Владимир Великанов - Стригунки
Желтков, который не имел ни малейшего представления о том, как размечать дистанции, а самое главное, не хотел размечать ее с Окуневым, отшучивался, что, мол, готов чистить уборные, только не заниматься вычислениями.
— У меня же по геометрии двойка! — говорил он. — Какой из меня разметчик?
Вчера Рем подошел к Никифорову и разложил на парте план Тимирязевского парка, который раздобыл где-то в архивах Игнатия Георгиевича. На плане двумя замыкающимися красными линиями были обозначены дистанции.
— Все по масштабу рассчитал. Весь вымок, пока этот чертов парк обошел. Представляешь? Тютелька в тютельку сошлось! Класс!
В голосе Рема прозвучали довольные нотки: он был рад, что выполнил полезную работу, что нелегко она ему далась. Но Коля, привыкший к вечному брюзжанию Окунева, этого не заметил.
— Проверял, говоришь? Сам ходил? — недоверчиво спросил Никифоров. — Небось на карте карандашом черканул, и с плеч долой!
Рем вспыхнул:
— Черканул? Тогда… Тогда пошли вы все к черту!
Рем бросил карту и вышел из класса.
«А может, он и правда ходил и все проверил? — подумал Коля. — Ишь, как обозлился!» Но потом, поразмыслив, решил: «Да он всегда такой злющий. Чтоб отделаться, карту принес. Боится, дед узнает, что он опять в стороне. Надо мне самому все хорошенько промерить. Нельзя же из-за какого-то Окуня соревнования срывать. А Поликарп Александрович все говорит: «Доверяй!», «Поручай!» Таким поручишь!»
…И вот Коля в парке. Выйдя на пригорок, под старые липы, он остановился и развернул карту. «Вот залив пруда… Вот остров на пруду… — сличал Никифоров карту с очертаниями местности. — Вот там, как Рем отметил, начинается дистанция… Надо спуститься к берегу».
На пути Коли встретился небольшой мутный ручеек. Перепрыгнуть его было нетрудно, но он остановился, заинтересованный тем, что на берегах ручейка, рядом со свежим, ослепительно белым снегом росла зеленая молодая трава. Коля и раньше знал этот ручеек, но в прошлые годы он замерзал, а теперь над водой поднимался пар. «Наверно, в него спускают горячую воду с какого-нибудь завода», — подумал Коля. Он нагнулся над ручейком, сорвал несколько травинок и пощупал теплую мягкую землю. «Дай только немного тепла, — думал Коля, — и даже в декабре, в стужу, живет и дышит земля».
Коля очень любил землю. Сырую, на которой в тенистом подлеске весной расцветают первые ландыши; слегка обветренную, из которой на широком поле пробиваются рядки яровых; тяжелую, осеннюю, мокрую, в которой на узловатых плетях ботвы гнездятся картофелины.
Коля — городской житель, но он понимает бабушку Дусю, когда, выйдя за околицу деревни, она долго смотрит на золотое колючее поле ржи и говорит внуку:
«Люби, Николашка, землю! Только тот человек, кто ценит ее».
И Коля невольно смотрит на сильные, загорелые бабушкины руки, которые крепко любят землю. А земля, верно, такие вот руки любит…
А еще так же, как бабушка, Коля любит в поле страдную человеческую суету. Не раз вместе с сельскими ребятами выходил Коля на колхозные поля и огороды. Печет солнце, ни ветерка, ноет спина, но летит в небо веселая пионерская песня, рядом слышишь хруст вырываемых сорняков, и словно сил прибавляется, словно и зной не такой нестерпимый — «нас много»!
…Идти на лыжах легко, не проваливаются.
Слева в гору толпой поднимались многолетние деревья, справа лежал большой пруд. Середина его еще не замерзла, но у берегов лед уже прочно сковал воду. По льду мелководных заливчиков на коньках сновали мальчишки. Виднелись следы салазок и лыж. Один лыжный след уходил далеко, к незамерзшей части пруда.
Хотя время было еще не позднее, быстро сгущались сумерки. Парк и берега пруда постепенно пустели. За прудом один за другим вспыхивали веселые огоньки.
Коля стоял на берегу, поглощенный раздумьем. Все чаще и чаще он спрашивал себя, кем же ему стать, когда он вырастет. Неизгладимое впечатление произвел на Колю первый в этом году урок, когда по просьбе Поликарпа Александровича Олег Зимин читал статью академика Обручева. И чем больше Коля размышлял о будущем, тем больше терялся перед огромным числом таких увлекательных профессий.
