Жан Семпе - Никола и его друзья
Тут все замолчали, и мама сказала, чтобы мы шли в столовую, полдник готов.
Мари-Эдвиж села между мной и Альцестом. Мама дала нам по чашке шоколада и по куску пирога. Было до того вкусно, что стало совсем тихо. Прямо как на уроке, когда приходит инспектор. Потом Мари-Эдвиж повернулась к Альцесту и сказала:
— Как ты быстро ешь! Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь ел так быстро. Просто замечательно!
И она захлопала ресницами. А Альцест, наоборот, вытаращил на нее глаза, еле проглотил кусок пирога, который был у него во рту, покраснел и засмеялся каким-то дурацким смехом.
— Подумаешь! — сказал Жоффруа. — Я тоже умею быстро есть, даже еще быстрее!
— Вот и врешь, — сказал Альцест.
— Ой! Быстрее Альцеста? — сказала Мари-Эдвиж.
— Не может быть!
А Альцест снова засмеялся тем же дурацким смехом. Тут Жоффруа сказал:
— Сейчас увидишь!
И он начал кусать свой пирог быстро-быстро.
Альцест не мог участвовать в соревновании, потому что он уже съел свой кусок. Зато другие устроили настоящую гонку.
— Я первый! — крикнул Эд, и у него изо рта во все стороны полетели крошки.
— Не считается, — сказал Руфус, — у тебя на тарелке почти не оставалось пирога.
— Вот и нет, — сказал Эд, — я свой кусок даже не надкусил.
— Ха-ха-ха! — сказал Клотер. — У меня был самый большой кусок, значит, я и выиграл!
Я опять чуть не врезал этому жулику Клотеру, но тут вошла мама, удивленно посмотрела и сказала:
— Как, вы уже съели весь пирог?
— Я еще нет, — ответила Мари-Эдвиж. Она ела не торопясь, отламывала по маленькому кусочку и, прежде чем положить его себе в рот, предлагала кукле, а кукла, конечно, отказывалась.
— Хорошо, — сказала мама, — когда вы кончите, то идите поиграйте в саду, погода очень хорошая.
И она ушла.
— У тебя есть футбольный мяч? — спросил меня Клотер.
— Здорово! — сказал Руфус. — Пирог кто угодно слопает. Но футбол — другое дело. Я лучше вас всех пасую и веду мяч.
— Ха-ха-ха! — сказал Жоффруа.
— А Никола замечательно кувыркается, — сказала Мари-Эдвиж.
— Кувыркается? — сказал Эд. — Да это я лучше их всех кувыркаюсь. Я уже несколько лет тренируюсь.
— Вот и врешь, — сказал я, — тут я чемпион, и ты это знаешь!
— Ах так? Ну, держись! — сказал Эд. И мы все пошли в сад, потому что Мари-Эдвиж наконец-то доела свой пирог.
В саду мы с Эдом сразу начали кувыркаться. Потом Жоффруа сказал, что он тоже умеет, хоть мы этого не знаем. У Руфуса и правда не очень получалось, а Клотеру пришлось вскоре остановиться, потому что у него из кармана выпал шарик и закатился в траву.
Мари-Эдвиж хлопала в ладоши, а Альцест одной рукой запихивал в рот булочку, которую захватил из дома, а другой держал Шанталь, куклу Мари-Эдвиж. Почему-то сначала он подносил кусочки булочки ко рту куклы, хотя обычно едой он не делится даже с друзьями.
Клотер отыскал свой шарик и сказал:
— А это вы делать умеете?
И он начал ходить на руках.
— Ой! — сказала Мари-Эдвиж. — Как замечательно.
Ходить на руках гораздо труднее, чем кувыркаться. Я пробовал, но всякий раз падал. Вот у Эда получилось здорово! Он даже дольше ходил, чем Клотер. Но может быть, это из-за того, что у Клотера из кармана снова выпал шарик и ему опять пришлось его разыскивать.
— Ходить на руках, это что! — сказал Руфус. — А вот лазить по деревьям надо уметь.
И Руфус полез на дерево, а я должен сказать, что залезть на наше дерево не очень просто, на нем внизу веток нет, они растут очень высоко, около самой верхушки. Руфус обхватил дерево ногами и руками, а мы захохотали. Но лез он не очень быстро.
— Ну-ка, давай спускайся, я покажу, как надо! — сказал Жоффруа.
Но Руфус не захотел, и тогда Жоффруа с Клотером полезли оба сразу, а Руфус кричал:
— Смотрите, смотрите! Как я уже высоко!
Нам еще повезло, что папы не было дома, — он не очень-то любит, чтобы в саду лазили по деревьям.
Мы с Эдом опять начали кувыркаться, потому что на дереве больше не было места, а Мари-Эдвиж считала, кто из нас сколько раз перекувыркнулся.
Потом мадам Куртеплак крикнула из своего сада:
— Мари-Эдвиж! Иди домой! У тебя урок музыки!
