Карен Арутюнянц - Иванушка Первый, или Время чародея
На этом месте я всё-таки уснул. Утомился за день – столько волнений-треволнений.
Но не успел я увидеть во сне, как взлетаю над городом, с огромным разноцветным бумажным зонтом в руке, а внизу стоит Лена в своём лёгком розовом платьице и белых туфельках на босу ногу и кричит мне «Ва-а-аня! Куда же ты-ы?!.», как понял, что просыпаюсь. Это всегда так: не успеешь оказаться в царстве Морфея – древнегреческого бога сновидений, как пора вскакивать.
Было раннее утро. Поэтому я спокойно полежал, пофантазировал о том о сём, затем встал, умылся, почистил зубы и пошёл собираться в школу.
Уроки я сделать забыл. Ну это ничего. Память у меня хорошая. Наговорю учителям то, что услышал на прошлых занятиях. Если спросят, конечно. К тому же по математике Роза Максудовна обещала контрольную. Выкручусь.
Я позавтракал чем бог послал. А послал он два бутерброда с сыром, манную кашу, пять фиников и вишнёвый кисель. Потом я оделся и вышел из дома.
По дороге меня догнал на своём тарахтящем «железном друге» байкер Толян.
– Вань! – он притормозил.
– Чего? – откликнулся я.
– Ладно, потом! – махнул рукой Толян. – Вечерком загляну! Сегодня или завтра! Жди!
– Хорошо! – ответил я, а он укатил на своём «Харлее-Дэвидсоне» тысяча девятьсот тридцать первого года выпуска.
Кто не знает, «Харлей-Дэвидсон» – это марка американского мотоцикла.
Как рассказал Толян, «Харлей» – это двухколёсная легенда Америки. С виду неказистый, тяжёлый, но надёжный аппарат, предназначенный для езды по шоссе.
Ну то, что надёжный, это любой байкер зуб даст. Ведь мотоциклу Толяна больше восьмидесяти лет, а на нём можно ещё гонять и гонять. Круто, да?
У этого «Харлея» вообще потрясающая история.
Стоял он у прадеда Толяна, Аскольда Арнольдыча, в сарае.
Арнольдыч привёз его со Второй мировой войны, выиграл у союзника-американца в городки. Последние двадцать лет на «Харлее» никто не ездил. Только приходил из курятника петух, вспрыгивал на него и кукарекал. А попросить у прадеда мотоцикл Толян почему-то не решался.
Прадед сам предложил, но с условием. В «Харлее» неполадка – потому он в сарае и стоит. Если Толян поломку за ночь обнаружит и исправит, а потом проедет на мотоцикле хотя бы до ближайшей фермы (это метров пятьсот), пускай забирает, а не исправит – отдаст дед «Харлей» в местный военно-патриотический музей.
Сказано – сделано. По рукам! Всю ночь Толян гремел инструментами в сарае, а утром выкатил мотоцикл и доехал на нём до фермы. Вернее, почти доехал, метров тридцати не хватило. «Харлей-Дэвидсон» заглох. Но довольный прадед всё равно подарил мотоцикл правнуку. И даже поцеловал по обычаю три раза. А потом прослезился.
Толян довёл своего «железного друга» до ума и стал колесить по округе: ведь Толяну уже восемнадцать и права на вождение он получил сразу, это и не удивительно.
Перед первым уроком ко мне в школьном коридоре подошла новенькая, моя соседка по парте – Василиса. Она была всё в том же сиреневом свитере, потёртых джинсах и китайских кроссовках:
– Ты мне можешь помочь? – спросила она.
– По какому предмету? – насторожился я.
Меня не часто о чём-то в школе просили. Это с Толяном у меня хорошие отношения, ему со мной почему-то интересно, хоть он и намного старше. А в школе на тот момент меня не особо жаловали.
– Нет… я другое хотела попросить… – сказала Василиса.
– Что? – я вдруг разозлился.
Чего ей от меня надо? К тому же я заметил, как за нами наблюдает Лена и насмешливо так улыбается. А Василиса, как ни в чём не бывало глядя мне прямо в глаза и ещё больше меня смущая, ровным голосом произнесла:
– Если не можешь, я не обижусь.
Боковым зрением я заметил, как Лена усмехнулась. Сегодня она была в лёгком белом платье и розовых туфельках. И всё это здорово шло к её средиземноморскому загару.
– Да что ты хочешь? – почти выкрикнул я.
– Ты не мог бы, – сказала Василиса, – показать мне ваш городок? Я ведь недавно переехала и ничего не знаю. Пойдём после уроков? Или завтра. Когда тебе удобно?
– У меня нет времени, – я быстро посмотрел на Лену.
Она приподняла бровь и кивнула мне, а я повторил твёрже и даже грубо:
– Нет времени. Не смогу. Дел много.
Словно и вправду у меня ни одной свободной минуты и я занимаюсь чем-то очень важным, а новенькая что же, не понимает, что мне не до неё?!
– Извини, я не знала, – улыбнулась Василиса. – Тогда я сама похожу.
