Юрий Сальников - Шестиклассники
— Вы трамвайную линию ночью разберите, — посоветовал доморощенный остряк из соседнего шестого «А». — Сразу сто штук будет!
Конечно, острил он с горя: шестой «А» сдал железного лома очень мало. Вот и завидно им, как дружно шестой «Б» таскает рельсы.
Впрочем, рельс был один, а куча лома и без него возвышалась солидная. Каждый из ребят что-нибудь да принёс: сломанную шестерёнку, кривые болты, старый замок, продырявленные кастрюли. Петренко приволок даже самовар. Из-за этого самовара тоже разгорелся спор. Одни утверждали, что нужны только железные вещи, другие доказывали, что примут и медный самовар. В конце концов пошли к старшей пионервожатой и выяснили, что цветные металлы ценятся ещё дороже. Многие решили переключиться только на цветные металлы.
Короче говоря, дел было по горло, но разве можно забывать про учёбу?
Таисия Николаевна предупредила:
— Смотри, Лёня, как бы не пришлось с тобой разговаривать иначе.
А сам Галкин внезапно потерял интерес ко всем рельсам и самоварам и заявил, что начинает упорно готовиться к полёту на звёзды. Два дня подряд он таскал в кармане курточки квадратиком сложенную газету «Известия», в которой был напечатан снимок спутника — шар с длинными усами-антеннами.
Спутник к этому времени сделал вокруг Земли шестьдесят три оборота. Вместе с ним, обгоняя его, летала ракета-носитель. По радио объявили, что вскоре спутник пролетит прямо над городом. Это, конечно, вызвало бурное волнение. Кузеванов с ребятами, вооружившись биноклем, собирался дежурить на крыше пятиэтажного петренковского дома. Опасение вызывала пасмурная погода.
А Гроховский сообщил, что в Москве на каком-то вечере выступил академик и сказал, что особенно интересно запустить снаряд вокруг Луны. Луна всегда обращена к нам одной своей стороной, люди до сих пор не видели, что находится на другой, а с баллистического снаряда можно будет сфотографировать невидимую сторону Луны.
По классу гуляла книжка Ляли Комаровой о Луне. На рисунках изображалась пустынная лунная поверхность — иззубренные горы и круглые «цирки» и «кратеры». Все по очереди рассматривали эту книжку. Петренко предложил лететь не на звёзды, а именно на Луну, но Галкин не согласился:
— Луна близко, а на звёздах ещё неизвестно что!
Однако неожиданно к концу дня он изменил своё намерение.
— Будем делать с Кнопкой рейки, — заявил он, вернувшись с Олегом Возжовым из биологического кабинета.
— Какие ещё рейки? — спросила Маша Гусева.
Оказывается, Эмме Жарковой очень понравилась идея остановиться на Северном полюсе через сто лет, и она обратилась к Варваре Самсоновне за помощью. Варвара Самсоновна посоветовала ей зайти в биологический кабинет, где можно подобрать пособия по будущему преобразованию Крайнего Севера.
Галкин предложил:
— Кнопка, пошли и мы смотреть пособия!
Когда же они вернулись от Варвары Самсоновны, у них только и разговоров было что о рейках.
— Значит, завтра утром я к тебе! — сказал Галкин Возжову в конце занятий.
— Нет уж, извините! — возразила Маша Гусева. — Завтра мы все идём собирать лом в зайцевском доме, будем ходить по квартирам.
— А я не пойду! — заартачился Галкин.
Тут не выдержала и Аня.
— Послушай, Лёня! Почему ты всё время прыгаешь с пятого на десятое? То одно, то другое. Чертёж машины до сих пор не доделал, лом собирать не закончили, теперь какие-то рейки.
— А тебе не всё равно?
— Конечно, ведь общее дело от этого страдает.
— Ах, страдает!
— Конечно! Если не доводить до конца, нечего и браться!
— Ах, нечего браться! — опять насмешливо передразнил Галкин. — Ну так ладно! Могу совсем не браться! Пожалуйста!
Он выскочил из класса.
— Галчонок, подожди! — крикнул Возжов, кидаясь вдогонку.
— Смотри-ка, ещё обиделся! — воскликнула Маша.
— Но ведь прыгает он с пятого на десятое? — спросила Аня, будто оправдываясь, хотя ей самой было неясно, в чём она должна оправдываться, если высказала Галкину одну только чистую правду.
Маша подтвердила, что Галкин прыгает, но её поддержка не успокоила Аню — на душе остался нехороший осадок от ссоры с Лёней, потому что ссориться с ним совсем не хотелось.
По дороге домой Аня всё время молчала. Маша даже заметила:
— Да что с тобой?
— Погода влияет! — невесело усмехнулась Аня.