Тогда Мари-Эдвиж взяла у Альцеста куклу, помахала нам рукой и ушла.
Руфус, Клотер и Жоффруа слезли с дерева, Эд перестал кувыркаться, а Альцест сказал:
— Уже поздно, я пошел домой.
И они ушли все вместе.
Хороший получился денек. И поиграли мы отлично! Только не знаю, может, Мари-Эдвиж было скучно. Ведь мы с ребятами не очень-то обращали на нее внимание, почти не говорили с ней и играли сами, как будто ее и не было.
Будь благоразумен!
Меня удивляет, что у нас дома еще не было никаких разговоров о каникулах. Раньше, например, папа говорил, что он хочет куда-то поехать, мама отвечала, что ей хочется в другое место, они спорили. Потом папа и мама решали, что раз так, мы остаемся дома, я начинал плакать, и потом мы ехали, куда хотела мама. Но в этом году мои родители молчат.
А ведь все ребята в школе уже готовятся к отъезду. Жоффруа, у него очень богатый папа, поедет на каникулы на берег моря, где у его папы есть большой дом. Жоффруа сказал, что там есть кусок пляжа только для него одного, и никто не имеет права приходить туда делать куличики из песка. Может быть, это и вранье, потому что, вообще-то, Жоффруа очень любит приврать.
Аньян, первый ученик в классе и любимчик учительницы, едет на каникулы в Англию, в какую-то школу, где его будут учить говорить по-английски. Этот Аньян просто ненормальный.
Альцест поедет есть грибы трюфели в Перигор — там у его папы живет друг, а у него собственный колбасный магазин. И все так: уезжают на море, в горы, к бабушкам в деревню. Только я до сих пор не знаю, куда поеду, и мне очень обидно, потому что я больше всего люблю каникулы за то, что о них можно мечтать до и долго рассказывать после.
Поэтому сегодня я спросил маму, куда мы поедем на каникулы. Мама как-то странно на меня посмотрела, поцеловала меня и сказала, что мы об этом еще поговорим, «когда вернется папа, дорогой мой», и добавила, чтобы я шел играть в сад.
Тогда я пошел в сад и стал ждать папу. А когда он наконец вернулся с работы, бросился к нему. Он подхватил меня, поднял вверх «оп-ля!», и я спросил у него, куда мы поедем на каникулы. Тогда папа стал серьезным, опустил меня на землю и сказал, что мы поговорим об этом в доме. Мы нашли маму в гостиной.
— Я думаю, что пора сказать ему, — сказал папа.
— Да, — сказала мама, — он только что меня об этом спрашивал.
— Значит, надо ему сказать, — согласился папа.
— Ну что же, скажи, — ответила мама.
— Почему я? — спросил папа. — Ты должна ему сказать.
— Я? Нет, должен ты, — сказала мама. — Это твоя идея.
— Позволь, позволь, — возразил папа, — ты была вполне согласна со мной. Ты даже говорила, что это для него будет очень хорошо и для нас тоже. Так что мы в одинаковом положении.
— Ну так что? — сказал я. — Мы будем говорить о каникулах или нет? Все ребята уезжают, а я, как дурак, не могу им даже сказать, куда мы едем и что мы будем там делать.
Тогда папа сел в кресло, взял меня за руки и притянул к себе.
— Никола, ты же у меня уже большой и разумный мальчик? — спросил папа.
— О, конечно, — ответила мама. — Он уже мужчина!
Я не очень-то люблю, когда мне говорят, что я большой мальчик, потому что обычно это значит, что мне собираются сделать что-то такое, чего я не люблю.
— И я уверен, — сказал папа, — что мой взрослый сын хотел бы поехать на море!
— Конечно, еще бы! — закричал я.
— Поехать на море, плавать, удить рыбу, играть, на пляже, гулять в лесу, — сказал папа.
— Там, куда мы едем, есть лес? — спросил я. — Значит, не туда, где мы были в прошлом году?
— Послушай, — сказала мама папе, — я больше не могу. Мне кажется, что эта идея не так уж хороша. Лучше от нее отказаться. Может быть, в будущем году…
— Нет! — сказал папа. — Что решено — то решено. Немного смелости, черт возьми! А Никола проявит благоразумие, ведь так, Никола?
Я сказал, что да, что буду благоразумен. Я был очень доволен: и море, и пляж — я все это очень люблю. Гулять по лесу не так интересно, но если там играть в прятки — тогда это здорово!
— Мы будем жить в гостинице? — спросил я.
— Не совсем, — сказал папа. — Я думаю, ты будешь спать в палатке. Знаешь, это очень хорошо!
Тут-то я совсем обрадовался.
— В палатке, как индейцы из книжки, которую мне подарила тетя Доротея? — спросил я.
— Именно так, — сказал папа.
— Отлично! — закричал я. — И я буду помогать тебе ставить палатку? И разводить костер, чтобы готовить еду? И ты научишь меня подводной ловле, чтобы приносить маме больших рыб? Вот это будет здорово! Здорово! Здорово!