Мне почему-то стало неловко, сам не пойму почему, и я промямлил:
– Ты Горбунькова попроси… Он всё тебе покажет…
– Хорошо, – кивнула Василиса и пошла в класс.
Тут прозвенел звонок, и я тоже поплёлся следом. И зачем я ей нагрубил? Мог же спокойно ответить. Вдруг меня догнала Лена и, хихикнув, шепнула:
– К тебе девочки пристают?
Я покраснел и не нашёлся что ответить. Спасла положение Роза Максудовна, которая, оказывается, уже вошла в класс.
– Так, все тихо! – гаркнула она. – Сегодня контрольная! Кто получит двойку, тому не видать пятёрки в году!
– Да какая контрольная?! – завопил Горохов. – Ещё только четырнадцатое сентября!
– До Нового года осталось всего сто восемь дней! – воскликнула Роза Максудовна.
– И чего? – не понял Горохов.
– А того! Не морочь мне голову! Сказано – контрольная, значит, контрольная! Вот твой вариант, – Роза Максудовна положила перед ним листочек с заданием. – Молчим, думаем, решаем!
Мне досталась такая задачка:
«В сентябре горожане привели к дракону в пещеру столько красавиц, сколько он пожелал съесть за 14 дней. Но всех девушек спас славный рыцарь Артур. А с 15 сентября дракон стал требовать ежедневно на пять красавиц больше. За 12 последующих дней славный рыцарь спас столько же красавиц, сколько за предыдущие 14 дней. Скольких красавиц спас рыцарь Артур?»
Тут и решать нечего. Я отложил листок и посмотрел, что делают остальные.
Кто-то подсматривал в учебник или к соседу в тетрадку, кто-то, закатив глаза, выискивал ответы на потолке. Роза Максудовна обводила всех таким кровожадным взглядом, что я подумал: может, она по ночам превращается в дракона?
Ну и скольких девушек спас от чудовища славный рыцарь? Сейчас узнаем.
Допустим, за четырнадцать дней он вызволил икс красавиц. Значит, в день ему приходилось отбить у дракона икс, делённое на четырнадцать красавиц. А в те, другие двенадцать дней, он спас икс четырнадцатых плюс пять красавиц. Стало быть, 12 (х/14 + 5) = х. Лёгкие математические вычисления – и получается, что за четырнадцать дней дракон не слопал 420 красавиц, а всего, значит, за 26 дней – 840!
Ужас! Посадили дракошу на жёсткую диету! И чем он питался? Наверное, мхом. Стал вегетарианцем. А о чём думали горожане и глава города? По какому такому праву они распоряжались красавицами? Их что, для дракона растили и холили? Или, может, красавицы только и мечтали о том, чтобы их слопал дракон?
Вообще-то, они больше всего на свете мечтают о принце на белом коне. Вот их мечты и сбылись – появился Артур, почти принц, даже круче – рыцарь, и спас их! Была бы среди них Елена Прекрасная, я бы тоже показал дракоше, где раки зимуют!
– Я решил, – сказал я и поднял руку. – Можно выйти?
– Никто никогда не попросит ещё одну задачку… – Роза Максудовна отвернулась к окну и насупилась. – Никто не скажет: «Роза Максудовна! Я решил, можно ещё?!»
Класс промолчал. На самом деле мы любили Розу Максудовну и редко с ней спорили и говорили глупости. С её сыном, альпинистом Гариком, случилась в горах трагедия: он сорвался, повредил позвоночник и теперь лежит без движения. Уже три месяца. Нужны деньги на операцию, и очень много, а их нет.
– Решил – сдай! Можешь подышать свежим воздухом. И чтоб со двора ни ногой! – скомандовала Роза Максудовна и добавила: – Утро и вправду чудесное…
Я молча отдал учительнице решённую задачку про дракона, рыцаря и несделанных красавиц и вышел из класса.
Глава 4
Синяки украшают мужчину
Во дворе маялся дурью Кощей – Кощин. Лёха-боксёр. Он бил палкой по фонарному столбу и после каждого удара прислушивался к звуку. Ударит – и прислушается к гулу. Ударит – прислушается.
Кощина после шестого класса, в котором он учился вместе с нами, оставили на второй год за плохое поведение. Его и раньше оставляли. В первом классе – за неуспеваемость, и в третьем тоже. Поэтому он старше меня почти на два с половиной года. У нас в Синеграде остаться на второй год – это исключение из правил. Никто не помнит, чтобы кого-то не перевели в следующий класс, да ещё за плохое поведение. А вот Кощея не перевели. Хорошо хоть не исключили, ведь Кощей избил Горбунькова. Но из секции бокса выгнали.
Когда Лёху спросили, почему он избил Горбунькова, он и сам ничего не смог объяснить. Только пуще прежнего разозлился и долбанул по школьной стене кулаком, да так, что всё лето проходил в гипсе. Вообще-то, Кощин избил Горбунькова за то, что тот назвал его Кащеем, а не Кощеем. Хотя какая разница, не пойму.
