Сфинкс - Паутина
Что сказать?! Малфой промолчал, просто по-мужски крепко обнял друга.
— Держись. Слышишь? Держись, я рядом, — пробормотал растерянный Скорпиус. Джеймс не обнял в ответ, но и не отстранился. Затих.
Поверх плеча Поттера Малфой увидел Ксению, которая поманила его пальцем.
— Я сейчас, — слизеринец опасливо посмотрел на окаменевшего в своей горестной позе Джеймса и встал.
— Что? — Скорпиус подошел к подруге, стирая с лица дождь.
— Как он? — обеспокоенно спросила девушка, глядя на сгорбленную спину гриффиндорца.
— А ты как думаешь? — огрызнулся Малфой. — Я не знаю, что…
— Там все ищут Лили, она тоже убежала.
— Черт! — прошипел Скорпиус. — Черт! Ты побудешь с ним?
Ксения кивнула, потрепала юношу по плечу:
— Ты знаешь, где ее искать?
Малфой пожал плечами. Ксения тяжело вздохнула и направилась в сторону Джеймса. Знала ли она, что говорить? Знала. Знала, что говорить пока не нужно, и Малфой со своим сверхразвитым чутьем сделал единственное, что сейчас могло хоть как-то поддержать, — обнял. Поэтому Ксения тоже опустилась рядом с Джеймсом, притянула его к себе и обняла. Гладила его плечи, мокрые волосы, спину, сотрясающуюся от рыданий.
— Плачь, мой милый, плачь. Я рядом, я всегда буду рядом, — шептала она ему на ухо нежно, надеясь, что от этого его боль станет хоть немного меньше.
Малфой же быстро пересек двор, вышел на тропинку, мимо стадиона, в сторону Запретного леса.
Неужели никто не догадался поискать там? Это же было элементарно. По крайней мере, для того, кто знал эту рыжеволосую девушку. Наблюдательный Малфой ее знал, поэтому устремился к памятнику Жизни, как звали его в Хогвартсе.
Издалека он никого не увидел, но ни на минуту не усомнился, что Лили Поттер там. Ее искали в замке, а она сидела за мраморной фигурой отца, опершись спиной о каменные руки, обняв колени и уткнувшись в них лицом. Рыдала — не беззвучно, как Джеймс. Навзрыд, страшно.
Пока Малфой подходил, он передумал о сотне вещей. Какие дружные и сплоченные Поттеры были всегда, как поддерживали друг друга, а в трудную минуту каждый переживал свое горе в одиночестве. Почему? Чтобы другой не увидел его или ее слабости? Его или ее боли? Глупо, когда боль на всех одна.
Что сказать Лили, если он не смог подобрать слов для лучшего друга? Какой прок от его умения шутить, если у нее в семье произошла трагедия? Чем тут поможешь? Тем более чем может помочь он, Скорпиус Малфой?
Он не был трусом, но в какой-то момент хотел развернуться и пойти в замок, привести кого-нибудь, кто умеет утешать. Кто ей близок.
Но Скорпиус все-таки сделал те шаги, что отделяли его от Лили, сел рядом и обнял, позволяя ей уткнуться лицом в его плечо. Она прильнула к слизеринцу, и он ощутил горячие слезы, быстро пропитавшие его рубашку и джемпер.
Так и сидели, пока ночь окончательно не опустилась на Хогвартс и окрестности. Лили стихла, выплакав, наверное, все слезы, лишь всхлипывала изредка. Малфой рассеянно перебирал ее волосы.
— Нужно идти в замок, — тихо заметил слизеринец. Она помотала головой. — Нужно, Лили. Давай, соберись. Ты же сильная, ты справишься.
Малфой поднялся, увлекая девушку за собой. Обнял за талию, чтобы она чувствовала, что не одна, что он рядом.
— Ты сильный, ты справишься, — в это время уговаривала Ксения друга на берегу озера, все еще крепко обнимая. — Ты сейчас нужен своей сестре, своей семье.
Джеймс кивнул. Он пытался взять себя в руки, понимая, что Ксения права. Ее теплые ладони и теплый голос отодвигали боль, смягчали ее. Ему даже на миг казалось, что это не чужая девушка — это мама утешает его. Как всегда, когда ему было плохо, больно, когда он болел или был обеспокоен. И реальность того, что этого больше никогда не будет, что мамы больше нет, обрушилась на Джеймса с новой силой.
— Идем, — Ксения поднялась и потянула его за руку. Она видела, как он плачет, не в силах остановить слезы. Она понимала это. Просто держала за руку, словно показывая, что он не один.
Они пошли к освещенному замку. В коридорах студенты шарахались от них. Вдвоем, мокрые, в земле и засохшей крови Джеймса, они дошли до Полной Дамы. Та пропустила их без пароля. В тихой гостиной сидели Уизли — все, кроме Розы и Хьюго. Они подняли глаза на Джеймса, девочки тихо плакали. Уизли никак не отреагировали на появление слизеринки — только проводили глазами.
Джеймс толкнул дверь в комнату сестры. Здесь горело всего три свечи, отбрасывая причудливые тени на стены, предметы, на лица людей. С кровати, где она сидела вместе со Скорпиусом, поднялась Лили и бросилась в объятия брата. Они так и застыли посреди комнаты, полной горя и ожидания.
Ксения присоединилась к Малфою. Роза угрюмо замерла в кресле, глаза ее опухли от слез. Хьюго сидел на полу у окна, глядя в одну точку.
Скорпиус взмахнул палочкой — возле Поттеров появилась кушетка, куда они и опустились. Лили положила голову на плечо брата, неудержимые слезы текли по ее щекам.
Они молчали. Прошло не меньше часа, когда дверь открылась, и вошла Минерва МакГонагалл, ведя за руку какого-то потерянного на вид Альбуса Поттера. Он увидел брата и сестру, выдернул руку и в следующий миг расплакался в объятиях Лили.
— Почему? — взвыл мальчик, вцепившись в руку сестры, будто она была спасительной соломинкой. — Почему?!
— Тихо, тихо, Ал, — уговаривала его Лили, еще крепче прижимая к себе его худенькое, дрожащее тело, гладя непослушные волосы на затылке. Бедный, осиротевший, так много непонимающий мальчик, чье горе было несравнимо с горем взрослых, потому что он не понимал главного — почему его мамы больше нет?
— Гермиона просила вам передать, — тихо заговорила директриса, — что Гарри и Рональд все еще в тяжелом состоянии, но их жизням уже ничто не угрожает.
Гриффиндорцы кивнули одновременно, избегая смотреть на МакГонагалл.
— Домовики принесут кушетку для Альбуса и чего-нибудь поесть, — мягко сказала директор. И ушла, оставив их всех вместе, не уговаривая поесть или отдохнуть. Зачем? Им предстояла, может быть, самая страшная ночь в их жизни, за которую они все рано повзрослеют, потому что в их судьбы вмешалась смерть. И они должны были пережить эту ночь. Сами. Только тогда у всех — даже у маленького Альбуса Поттера — появятся силы смириться и жить дальше.
Часть третья: В паутине чувств
Глава 1. Джеймс Поттер
Дни тянулись одинаково безликие, наполненные болью и беспокойством. Болью из-за мамы. Беспокойством за отца. Если бы его спросили, чем он занимался в эти бесконечные пять дней, он бы легко мог перечислить все: ел, когда нужно было есть, немного спал, когда нужно было спать, ходил на уроки, когда уже не было сил бесцельно бродить по Хогвартсу, сидел с Лили и Альбусом, когда они в этом нуждались, подбадривал Розу и Хьюго, когда вечером Уизли вместе собирались в гостиной.
Странно, но он почему-то быстро свыкся с мыслью, что мамы больше нет. Просто… В последние годы он видел ее только на каникулах. Теперь ее не будет и на каникулах. Хотя, всю тяжесть потери, как думал юноша, он все еще не ощутил.
Джеймс снова не пошел на занятия, хотя Фауст — довольно мягко, конечно, — сказал, что жизнь не закончилась, и ему надо учиться. Но зачем? А главное — как? Как учиться, как думать о чем-то, кроме того что ты можешь за неделю стать сиротой? Если мысли были все время с отцом…
Они каждый день рвались в больницу, но каждый день им отвечали одно — еще нельзя. Когда будет можно — скажут. Злость и раздражение, гнев на их непонимание — все это хоть и терзало Джеймса, но как-то отстраненно, будто не по-настоящему. Просто не было сил на все, и он тратил их на то, чтобы жить надеждой, чтобы помогать Лили, чтобы заботиться об Альбусе.
Джеймс бродил по территории Хогвартса, подальше от глаз других студентов, от преподавателей. Он оставил мысль вырваться через один из тайных ходов и наведаться в больницу к отцу. Это было бы глупо и неправильно, ведь Гермиона четко сказала — они все в опасности. Джеймс, при всей своей бесшабашности, не хотел, чтобы в их семье случилось еще что-то. Тем более подвергать этому осунувшуюся Лили, которая почти не спала за эти дни, но старательно это скрывала ото всех. Или Альбуса, который немного начал оживать. Ведь он был всего лишь мальчишка и, оказавшись в Школе Волшебства и Чародейства, попал под действие ее магии, чудес и загадок.
За младшего брата Джеймс волновался меньше, чем за Лили. Ал нашел утешение в компании Аманды Дурсль. Если Альбус не был с Лили или Розой, то его можно было найти рядом с хаффлпаффкой. Он даже иногда улыбался — рассеянно, грустно, но улыбался. Хорошо ел, крепко спал, хотя иногда плакал во сне и звал маму. Но Джеймс был уверен — переживет, справится. Только на вид он казался хрупким и изнеженным мальчишкой.