Один день он хотел стать властелином погоды, потом отчетливо представлял себе, как вместе с другими отважными звездоплавателями садится в ракетную установку, чтобы совершить первое путешествие вокруг Луны. Спускался он и на морское дно, поднимался в стратосферу, и все же увлекательнее всего представлялось ему покорение солнечной и внутриземной энергии. «Электрические кирпичи, которые не сегодня — завтра потоком потекут с автоматического завода, — это только начало. Ведь можно пробурить в земле очень глубокие скважины, — фантазировал Коля, — и опустить туда приборы, похожие на электрические кирпичи. На большой глубине в земле постоянно огромная жара. Остается только охлаждать приборы, и они вечно будут давать бесплатный электрический ток. Вот это да!»
Совсем стемнело. Убедившись, что пришел он слишком поздно и всей дистанции ему сегодня не проверить, Коля решил возвращаться. Он шел невдалеке от пруда, когда услышал детский крик. Прямо на него, обезумев от страха, бежала девочка лет восьми, волоча за собой пустые санки.
— Танька! Танька утонула! — кричала она. — Я не виновата. Она сама с санок упала!
Пробежав мимо Коли, девочка скрылась в темнеющем парке.
Коля побежал к пруду. На льду пруда, метрах в пяти от берега, зиял черный пролом. Коля растерялся. Звать на помощь было бесполезно. Если он сам что-нибудь не предпримет, девочка погибнет.
Неизвестно для чего Коля закричал:
— Девочка! Девочка!
Вдруг Коля, не помня себя, сорвал с головы шапку, дрожащими руками расстегнул пуговицы пальто, бросил его на снег и как во сне пошел к черной проруби.
Он не знал, то ли надо кидаться в ледяную воду головой вниз, то ли медленно, постепенно опускаться. Но тут сам лед подсказал, что надо делать. Кромка льда хрустнула и, увлекая мальчика, ушла в черную воду. Когда вода была уже по грудь, Коля почувствовал дно. Тело свело. Захватило дыхание.
«Девочка где-то рядом, под моими ногами», — подумал он и почти бессознательно, согнув ноги в коленях и набрав в легкие воздуха, опустился в ледяную воду. Он схватил что-то мягкое на дне, но это был ил. Тогда Коля поднялся и, шагнув подальше, набрал воздуха и опустился вновь. Наконец он нащупал девочку. Коля напряг все силы и вытащил ее из воды.
Положив девочку себе на плечо, Коля стоял в полном неведении, как поступить дальше. Он ухватился было за кромку льда и, обламывая его кусок за куском, стал продвигаться вперед. Наконец лед стал настолько крепким, а пруд обмельчал, что Коля смог подтянуться и встать на него. С девочкой в руках он побежал по льду к тому месту, где оставил вещи.
«Жива или нет?» — эта мысль мучила его. Он сорвал с девочки тяжелое пальто, шапку с помпоном, положил ее на свое пальто и приложил ухо к груди: «Не дышит!» Тогда, как этому когда-то учили в пионерском лагере, он стал делать девочке искусственное дыхание.
Вскоре на лице ее промелькнуло нечто вроде судороги. Коля поспешно закутал тельце в свое пальто, надел себе на голову шапку и кинулся к огонькам, мерцавшим около плотины: «Там есть люди!»
Одежда на Коле задеревенела, но он не чувствовал холода.
«Люди! Люди!» — кричало все его существо.
И вдруг из темноты вырос солдат огромного роста.
— Дяденька! — закричал Коля. — Она утонула! Я ее достал!
Увидев посиневшего мальчика, солдат быстро стал срывать с него одежду. В тиши парка слышалось порывистое дыхание двух человек и треск разрываемой ткани.
Раздев Колю и накинув на него свою шинель, солдат побежал на поиски девочки. Коля, путаясь в полах шинели, бежал за ним.
Подняв с земли девочку, солдат приказал Коле сесть ему на закорки и бегом пустился к трамвайной остановке.
Только теперь Коля почувствовал, как ему холодно.
Огоньки остановки быстро приближались, послышалось громыхание трамвая. До Коли донесся приказ солдата:
— Гражданка! Вызовите «Скорую помощь»! Дети утонули!
Коля слез с его спины и, кутаясь в шинель, стал рядом с великаном, прижимающим к груди девочку.
Вокруг них собиралась толпа. Кто-то сунул Коле огромные рукавицы. Со всех сторон слышались какие-то восклицания.
И вот, наконец, послышался тревожный голос «Скорой помощи». Толпа расступилась. Колю подхватили чьи-то ловкие руки. Стало тепло, запахло лекарствами.
Открывая все светофоры своим рявканьем, «Скорая помощь» стремительно неслась по залитым электрическим заревом улицам вечерней Москвы.
Глава пятьдесят восьмая
Обычно по пути в школу Вася заходил за Колей Никифоровым. Почти всегда Коля уже ждал его у ворот, а если случалось, что по каким-либо причинам Никифоров задерживался, Вася взбирался на выступ фундамента и легонько постукивал в крайнее к воротам окно:
