Виталий Бианки - Мурзук (сборник)
Весь следующий день Садрейка был в диком возбуждении. Он без умолку говорил о чертях, колдуньях, волках и собаках, поминутно просил пить, но с ужасом отталкивал от себя кружку, задыхался и вскрикивал. Тайке казалось, что уж там, в избе, теперь не человек, а зверь или бес. К вечеру речь его стала совсем бессвязной и отрывистой, голос хриплым. Он кидался на стены, падал, скреб землю ногтями, рвал на себе рубаху и царапал тело. Кровавая слюна бежала у него изо рта, глаза стали неподвижны, он выл и щелкал зубами.
Наконец Садрейка свалился на пол и остался лежать без движения, изредка лишь вздрагивая, бормоча и вскрикивая. Еще через полчаса он затих совсем.
Ночью Тайка видела, как люди в белых халатах вынесли его из развалившейся избушки, положили на телегу и куда-то увезли.
* * *Не прошло и месяца со дня гибели Садрейки, как вся жизнь вокруг Тайки изменилась.
Мирный городок стал неузнаваем. Двери во всех домах закрылись, улицы опустели. Детей совсем не было видно. Взрослые ходили с палками, поминутно оглядываясь. Базар превратился в пустыню, лавки стояли заколоченные.
Карабаш неожиданно куда-то исчез вместе с овчаркой и ее щенками. Снова голодная, Тайка бродила по городу, выпрашивая милостыню. Часто теперь ей приходилось помогать забивать дыры в заборах, заваливать собачьи лазейки. За это давали ей кусочки хлеба.
Странные разговоры слышала Тайка в эти дни, странные видела картины.
Приезжие крестьяне прямо на улицах продавали с телег овощи, мясо, крупу. Около телег кучками собирались хозяйки. Но стоило только поблизости тявкнуть собачонке, как женщины с криком разбегались по домам.
– Ну как? – с тревогой спрашивал сосед у соседа через плетень. – Ничего не чувствуете?
– Ничего будто. Доктор говорит: вовремя захватили. Свинья вот у меня чего-то…
– Убейте, сейчас же убейте!
– Да, может, обойдется. Нельзя же так, не разобравши.
– Не желаете? Сегодня же заявлю на вас!
– Ах так! Тогда я на вашу корову заявлю!
И соседи, всю жизнь прожившие в мире, ссорились.
С утра до ночи по улицам разъезжали телеги с большими железными клетками. В клетках бились, выли, грызлись друг с другом всевозможных пород собаки. Каждую такую телегу сопровождало двое здоровых парней, вооруженных длинными железными щипцами и палками.
Бродячие собаки при виде их разбегались. Собачары, оставив клетку посреди дороги, бросались за ними. Загнав пса в тупик, они хватали его щипцами за горло, за ногу, за что попало, волокли к телеге и кидали в клетку. Когда клетка наполнялась, собак везли за город – и там убивали.
Собак в городе было множество, и им была объявлена беспощадная война.
Тайке чудилось: нечистая сила носится по городу, превращает дома в крепости, улицы и площади – в поле битвы, сеет страх и вражду среди людей. Тайке всюду мерещились бесы.
Кругом только и говорили о бешенстве. Все в городе знали теперь, что пробежавший по главной улице волк был бешеным. Он искусал много собак. От его ядовитой слюны, попавшей в кровь, заболевали собаки. Они кидались на людей, на других собак, кошек и прочих животных и заражали их страшным ядом бешенства.
Врачи проглядели опасность, не приняли вовремя мер. Уже взбесилось и умерло несколько человек. Взбесилось много собак, несколько свиней, кошек, коров и лошадей. Были изданы строгие приказы: всем укушенным людям являться на прививку; всех подозрительных животных доставлять в лечебницы. Врачи исследовали там кровь животных и, если находили болезнь, сейчас же убивали их. А из центра пришло распоряжение немедленно уничтожить всех бродячих собак в городе.
Жить на улице в такое время было страшно. Сколько раз уж Тайка хотела сама подойти к милиционеру, чтобы он отвел ее в детдом. «Лучше сидеть в детдоме, – рассуждала она, – чем каждую минуту рисковать встретиться с бешеным животным».
Но каждый раз девочку удерживала мысль о Карабаше. Тайка была уверена, что он не дался в руки собачарам. Их чуяли издали даже собаки с неважным нюхом. Карабаш, верно, потому и бежал с базара, что там устраивали облавы на собак. Он небось бродит теперь где-нибудь на окраине. Попадешь в детдом – и уже никогда больше не увидишь его и маленького черноголового щенка.
И Тайка решила во что бы то ни стало разыскать своих пропавших друзей.
Глава третья
Беглецы
Тайка жила теперь на чердаке заброшенного дома. Спать на улице было опасно: по ночам, когда собачары переставали ездить со своими щипцами и клетками, из всех углов и закоулков вылезали на улицу собаки.