Погода на самом деле стояла пасмурная, ночью пролил дождь, земля была мокрая, да и сейчас моросило, вернее мелкие-мелкие капельки-росинки повисли в воздухе, как при тумане, и влажный воздух щекотал лицо.
— Напрасно ты переживаешь, — поняла Маша настроение подруги. — Разболтался он, и пора его приструнить.
Аня ничего не ответила. Ей стало уже казаться, что она зря разговаривала с Галкиным слишком резко. Надо было, наверное, как-то не так.
Расставшись с Машей, Аня медленно двигалась по тротуару и думала о том, что хорошо бы встретить сейчас Галкина и поговорить с ним по душам.
И едва мелькнула эта мысль, как, словно по заказу, совсем близко раздался голос Лёни:
— Сдавайся, Федюха, сдавайся!
Аня даже не поверила и осмотрелась. Она шла вдоль длинного дощатого забора, который тянется почти на полквартала перед их двором. В заборе был устроен лаз: ребята выломали доску, чтоб удобнее было играть в сыщики-разбойники.
Иногда этим лазом пользовалась и Аня, когда хотела сократить дорогу домой: достаточно отодвинуть плохо закреплённую доску в заборе и боком протиснуться в щель, как окажешься в своём дворе, правда, в дальнем его углу, за сараями, но всё равно отсюда ближе до подъезда — не надо обходить два корпуса по улице.
Где-то за этим лазом и кричал Галкин. А ему отвечал другой мальчишеский голос:
— Ура! Сам сдавайся!
Аня свернула с тротуара и полезла в щель.
Просунув голову, она увидела, что Галкин и ещё один мальчишка — из третьего подъезда — бегают по крышам сараев с палками, размахивая ими, как саблями. Галкин дерзко наступал, палки скрещивались в дробном перестуке, поединок грозил стать упорным и долгим, но вдруг мальчишка завопил:
— Стой. Гляди! — он кивнул в сторону Ани и дружелюбно помахал ей рукой. — Что забоялась, шагай, тут неглубоко!
Аня стояла перед огромной лужей. Она забыла, что после дождя здесь всегда грязно и лишь с трудом можно пройти по сухому гребешку у самого забора.
Но сейчас она, не глядя под ноги, ступила на этот гребешок, чтобы хоть на полшага быть поближе к Галкину, и уже готовилась сказать «Лёня!», как услышала его грозный окрик:
— Стой, ни с места!
С силой пущенная палка завертелась высоко в воздухе. Аня с испугом прижалась к забору. Но Галкин не хотел попадать в Аню и рассчитал точно. Описав крутую дугу, палка шлёпнулась в лужу около Аниных ног. Взлетели мутные брызги, и Аню с ног до головы окатило холодной водой. Галкин загоготал от восторга, подпрыгнул и побежал прочь по крыше. Приятель ринулся за ним — оба вмиг исчезли.
Уже не разбирая дороги, оступаясь, наливая воду в ботинки и ничего не видя перед собой от слёз, застилавших глаза, Аня кое-как добралась до подъезда и взбежала по лестнице. У двери она остановилась, тяжело дыша, стараясь не расплакаться, и, прикусив губу, постучала.
В квартире хлопнула дверь, послышались твёрдые шаги. Дедушка открыл и сразу прошёл в кухню — загремел посудой и ложками.
Аня торопливо скинула пальто, сбросила насквозь промокшие ботинки, сунула их в кучу обуви у вешалки, а в комнате сняла чулки, надела новые, сухие, и побежала умываться. Дедушка крикнул:
— Готово, Анютка! Согрелось.
Стоя у электрической плитки, он помешивал на сковородке макароны.
— Я и сама могла бы…
— Ничего, ничего, ешь, — дедушка широкой ладонью провёл по Аниной голове. — Что нового в школе?
Аня принялась тщательно жевать.
— Да ничего…
— Всё, значит, в порядке?
— В порядке.
Дедушка промолчал.
— Ну, кушай, — и оставил Аню одну.
Конечно, она обидела его своей неразговорчивостью. Но что поделаешь, если даже думать сейчас о Галкине невыносимо!
Сидя на табуретке у кухонного стола, покрытого белой клеёнкой, Аня жевала без всякого аппетита и с грустью глядела, как за окном постепенно сгущаются сумерки.
В коридоре послышалось дедушкино покашливание. Дедушка зачем-то зажёг свет, погасил, прозвучали его удаляющиеся шаги.
Вдруг он вернулся, опять зажёг свет и спросил:
— Анютка! Что у тебя с пальто? Погляди-ка…
Он стоял у вешалки и, оттянув рукав, смотрел на заляпанное грязью пальто. Лужица воды набежала с него на пол.
Аня остановилась на пороге кухни.
— Это я… Это мне… Мальчишки… нечаянно…
— Нечаянно? — дедушка скосил на внучку глаза. — Почему же ты промолчала?
Аня покраснела.
