Михаил Коршунов - День веснушек
Это приятно ему и всем ученикам.
А потом Вейки остался учиться, а мы с остальными ребятами и господином Тиганном и Рээт поехали дальше. Было время обедать, но ребята не хотели, чтобы я возвращалась в гостиницу. Они хотели угостить меня обедом в столовой своей школы.
Опять будут недоразумения — испугалась я. Опять выяснится, что они пропустили занятия. Но ребята сказали, что в их школе сегодня на самом деле свободный день. А столовая у них необычная. Не похожая в мире ни на какую другую.
Я удивилась, не поверила. Господин Тиганн тоже заинтересовался — какая такая особенная может быть столовая. И что же мы увидели? Неподалёку от школы стоял самолёт. Настоящий, большой, пассажирский. Его подарили ребятам лётчики.
Дверца в самолёте была открыта, и приставлена к ней лесенка. Мы поднялись по лесенке и оказались… в столовой, не похожей ни на какую другую в мире.
Теперь я была с этим согласна.
Стояли столики и раскладные стулья. Несколько самолётных кресел с подвижными спинками. В кабине пилотов — маленькая читальня. Очень было уютно здесь читать и смотреть из кабины.
Мы остались обедать. Сели за столик. Мне кажется, Рээт и господин Тиганн были довольны, что произошло отклонение от официального плана, и мы с ними попали в такую необычную столовую. И я тоже была довольна, хотя тоже составляла план, по которому в школу мы должны были попасть только через два дня, когда у ребят наступили бы свободные дни: это суббота и воскресенье.
Но так получилось, что в школе я оказалась сразу же и, как говорится, в рабочий день. Ну и что же, и очень хорошо.
У меня спросили: «Мэху? Майто?»
Я уже знала эти вопрос. Меня спрашивали так вчера, когда я обедала. Это в кувшинах подают морс или молоко.
Я сказала: «Мэху — морс».
Потом мы ели жареную рыбу с картошкой и выпили чай с булочкой.
И тут неожиданно пошёл дождь. Вернее, ожидание. Сигналы ведь предупреждали. Мы сидели в самолёте, и по самолёту стучали капли. Было весело и странно. И я увидела мальчишек под зонтами. Они шли очень солидные.
А вообще что тут особенного? Удобно ходить под зонтами воем людям. И девочкам и мальчикам.
И мне вдруг захотелось пройтись с финскими ребятами под зонтом. Так мы и отправились дальше гулять по городу под зонтиками.
8
Сегодня я написала письма: одно домой — маме и папе, другое — Алёше. Пусть он не волнуется— я выполняю задание нашего общества, и, кажется, всё идёт гладко. Финские ребята меня очень хорошо встретили, а Рээт просто теперь моя подруга. Говорит, что, наверное, скоро приедет к нам вместе с родителями. Я рассказала Рээт про Москву, какая она большая и красивая.
Закончив писать письма, я, как всегда, подошла к окну и поглядела на витрину, на розовое кресло. Но теперь л знала, сколько оно стоит. Цена такая, что кресло может остаться в витрине навсегда, будет пустым я одиноким.
Алёша учил меня, что когда я встречаюсь и разговариваю с людьми, чтобы всё запоминала, а записывала впечатления потом, когда оставалась одна. Так экономнее по времени.
Я учусь этому. У меня не всегда помучается, но я стараюсь.
Вот и сегодня я должна всё вспомнить, что видела за последние дни, с кем и о чём интересном разговаривала. Поэтому отошла от окна, веяла блокнот и принялась за работу.
…Вчера мы с Рээт поехали к зданию университета. И вдруг около университета увидели много людей, и все они были во фраках и цилиндрах. Рээт попыталась объяснить мне, что сегодня день начала занятий. Не первого сентября, как у нас, а в октябре. И все преподаватели обязаны быть в цилиндрах. И когда я всё это поняла, я потеряла серьёзность. А всё дело в том, что я подумала: в чём ходят женщины преподаватели? В цилиндрах тоже?.. И мне сделалось весело. И Рээт, взглянув на меня, тоже засмеялась.
Потом Рээт попросила разрешения, чтобы нас пустили в университет. Там мы побывали во всех аудиториях, в плавательном бассейне, в комнате отдыха.
Поднялись и в столовую. Она была на десятом этаже. И оттуда открывался вид на весь город.
И ещё нам показали монумент — огромный камень с дыркой. Этот монумент поставили сами студенты. Называется он «Студенческий карман». Поэтому и с дыркой. Выяснилось ещё очень неожиданное. Если студент не сдал экзамен и пришёл пересдать, то обязан заплатить за экзамен деньги. А как же, сказали мне, такой студент отрывает преподавателя от дел. Вот как в Финляндии строго борются с двойками.
Водила меня Рээт и в городскую библиотеку. Здесь мне рассказали многое из истории Финляндии.
О Густаве Вазе, основателе Хельсинки. О епископе Микаэле Агриколе, который разработал финскую письменность, и с тех пор обучение в школах проводится на финском языке. Не в учреждениях многие говорят на шведском языке, поэтому в Финляндии и существует два государственных языка — шведский и финский.
А вечером Рээт показала мне финскую баню. Финские бани знаменитые, даже имеется особая организация, клуб такой.
Ребята очень любят купаться в бане. Она вся деревянная, похожа на корабль… Есть парилка, в которой надо сидеть, пока тебе не станет совсем горячо. А потом надо окунуться в совершенно холодную воду, и тебе будет тогда. л не горячо и не холодно, а в самый раз. В гостинице, где я. живу, тоже есть такая баня. Но я ещё в неё не ходила.
Смелости как-то не хватает. Но пойду обязательно.
И ещё я записала в блокнот про то, что ежегодно у берегов Финляндии зимует 50 тысяч уток и ребята их подкармливают. И ещё я записала, что народный музыкальный инструмент называется кантеле, а детский журнал называется «Киуру»,
Школьники сами производят на него подписку и сами продают в киосках.
На этом я поставила точку. Решила немного передохнуть. А то весь день сижу и пишу.
4Я в городе Турку, в музее ремёсел. Со мной приехали Рээт и мисс Йоль. Я всё-таки побывала у неё в школе, сидела на уроке. И мисс Йоль справедливая учительница. Я это поняла. Но вы, пожалуйста, не подумайте, что я какая-то особенная, поэтому и поняла. Мы, ученики, сразу это понимаем. Чувствуем.
Как почётную гостью, меня записали в классный журнал, в список учеников, присутствовавших в этот день на занятиях.
Сегодня воскресенье, мисс Йоль свободна, и ей захотелось поехать в Турку вместе с нами. Она давно не была в этом музее.
Из Хельсинки в Турку мы отправились на автобусе. В дороге были четыре часа.
Опять гранитные скалы, опять озёра, леса. И как игрушечные бензоколонки на дорогах.
Около одной из них мы остановились. Автобус будет заправляться бензином. Мы с учительницей спустились к озеру. В нём плавали осенние листья. Почему-то мне вдруг стало грустно. Может быть, оттого, что увидела осенние листья, которые совсем похожи на осенние листья в наших подмосковных лесах. И мне захотелось домой, в свою школу, к своим ребятам.
Мисс Йоль будто почувствовала, о чём я думаю.
Она обняла меня за плечи и стояла тихо рядом.
Мы так стояли, пока не просигналил автобус: пора ехать дальше.
С нами в автобусе ехали крестьяне. Сходили на остановках, а вместо них садились новые. Кто-то вёз корзину с ягодами. А кто-то вёз большую собаку. Она ходила по автобусу и всем заглядывала в глаза. Большая и добрая. Я погладила собаку, и она села около меня.
Я смотрела на дома, на шоссе, на бензоколонки, на жёлтые скирды, на синее небо. Я знакомилась со страной.
В Турку я увидела «Мадемуазель Мельницу». Она стояла на горе, над рекой. Лёгкая, с белыми крыльями и вся резная — будто из кружев.
— Привет вам, Мадемуазель Мельница! — сказала я громко.
В музее ремёсел было много народу. Здесь были и горожане, и крестьяне. Школьники.
Это целый маленький город. Старинный. Дома старинные, садики, дворики, ворота, калитки, колодцы.
Я услышала, как кто-то громко кричит. Оказывается, выступал народный театр. Это мне мисс Йоль сказала.
Театр выступал во дворе. Рисованных декораций не было. Дома, садики, калитки — всё настоящее.
Зрители стояли и сидели на крылечках домов.
Мы пошли дальше и попали в гончарню, где на гончарном кругу вытачивали посуду. Потом мы попали к вышивальщицам, от вышивальщиц — в булочную, где пекли хлеб. И всё это у вас на глазах. Потом меня угостили самодельными конфетами. Конфеты из белой сладкой муки,
А потом меня заставили даже попробовать нюхательный табак. Это в доме, где его делали, как когда-то в старину. Я положила щепотку в нос. И мисс Йоль положила, и Рээт. Мы вместе потом чихали. И все люди чихали, которые побывали в этой части музея. И смеялись, и опять чихали. И мы смеялись и опять чихали. А с мальчишками делалось что-то невероятное.
Но, мне кажется, что они чихали ещё нарочно, баловались.
А потом я попала в старинную типографию. Здесь что-то печатали на листках и раздавали. На память.