Тайка подумала, что и Карабаш, верно, прячется где-нибудь днем, а ночью ищет себе еду. Она решила не спать ночь и поискать его по городу. Как только смерклось, она спустилась со своего чердака.
Ночные улицы были пустынны. Кой-где только стояли на постах милиционеры. Тайка, крадучись, обходила их. Чем темнее становилось, тем чаще ей попадались собаки. Они появлялись из тьмы неожиданно и быстро исчезали, заметив человека.
На перекрестках Тайка останавливалась и звала:
– Карабаш! Карабаш!
Ее голос разносился далеко по безмолвным улицам и замирал в темноте.
Ей становилось жутко: вдруг из темной пустоты появится не Карабаш, а бешеный пес бросится на нее. Тайка кидалась к забору, к высокому крыльцу – прислушивалась. Но нигде не было слышно ничьих шагов, и она шла дальше.
С трудом добралась она до окраины, а страх утомил ее хуже тяжелой работы. В темноте перед ней вызначилась большая мусорная куча – городская свалка. Слышно было: на куче кто-то возится и хрипло дышит.
– Карабаш! – тихонько позвала Тайка.
Послышался торопливый шорох множества разбегающихся в разные стороны ног. Потом все смолкло. Вдруг недалеко от Тайки раздался отрывистый хриплый лай. Судорожный лай перешел в тонкий, визгливый вой – такой жуткий, что Тайка повернулась и понеслась назад в город.
Она бежала, пока ноги не стали подгибаться под ней. Она почувствовала, что сейчас упадет, и остановилась. В голове стучало, но сквозь этот стук она услышала позади чьи-то быстрые шаги.
Рядом был забор. Тайка увидела в нем черную дырку, на четвереньках проскользнула в нее – и упала в траву.
Шаги пронеслись мимо. Тайка не могла бы даже сказать, был это человек или пес.
Отдышавшись, она осмотрелась и скоро поняла, что попала на пустырь. «Куда бы взобраться повыше, – подумала она. – Отдохну маленько и пойду».
Ей было мягко в траве. Она раскинула руки и закрыла глаза. Быстро и незаметно ее одолел сон.
* * *Тайка проснулась от легкого толчка. Что-то мягкое и мокрое ткнуло ее в ладонь. Тайка разом открыла глаза.
Было темно. Чье-то жаркое, шумное дыхание обдало ей лицо. Тайка вскрикнула и вскочила на ноги.
Две сильные лапы ударили ее в грудь – и Тайка навзничь опрокинулась на траву. Чей-то горячий ласковый язык лизнул ее по щеке.
– Карабашинька! – Тайка рукой охватила большую лохматую голову друга. Пес радостно взлаял.
Через пять минут они вылезли с пустыря на улицу. Луна вышла из-за облаков и осветила дома.
– Куда же мы пойдем, Карабашка? – спрашивала Тайка. – Ведь мне не втащить тебя на чердак.
Пес подскочил, лизнул ее в подбородок и побежал вперед.
– Не туда, не туда! – смеялась Тайка. – За мной иди.
Она сделала несколько шагов в сторону. Пес тявкнул. Он уселся на задние лапы и всем своим видом показывал, что не хочет идти за ней.
– Иди же, иди сюда! – звала Тайка.
Но пес вскочил, отбежал еще немного и опять сел.
– Ишь какой! – удивилась Тайка. – Хочешь, чтобы я за тобой шла?
Карабаш нетерпеливо тявкал.
Но когда Тайка подошла к нему, он вскочил и побежал вперед, весело махая хвостом.
Скоро Тайка с удивлением заметила, что они подходят к реке. Показался мост. Тайка остановилась:
– Куда же ты? Я боюсь в степь!
Карабаш затявкал, подбежал к ней, опять пустился вперед, поминутно оглядываясь. Он был уже на мосту. «И правда, в степь! – подумала девочка. – Он хочет мне показать что-то». Тайка решилась.
Они перешли длинный, кое-как укрепленный на сваях мост, свернули в кусты и стали по ним удаляться от берега. Шагали долго: прошли, верно, целую версту. Начинало уже светать.
Кусты кончились. И вдруг впереди, точно из-под земли, выскочила собака, за ней другая, третья – целый десяток. С громким и звонким лаем они кинулись на Тайку.
Карабаш стал перед ней и заворчал, скаля зубы. Собаки остановились, уселись вокруг, не решаясь напасть. Тайка боялась пошевельнуться. Она знала, что, если пустится бежать, собаки бросятся за ней и накинутся.
Наконец одна из собак встала и пошла к Тайке, виляя хвостом. Тайка узнала ее, когда та подошла к ней совсем близко: это была серая овчарка, подруга Карабаша. Другие собаки перестали лаять. Тайка погладила овчарку, и все втроем – Карабаш и овчарка по бокам, девочка посредине – тихонько двинулись вперед. Оказалось, через несколько шагов начиналась балка – крутой песчаный овражек.
