоже считалась в классе за красавицу, но рангом чуть пониже Яны, и в этом-то и было все дело. Как Широкова ни пыжилась, догнать Яну никак не могла. Мало того, что количество ее пятерок по всем предметам в общей сумме никак не могло достичь Яниной умопомрачительной цифры, но и на личном фронте Кузнецова ее всегда хоть на полшага, но опережала.
Например, как-то Широкова решилась сделать себе модную стрижку. Стриглась специально в самом дорогущем салоне, истратив на прическу все свои личные сбережения и немаленькую сумму, выпрошенную у родителей, чем, собственно, и собиралась утереть нос Кузнецовой. И что вышло? Яна в тот же день явилась в школу в таких ультрамодных сапогах с длинными, загнутыми кверху носами, от которых никто даже не удосужился оторвать глаз, чтобы поднять их кверху, к новой Юлькиной стрижке. И так почему-то получалось всегда. Только Юлька приобретет какой-нибудь сногсшибательный джемперок, глядь – а на Яне тоже обновка, и что отвратительнее всего – обязательно ярче, моднее, дороже или всего лишь с одной маленькой оригинальной деталькой, которая стоит всего Юлькиного джемперка в целом.
Надо сказать, что Широкова терпела такое ненормальное положение дел довольно долго – до прошлогоднего праздника Восьмое марта. Тогда они пришли в класс в одинаковых кожаных строченых жилетках, но на Яниной с нагрудного клапана свисала обворожительная цепочка из гнутых матовых колец с подвеской в виде знака Зодиака. Подвеска стала для Юльки последней каплей. Весь вечер накануне она вертелась у зеркала в предвкушении того, как девчонки запищат от восторга и зависти при виде ее новой клевой жилеточки, а вышло, что все рассматривали только Янин знак Зодиака и жалобно выспрашивали, где можно приобрести подобное украшение.
Юлька на этот раз сумела проявить больше выдержки и не стала вопить на весь класс. Она по-тихому вызвала Яну в коридор и высказала ей все, что думала по поводу подвески, а заодно и по всем остальным поводам. Последней ее фразой была: «И нечего воображать, что ты здесь первая красавица», на которой она и сломалась и даже некстати слегка прослезилась от жгучей жалости к себе. Яна рассмеялась ей в лицо, сорвала с клапана своей жилетки цепочку с подвеской и сказала, что она и без нее выглядеть будет все равно в сто раз лучше Юльки. Именно в тот самый момент тонкая трещинка, уже давно тихонько распространявшаяся между Ю и Я, приобрела неконтролируемо угрожающие размеры, и чаша дружбы с резким хлопком развалилась пополам. Яна тогда, до боли сжав в ладони цепочку, зареклась в будущем заводить подруг. А через месяц после этого случая к одинокой Кузнецовой каким-то непостижимым образом прилепилась Самохина, только сейчас, в связи с известными обстоятельствами, переименованная из приятельницы в задушевную подругу.
Яна, наблюдая за беседой Самохиной и Широковой, находилась в самом что ни на есть тошнотворном состоянии. Мало того, что она по собственной инициативе подарила Таньке Князева, так теперь из ее рук уходило еще и лидерство в классе. Вместо нее на первое место вышла убогая Самохина, которую девчонки раньше и в грош не ставили, а теперь смотрели ей в рот и даже очень соблазнительно называли Княгиней. Парни тоже находились в состоянии некоторой растерянности, так как не могли себе простить, что вовремя не разглядели Танькиной утонченной прелести, на которую повелся аж сам гордый Юрка Князь.
– Может, ты меня с князевским другом, с Шереметьевым, познакомишь? – предложила Тане Юлька, на всякий случай стрельнув глазами в сторону Сереги Николаева. Поскольку он головы к ней так и не повернул, она, назло ему, еще громче продолжила: – Этот Витька... он вроде тоже ничего. Давайте куда-нибудь сходим вчетвером!
